ДОКТОР МАЙКЛ ДОННЕР. ПАТОЛОГИЯ МЫШЛЕНИЯ И ПОВЕДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ В ВОЙНЕ ЗА ДЕТЕЙ ПРИ РАЗВОДЕ (2)

НАЧАЛО СТАТЬИ

Совершенно ясно, что опустошение (отчаяние) другого родителя гораздо важнее для отчуждающего родителя, чем много времени для воспитания и лучшие отношения с ребенком. Зависть, в отличие от ревности, это злое желание забрать что-нибудь и испортить. У этих родителей, чья нарциссическая защита разрушена, потеря их желательных отношений со своими детьми к другому родителю переживается как насильственная преследующая атака. Чувство, что другой родитель имеет что-то хорошее (взаимная любовь к детям) приводит к тому, чтобы «забрать» это, украсть. Желание состоит в том, чтобы принять ответные меры против другого родителя, независимо от его воздействия на ребенка.

Недавно одна из матерей, для которой я проводил экспертизу несколько лет назад в процессе по опеке над детьми, позвонила мне и сказала, как неправильно я составил мнение о другом родителе. Я рекомендовал им совместную опеку. Она сказала мне с явным удовлетворением, что старшие дети отказались от посещения своего отца и что их злой отец не говорил с ними в течение года. Она также сообщила мне, с очевидным сожалением, что она все еще не могла вырвать младших детей от него, но сообщила мне о ее вере, что со временем они тоже его покинут. Ее радость от отказа старших детей от своего отца, была омрачена тем, что он все еще имел отношения с младшими детьми. Мне показалось, что если бы младшие дети тоже бросили своего отца, она чувствовала бы себя полностью счастливой и довольной. Конечно, это маловероятный результат. Для победы она провела дюжину лет и потратила десятки тысяч долларов в борьбе за то, что оставило ее пустой, а ее детей отчужденными в семейной войне от их отнюдь не злого отца. Она совершенно не думает о разрушительных последствиях для детей, которыми она манипулировала, чтобы они отвергли своего отца.

Даже ее звонок мне представлял часть бесконечного цикла, в котором она находилась. Я не ошибся, когда я рекомендовал отцу разделить опеку, мать теперь имела то, что она хотела, постоянную опеку над детьми старшего возраста. Но быть правым было явно не полным ее удовлетворением. Неудовлетворенная, она пыталась получить некоторое облегчение, нападая, и, следовательно, побеждая меня. Убежденная в том, что я был удовлетворен моими рекомендациями, она позвонила в попытке уничтожить какое-то удовольствие, которое, как она думала, я испытал по ее делу, проводя экспертизу и делая рекомендации.

Мысль о том, что спустя годы, я чувствую себя хорошо за ее счет, обеспечивает контекст для ее завистливой атаки на меня, пытаясь отнять у меня удовольствие и отомстить за то, что она когда-то чувствовала мой контроль и господство над ней. Она не чувствует себя хорошо, потому что она получила детей, поэтому она стремится чувствовать себя хорошо, отнимая что-то хорошее от меня, мое предполагаемое удовлетворение хорошо выполненной работой.

Зависть - бесконечная ловушка, потому что механизм зависти не испытывает удовлетворения и не заканчивается. Независимо от исхода войны за детей, родительская зависть никогда не получает удовлетворения. Боль, которую чувствуют эти родители, всегда объясняется потерей чего-либо. Они действуют так, как будто количество, а не качество является руководящим принципом. Ничто не кажется, достаточным. Таким образом, родитель, который имеет 40% времени опеки, не удовлетворен, полагая, что только 50% сделают его счастливым. Конечно, часто эти родители не имеют успеха в их войне за опеку, но даже если они получат 50%, 60%, этого не будет достаточно, потому что ничто не удовлетворит их потребность. Газеты рассказывают о родителях, которые убивают своих детей, но не принимают как статус-кво решения суда. Поэтому эти случаи так часто заканчиваются самоубийством, т.е. действием, которое предполагает, что ничто, включая уничтожение ребенка, не освобождает от боли.

Те из нас, кто общается с родителями в процессе развода или их детьми, знают, что эти титанические битвы бессмысленны. Трудно понять, почему наши клиенты не могут видеть все так же, как и мы. Причина этого заключается в том, что независимо от того, что родитель выигрывает, он или она может видеть только то, чего у них нет. Такие родители часто утверждают, что получают большое удовлетворение и удовольствие от их отношений со своими детьми, но факты редко свидетельствуют об этом. Любое удовольствие, которое они испытывают в воспитании детей, уступает зависти и постоянным попыткам разрушить и уничтожить источник боли.

