Безысходность.

Она приходит под вечер и, тяжело
Вздыхая, идёт на кухню готовить ужин.
Он смотрит новости и ждёт её за столом:
Обыденные обязанности для мужа.
Она проливает кофе, на кухне – лужа,
И блинчики подгорели: сплошной облом.

Она приносит ему тарелку, и он
Причмокивает, наполняя пустой желудок.
Затем наступает обычный совместный сон,
Кино на экране затуманивает рассудок.
И ночь превращается в новое время суток,
В диванный полудрёмный иллюзион.

Потом они опускаются на постель,
На свежее бельё, в ароматный мрамор,
Всё меркнет, есть система сплетённых тел,
Вне всех границ, вне связей, законов, рамок.
Потом он отворачивается. В темноте
Не видно её зудящих душевных ранок.
Ей завтра вставать, как обычно, что значит – рано.

Она готовит завтрак – на них двоих,
Потом уходит. Он нежится на кровати.
Он думает, что город нежен и тих,
Но ошибается. По шумной улице, кстати,
Идёт она. В её наушниках – радио,
Там новый хит. Певец голосист и лих.

Её работа – типичный планктонный слой,
Бумаги, бухгалтерия и компьютер,
Весьма высоко оплаченные минуты,
И к шефу она сидит хорошо – спиной.
И, к слову, её совсем не тянет домой,
Поскольку дома такие же точно путы.

Она уходит с работы примерно в пять:
Она отпросилась, свободно найдя причину, –
И едет в такси, и сидит, точно леди, чинно,
Таксист молчалив. Ему точно на всё плевать.
Квартира шестнадцать. Звонок. А затем – опять.
И дверь открывается. За дверью - другой мужчина.

Она приходит под вечер. Стоит у стола.
Готовит ужин. Вода из-под крана льётся.
Они едят, смотрят кино, она поддаётся,
Они занимаются сексом на старый лад.

Он шепчет в стенку: «Я знаю, где ты была,
Но я прощаю тебя. Что мне ещё остаётся?..»