Суицидальная сказка

Вот вам история о повсеместном вреде пьянства. Меня одна девушка спросила, почему все бардовские байки связаны с тем, что барды напиваются в стельку, так я не нашёл ответа. Видно, в других случаях они вполне адекватны.
Итак, ехали мы как-то большой довольно компанией на фестиваль авторской песни "Борисфен" в город Оршу. Компания была человек 10, в её составе был некий Гриша (назовём его так), мужик лет сорока пяти, учёный-химик. Сам Гриша дядька хороший, но на редкость нудный и любящий нравоучения, поэтому длительной беседы с ним вытерпеть совершенно невозможно. Также в составе команды была Анна, ровесница Гриши, очень приятная дама, к тому же незамужем. Гриша в неё был влюблён и ненавязчиво ухаживал.
Ехать до Орши часа три, в процессе мы отправились в вагон-ресторан, где все бахнули по пятьдесят, а Гриша - по пятьсот, потому что был уверен в необычайной выносливости своего организма. По приезду в честь фестиваля (который ещё не начался, но народ уже подгребался вовсю) все ещё раз бахнули по пятьдесят, Гриша по пятьсот, и закрутилось… Фестиваль проходил на турбазе. То есть там были домики, стационарная сцена, на которую водрузили оборудование, главный корпус и много-много природы, в том числе и река. То есть многие жили и в палатках. Гриша спьяну стал ещё более докучливым и приставучим, от чего особенно страдала Анна, но Гришу не посылала, потому как она женщина интеллигентная, а Гриша - неплохой, просто несколько нетрезвый.
Апофигей наступил примерно часа в два. Гриша и Анна отправились гулять, а за компанию с ними пошёл ещё один ухаживающий за Анной кадр тоже лет сорока пяти Андрей. На лесной прогулке Гриша возомнил, что Анна - уже его собственность и навсегда, завалил её на траву, чтобы облобызать во все щёки; Андрей его оттащил, Анна надавала пощёчин, а Гриша в отместку за перенесённый позор ударил Анну и разбил её фотоаппарат. Анна в ужасе заплакала и убежала, а Андрей побежал за ней её успокаивать.
Вот тут-то и началась сама история, потому что Гриша, непостижимым образом догадавшись, что Анна ему отказала, отправился кончать жизнь самоубийством. Надо отметить, что у Гриши есть несколько стадий опьянения. Первая - "я - чернобылец (или афганец)!", вторая - "я - каратист!", третья - "я - хирург!", а дальше уже - белые кони. Гриша находился в третьей стадии. Поэтому он направился в домик, где мы жили, зашёл в комнату, улёгся на кровать и воткнул нож себе в сердце. Точнее, попытался. Потому что "хирург" Гриша (не имеющий к медицине никакого отношения) не знал, где сердце и просто нанёс себе небольшой порез на грудной мышце справа вверху, то есть от сердца очень далеко. Неглубокая ранка закровоточила, Гриша сложил руки на груди и принялся умирать.
Я шёл просто от сцены к домику, когда на меня просто-таки выпрыгнул ещё один кадр из нашей компании Саша. Ещё пять минут назад он был абсолютно пьян, но увидев умирающего Гришу, тут же протрезвел. "Он себя заколол!" - завопил Саша, и мы вместе пошли к умирающему. Тот лежал на кровати в позе покойника, только вяло шевелил правой рукой, размазывая по пузу кровищу из крохотной ранки. При этом он спокойно и рассудительно говорил примерно следующее: "Я - хирург. Я знаю: это смертельная рана. Я достал до сердца, я умру. Я чувствую, я достал до сердца. Мне осталось двадцать шесть минут, и я умру. Я достал до сердца…" Он говорил, не затыкаясь, причём минуты свои отсчитывал с точностью часового механизма. Мы с Сашей его отмыли, ранку залили каким-то кровоостанавливающим, кажется, перекисью водорода, залепили пластырем, после чего хотели было Гришу покинуть, но тут (до смерти оставалось по Гришиным подсчётам двенадцать минут) в Грише проснулся каратист, и он начал биться. Мы с Сашей перестали справляться и на помощь вызвали всё того же Андрея и Алексея, человека очень весёлого и неунывающего, бывшего афганца, чтобы те помогли справиться с безумством Гриши. Гриши уже орал про то, что у него чёрный пояс по каратэ, что он уе#ёт всех, кто мешает ему умирать, что осталось уже немного, что в его сердце кровавая рана. "Позовите ко мне эту женщину!" - кричал Гриша - "Позовите! Пусть она видит, что ради неё умирают настоящие мужчины!". Мы решили Гришу вязать. Гриша вязался плохо, но в этот момент наступил апогей. Минуты земной жизни Гриши подошли к концу, и душа его отлетела в рай. Гриша успокоился, закрыл глаза и констатировал: "Я умер". Смерть Гриши стала для нас благословением, потому что мы его благодаря ей удачно связали. Мёртвый связанный Гриша открыл глаза и тихо спросил: "А почему здесь Алексей? Ты тоже умер?". Эта фраза повергла нас в большую радость в связи с воскрешением Гриши.
Закончилось всё плачевно. Гриша через некоторое время сумел распутаться и начал в одних штанах на голое тело бегать по фестивалю и искать свою Анну. Мы вызвали медвытрезвитель, и Гришу увезли, при этом он успел заехать санитару ногой в глаз, за что сам тоже получил от санитара.
Приключения Гриши (по рассказам очевидцев) на этом не закончились. Первое, что он показал врачам в медвытрезвителе, была его колото-ножевая рана, и после вытрезвления Гриша отправился в милицейский обезьянник для выяснения обстоятельств получения травмы. Даже в своих подштанниках Гриша нашёл двадцать баксов, которыми подкупил милиционера, а потом ещё десятку для таксиста. Представьте картину, когда в час ночи мы уже сидим и празднуем тройное лауреатство компании на фестивале (я - как автор-исполнитель, Анна - как композитор, ещё одна девушка - как исполнитель), и вваливается синий и злой Гриша, совершенно трезвый, босой и в одних подштанниках. Его первым вопросом ещё из дверей стал: "Где, бля, мои тапочки?.."
Так что не пейте много. И не к месту.