Казнь

Вышла на площадь прекрасная женщина, тень её пахла корицей и временем,
Слышались крики, мол, сжечь её, сжечь её, дождь моросил, заливая костёр.
Имя её укрывалось под юбками так, что казалась девица беременной,
Двор королевский попыхивал трубками, рожицы корчил бродячий актёр.

Алеф звенела на веке у женщины, звоном своим выводя милосердие,
Тэта сверкала угрюмая, желчная, веко другое собой укротив.
Капала соль на дорогу щербатую, соль предвещала любовь и бессмертие,
Падала женщина, плакала, падая, ветер насвистывал лёгкий мотив.

      Ты эту вечность закончишь во вторнике, я только в среду проснусь,
      В сон обращённые древние хроники выучу я наизусть.
      День, просто день — не успеешь состарится — тянет и тянет нас прочь.
      Просто отправь, как открытку без адреса, мне поцелуй через ночь.

Я просыпался с глазами горячими, полными высохших слёз и бессилия,
Помнил я, как эта женщина плачет, но сделать не мог ничего, ничего.
Буквы ей были к лицу и к дыханию, все издевательства стойко сносила бы
Женщина, если родными стихами бы судьи озвучили свой приговор.

Падала с яблонь осенняя проголодь, ветры шумели солёными брызгами,
Лошадь убийцы копытами цокала, в день по удару о камни моста.
Он приближался, топча многоточия, псы-волкодавы по улицам рыскали,
Все топоры были остро заточены, будто края нарезного листа.

      В среду ты душу перчаткою вывернешь, я образуюсь в четверг
      С модной причёской и праздничным именем, полный религий и вер.
      Что ж ты, принцесса, пустое, жестокое время не стоит возни:
      Просто сквозь ночи плетение тонкое руку ко мне протяни.

Что там случилось, осенняя пленница с пудрой на узких холёных запястиях,
Знала ли ты, что картина изменится, краска расплавится и потечёт.
В буквы твои, в твои веки прекрасные свора вцепилась слюнявыми пастями,
Выгрызла, вырвала, красные-красные слёзы собрал с мостовой старый чёрт.

Так поднималась бессмертная женщина, мерила смерть равнодушными взглядами,
Тщетно толпа восклицала, мол, сжечь её, билась в припадке старуха с косой.
Грызлись собаки за чресла хозяина, полнились реки плавучими гадами,
Руки, имевшие власть над хазарами, мир окунали в последнюю соль.

      Пятница станет последним прибежищем, тьмой шириной в два часа,
      Голос, мой слух музыкальный потешащий, ветер в моих парусах.
      Алеф и тэта сотрутся из памяти, день будет только один,
      Участь твоя — это участь избранницы. Ждим меня в пятницу, жди.
      Жди меня, милая, жди.