Смейся

Смейся,
    смейся,
        смейся,
            дарлинг,
Сидя на тротуаре.
Если поребрик — вокруг нас Питер,
Если бордюр — Москва.
Смейся, что остаётся ещё, когда этот мир в опале, в ударе,
Когда все качают права,
    когда пуста голова

Когда бесконечность давит, как пресс, сгибая нас понемногу,
Ломая пальцы, из глаз выдавливая безупречный цвет,
Молись Эйнштейну, Фейнману, Тесле или любому другому Богу,
Которого нет.
    Всё равно Бога нет.

Смейся,
    смейся,
        смейся,
            дарлинг,
И говори не в рифму.
Рифма — это моё, не то чтобы ты недостойна, но
Кто ещё будет смеяться, если не ты, твои алгоритмы
Должны заменить этот смех
    всем тем, кому не дано.

И я бы снёс все кресты и храмы, я бы везде повесил портреты
Евы Грин, к примеру, Эмили Блант и Шарлиз Терон —
Тогда зарастут все шрамы, и с горя утопится в водах Леты
Старый Харон.
    Дряхлый Харон.

Смейся,
    смейся,
        смейся,
            дарлинг,
Вживую и на экране,
Ломай барьеры, сжигай помосты, цитадели круши —
Что ещё удержит меня на тонкой кромке, на самой грани,
Кроме последней надежды тебя рассмешить

Что там дальше — прозрачный тумблер, Кентукки-стрейт, кукурузный виски,
И я никогда тебя не услышу — полон эфир помех,
Но даже там, на моей Аннапурне, когда уже будет тепло и близко,
Я вспомню твой смех.
    Я вспомню только твой смех.

Я помню твой смех.