Верлибр как зеркало нерусской революции

Мне давно хотелось написать статью про верлибры. Потому что у меня есть на то причины.
Огромное количество современных “поэтов” пишет исключительно подобные творения и искренне считают, что имеют отношение к поэтической братии. Они, к сожалению ошибаются. Есть одно золотое правило верлибра. Хороший верлибр написать в десятки раз сложнее, чем хорошее стихотворение, обременённое рифмой и размером. Ведь в “правильном” стихотворении за умелой игрой словами, за рифмами и размерами, за системой ударений можно скрыть абсолютно любые огрехи смысла. Можно спрятать любой бред. Стихотворение может стать красивым только потому, что его форма радует ухо (глаз).
В верлибре нет размера и рифмы. Поэтому стопроцентный упор делается на смысловую нагрузку подобного стихотворения. В верлибре не должно быть лишних слов. Если в размерном произведении мы можем вставить какое-либо дополнение (определение) для того, чтобы вписаться в размер/рифму, то в верлибре мы должны уметь объяснить, какого же всё-таки чёрта тут стоит именно это слово, а не какое-либо другое.

Ещё одно правило. Человек, который не умеет обращаться с рифмой и ритмом, не может написать хорошего верлибра. Ни-ког-да. Если вы верите, что “тебе – уже” – это нормальная рифма, то не стоит марать бумагу даже нерифмованными шедеврами. Они не стоят и выеденного гроша по определению. Только изучив азы поэзии, человек имеет право переходить к таким оригинальным жанрам. Ведь великие архитекторы – Гауди или Аалто – не сразу строили свои революционные шедевры. Нет-нет, первые их здания были вполне обыкновенными “дипломными проектами”. И лишь овладев в совершенстве основами, Гауди начинает облеплять свои строения хитросплетениями каменных узоров.
К сожалению, 90% верлибристов этого не понимают. Если взять процентовку поэтов, пишущих в более или менее классическом стиле, то из них около 30% чего-то стоят, остальные – это графоманы. Ну, не 30, ну, 20. А в среде верлибристов 90-95% жуткого бреда, что ещё раз доказывает сложность этого жанра.
Я на всю жизнь запомнил жутчайший фестиваль поэзии “Порядок слов-2006” в Минске. В 2007 году я на этот кошмар на улице Вязов уже не ходил. В тот день, в который я решил посетить сие действо, выступали разные поэты – из России, из Белоруссии, с Украины, в общем, смешанных кровей. Большая часть, процентов девяносто, выдавали именно верлибры. Отвратительные бессмысленные наборы слов. Аня Баркун подтвердит: мы там вместе над всеми хохотали до изнеможения.
Запомнилась некая девушка. Она была представлена, как чуть ли не новая Цветаева, лауреат тучи премий и ваще в том же духе. Она вышла, выставила вперёд ногу и стала декламировать следующие фразы: “Жила-была девочка, которая хотела выбить себе глаз об стол! Жила-была девочка, которая хотела выбить себе глаз об стул! Жила-была девочка, которая хотела выбить себе глаз о подоконник!...” – и так далее, минут на пять. Мы с Аней ржём, а у всех лица серьёзные, они слушают, умные, поэты, блин. И, наконец, это завершается квинтэссенцией. “И, наконец, она выбила себе глаз о газовую плиту!”. Всё. Апогей: мы в истерике. А публика – в восторге. Она аплодирует, серьёзно, о да! шедевр!
Вторым ужасом нашего городка стал парень, читавший палиндромы. Он, значит, читает, а я автоматически проверяю их – переворачиваю и проверяю правильность. И обнаруживаю, что они ни черта не сходятся! Он читает – с дико выпученными глазами – “Я сам мяса!” (это по-белорусски, именно “мяса”, а не “мясо”, тут всё правильно). Я переворачиваю и получаю: “А сям мася”. Подхожу, спрашиваю, в чём дело. Он говорит гордо: “А я вышел за рамки традиционного палиндрома!” Всё, абзац. До свиданья, логика, прощай, смысл. С такими рассуждениями любую фразу можно палиндромом обозвать и объяснить, что она – за рамками.
Тут, кстати, отмечу оффтопом, что довольно престижную премию “Дебют” в номинации “Поэзия” получают чаще всего именно верлибры, причём на редкость бессмысленные и бездарные. Последняя премия – тому явственный пример, да простит меня лауреат.
После этого фестиваля я долгое время пребывал в уверенности, что верлибр – это говно (простите!) и что этот жанр не имеет права на существование в русской культуре. Но потом я редко-редко стал натыкаться на хорошие верлибры. Я просто ловил себя на мысли, что та или иная вещь мне нравится.
Конечно, верлибры “пошли в народ” от Уолта Уитмена. Они были и раньше, но Уитмен создал стиль классического верлибра как такового. В частности, известная его книга “Листья травы”. Но это – Уитмен, Эмили Дикинсон и другие – это традиционалисты американской школы. Внедрить верлибр в русскую школу очень непросто, потому как русской традиционной поэзии изначально много ближе белый стих – если говорить именно о нерифмованной поэзии. Напомню, что в белом стихе обязан присутствовать размер.
Что же такое хороший верлибр? Этому сложно дать определение, ведь законов в верлибрах, по сути, нет. Правила хорошего верлибра:
- как можно меньше лишних слов;
- желательно присутствие игры слов, остроумия и других приёмов “украшения”, не требующих размера и рифмы как обязательно составляющей;
- чтобы смысл был, блин!
Природоописательные верлибры из серии:
Как прекрасен лес! Хорошо вдвоём на зелёной травке! Время проходит И Мы спим...
- идут лесом. Это чушь собачья.