Уничтожение детей - это не просто результат разводов с высоким уровнем конфликта, но иногда на самом деле является целью. Наблюдателю кажется совершенно ясным, что семейные войны за опеку ничего не сделать ничего иного, кроме как навредить вовлеченным детям. Поэтому я предполагаю, что целью некоторых из этих сражений является разрушение и уничтожение детей. Кляйн (1956/1986) верил, что эта зависть приводит к агрессивному нападению на то, что воспринимается как хорошее, потому что приносит удовольствие, но также является источником боли и страдания. Именно ребенок является источником удовольствия, но также ребенок является причиной боли и разочарования, которые испытывает родитель после развода. Как и предполагал Кернберг (1974), зависть приводит к желанию испортить то, что желательно. Так как дети не полностью доступны как когда-то будучи источником добра и удовольствия, теперь они являются источником боли и страдания. Бессознательно, а иногда и сознательно дети должны быть уничтожены. Хотя завистливый, разрушительный родитель кажется, не хочет в жизни ничего иного, кроме ребенка, истинными мотивами является причинение боли другому родителю и причинение боли детям, которые воспринимаются как истинный источник страдания.

xml:namespace prefix = o ns = "urn:schemas-microsoft-com:office:office" /xml:namespace prefix = o /

Клевета и нарушения мышления

Патологический нарциссизм у отчуждающих родителей создает сильную уязвимость к потерям, зависть объясняет агрессию по отношению к детям, которые являются основой для семейной войны. Это не похоже на сознательное намерение этих родителей вредить своим детям. Отчуждающие родители считают, что эти сражения ведутся праведно во имя детей. Тем не менее, если бы эти родители хотели только защитить своих детей, они не стали бы подвергать их постоянным мучениям дома. В свою очередь, если бы они только хотели причинить им вред, они сделали бы это гораздо более простым путем, например, путем их убийства или исчезновения. Столь же ужасная продолжающаяся война, постоянный конфликт родителей для детей, может быть компромиссом, который мешает отчуждающему родителю делать что-то намного худшее - компромиссом, который происходит вне сознания родителей.

Есть два различных, противоречивых мыслительных процесса, которые действуют одновременно для этих родителей во время семейной войны. Первая мысль, как правило, это сознательная вера, она выражается как любовь для детей и демонстрирует готовность сделать что угодно, чтобы обладать ими. Вторая мысль всегда бессознательна и связана с реальным желанием нанести вред и уничтожить детей, которые являются источником удовольствия для другого родителя и источником боли для отчуждающего родителя. Например, если мать, возможно, согласится с тем, что ее дети тоже участвуют в семейной войне и страдают, она приписывает любые трудности, которые у них есть их отцу. Она признает, что дети пострадали, но проигнорирует свой вклад в их страдания, т.е. свою вину.

Фрейд описал форму расщепления, которая может быть использована для объяснения вредных действий этих родителей в «Основах психоанализа» (Фрейд, 1949). Он определил два подхода: тот, который учитывает реальность, и тот, который отрывается от реальности. Эта способность к опыту переживания двух версий реальности позволяет отчуждающим родителям вести судебный спор об опеке над детьми, который причиняет вред детям, чувствовать себя праведным при этом, видеть вред, который причиняет семейная война, но затем обвинять другого родителя за то, что он не прекратил борьбу.

Осознание агрессивных, разрушительных чувств по отношению к своим детям недопустимо, поэтому отчуждающие родители дезавуируют свои знания о вреде детям, который они приносят своими действиями. Эти родители считают себя действующими в лучших интересах детей, и, следовательно, безупречными в своих действиях.

Отец, участвующий в экспертизе опеки, отказывался разрешить своей дочери переехать в другое государство с матерью, основным опекуном ребенка. Как указал эксперт, отец неоднократно выражал свою обеспокоенность по поводу воздействия экспертизы на ребенка, у которого были регулярные ночные кошмары. Отец обвинил мать в том, что она втянула ребенка в семейные споры и выразил сомнение в ее любви к своему ребенку из-за этого. Он не мог признать свою собственную роль в разжигании и продолжении конфликта. Этот родитель мог видеть, что его дочь становилась все более подавленной и встревоженный экспертизой, но продолжал экспертизу, сказав, что это будет полезно для нее. Отец потворствовал своему желанию обладать дочерью, но должен был исключить свои мысли о том, какое влияние его действия оказывают на нее.

