Персефона

Персефона приходит во тьме ко мне и становится важной частью меня.
Персефона является лишь во сне, колокольцы в её волосах звенят.
Персефона красива, как первоцвет, как холодная астра, как георгин,
И тут дело, по сути, не в колдовстве: просто я не могу не любить богинь.
Персефона ласкает моё лицо драгоценным раздвоенным языком,
Она жадно заманивает дворцом своих белых грудей, красотой сосков,
Персефона впускает ритмичный такт в драгоценное лоно моей мечты,
И внутри разливается темнота, на отростках которой растут цветы.

Они пахнут лавандой, мелиссой, льном, и осенней листвой, и сухой корой,
Они пахнут свободой, полётом, сном, и горячим азартом, войной, игрой,
Они пахнут и розой, и соловьём, они пахнут, как утренняя роса,
Как прозрачный воркующий водоём, как апрельская бешенная гроза.
Как в зыбучем песке, я в цветах тону, растворяюсь во тьме, в глубине зрачков,
Персефона молчит, я иду ко дну, выпадает ей двадцать одно очко.
Её кожа искрится, глаза блестят, в её левой руке – золотой потир,
Что в потире – вино или страшный яд – безразлично, я выпью, прости, прости.

Берегами реки мы с тобой пройдём, на закат мы посмотрим в речной тиши,
Персефона внутри меня нервно ждёт, мол, не бойся, давай, поцелуй, решись.
Персефона тебя ненавидит, но не умеет меня от тебя забрать,
Ты как будто дитя моих сладких снов, я прошу тебя, время не трать, не трать.
Ты приходишь во тьме и, конечно, ты превращаешься в важную часть меня,
Ты со мной, наяву, ты не снишься мне, колокольцы в твоих волосах звенят.
Ты красива, как утренний первоцвет, как горячая роза, как георгин,
И тут дело, по сути, не в колдовстве, просто я не могу не любить богинь.