Что ж, наболтав много-много лишнего, стоит, наверное, привести примеры того, что я считаю неплохими верлибрами.
Замечательные “игровые” верлибры иногда пишет санкт-петербургский прозаик, поэт и переводчик Сергей Вольский.

«Глупышка» — вздохнул я, смущенно за ней наблюдая и удивляясь безмерно, с какой прекрасной беспечностью несла она взор, смягчая его улыбкой такой ослепительной, что можно было растаять.

Как убежденно она рассуждала о модах, о драгоценных камнях, о французском кинематографе, о новом альбоме ансамбля «Би джиз», о личной жизни Феллини и об упадке нравов современной молодежи!

«Глупышка!» — вздохнул я, к ней в мечтах устремляясь... Будь я морем бескрайним, я бы к ее ногам выплестнул лучший янтарь из тайников души; будь я горным орлом, я бы звезду ей принес из созвездия Девы; будь я самим Феллини, я бы предложил ей главную роль.

«Глупышка!» — вздохнул я, в мечтах зайдя так далеко, что самому стало неловко.

И тогда она повернулась ко мне и безмятежно спросила: «Скажите, пожалуйста, почему, когда вы смотрите на меня, у вас такой глупый вид?»

На самом деле – великолепно остроумное стихотворение, в котором так тонко и очаровательно подобраны слова, что не обращаешь внимания на то, что оно нерифмованное.
Из того же Вольского – совершенно другое стихотворение:

Время требует дела. Мастера словоблудия сходят с трибун под гробовое молчание.

Солист с серьгой в ухе требует дать ему стену, в которую можно вбить гвоздь... Но, как выяснилось теперь, мы возводили картонные стены, в которых не держатся гвозди. Найти хотя бы забор, который бы выдержал тяжесть гвоздя вместе с верёвкой и обмякшим телом того, кто уже потерял надежду найти подходящую стену, в которую можно вбить гвоздь. Но, как выяснилось теперь, ради спокойствия тех, кто в руках никогда не держал гвоздя, мы возводили каменные заборы, о которые гнутся самые крепкие гвозди.

А где-то на другой половине земного шара, где есть подходящие стены, но, вероятно, гвоздей не хватает, музыканты «Красной бригады» — популярнейшей из рок-групп — расчехляют свои инструменты и яростно в стены вбивают трассирующие пули.

Пули похожи на гвозди — только без шляпок.

Опять же, слова подобраны просто филигранно. И больше тут сказать нечего.

Довольно часто верлибр превращается в афоризм: собственное, он таковым и обязан являться, кажется мне. Как пример, привожу верлибр Евгения Харитонова “Уважайте критиков”.

Уважайте критиков!

Они лучше вас знают, каково это — не быть поэтом.

Получается вещь, которая добирается до слушателя (читателя), несёт в массы какую-то идею.
Изредка мне попадаются неплохие переводные верлибры, как, к примеру, нижеследующий текст Уильяма Лоуэнфелса (перевод В.Рогова):

И не думайте будто искусство вот этот актёр говорящий вон с тем в глубине сцены.

Оно третий которого вы не видите говорящий вон с тем за кулисами которого вы не слышите.

В общем, что я вам скажу. Верлибр, по сути – афоризм. Просто длинный и разбитый на строки. В нём должна быть и-де-я. Повторяю: и-де-я. А не набор слов. Зарифмованный набор слов ещё можно с горем пополам назвать стихотворением, но незарифмованный набор слов не имеет к поэзии никакого отношения.
Посему: если вы написали верлибр, подумайте, не ждёт ли его мусорка. 95% - что ждёт. Дай Бог вам попасть в 5%.