Концепция Гроссмана (1993) об «извращенном отношении к реальности» (с. 422) может быть использована для описания такого родителя. Гроссман описал родителя, который «отказался от реальности»(с. 422), что позволило ему ласкать подростка, зная, что это недопустимо, но обращать внимание только на ту мысль, которая учитывала удовлетворение желания. Здесь Гроссман использовал слово « извращенный» так же, как Штайнер (1982), который определил извращение как «искажение истины» (стр. 243). Штайнер отметил, что в конкретной форме извращения пациент ведет себя так, как будто он или она не имеет никакого понимания происходящего, но фактически «вероятно, имеет значительное понимание, которое игнорируется» (стр. 243). Извращенное отношение, другими словами, позволяет родителям поверить, что половина ребенка лучше, чем его отсутствие, одновременно понимая, что так быть не может. Заблуждение, присущее этому извращению реальности, может быть очень серьезно. Мать жаловалась мне, как лечащему врачу, на телефонный контакт между отцом и ее дочерью во время ее опеки. Отец настаивал на своем праве говорить со своей дочерью в течение недели, пока девочка была с матерью Моя клиентка указала, что когда девочка была с отцом, мать никогда не чувствовала необходимости звонить. Она хотела, чтобы отец прекратил свои звонки дочери, потому что она «не может выкинуть его из головы». Клиентка имела убеждение в том, что отец не существовал в течение того времени, пока не звонил. Его телефонные звонки мучительно вторгались в эту версию ее реальности. Если он не звонил, он не существовал для нее и для ее ребенка. Мать не обращала внимания на свои мысли или на мои комментарии о том, как отсутствие контакта с отцом будет влиять на ее ребенка. Если девочка хотела поговорить с ее отцом, это было из-за какого-то развращающего влияния на нее со стороны отца. Если дочь была расстроена, когда она была со своей матерью, это было результатом времени, проведенного с отцом. Моя пациентка пыталась и иногда могла «забыть», что отец существует.

В таком бредовом мышлении есть свойство человека, который иначе представляет реальность (Капер, 1998; Шенгольд, 1995). В некоторых случаях развода «извращенное отношение к реальности» (Гроссман, 1993) не только позволяет удовлетворить бессознательное желание, как это описал Гроссман, но неразрывно связано с агрессией и обеспечивает поддержку агрессивной атаки на тех, кто несет ответственность за боль утраты. Отец, например, хочет, чтобы арестовали мать в присутствии детей, чтобы «защитить их», хотя знает, что дети будут переданы в приемную семью и будут в ужасе от пережитого. Тем не менее он сознательно не удовлетворяет желание напасть и уничтожить мать; но, при этом испытывает бессознательное желание нанести вред и уничтожить детей. Отец завидует жене, а значит, дети являются объектом зависти. Это вызывает у завистника желание уничтожить то, чем он не может обладать. Как отметил Харрис (2001), быть объектом зависти опасно.

Ребенок, втянутый в родительский конфликт, подвергается опасности, потому что может стать целью действий агрессивного родителя.

Шассеге-Смиргель (1985) наблюдал чувства злобы, ненависти и желания разрушения, которые лежали в основе извращенных убеждений и писал, что «ненависть извращенца» (с. 530) направлена на реальность в общем. Ненавистью является то, что младенец не может иметь того, что он хочет. Реальность не просто исключается; Шассеге-Смиргель считал, что она разрушается. Боль, гнев и ненависть действуют как двигатель, который управляет поведением, но заинтересованной, любящей и рациональной частью оправдывается это поведение(Фонаги, 1999, с. 13). Таким образом, мысли, чувства, действия и последствия могут расщепляться.

У отчуждающих родителей имеются не только садистские, агрессивные качества, но также и мазохистское поведение. Бетти Джозеф (1982) описала «злокачественное саморазрушающее поведение» у тех, кто «все больше и больше погружается в безнадежность и вовлечен в деятельность, которая, кажется, предназначена для уничтожения их как физически, так и морально» (стр. 1). Многие родители в этих случаях опустошают не только жизнь своих детей, но и собственную.

Некоторые родители продали свои дома, использовали все свободные финансовые средства, даже средства на обучение детей в колледже, стремясь получить дополнительные несколько часов с ними. Как бы саморазрушительными эти битвы ни были, однако, они защищают родителей от более разрушительного опыта потери и изолированности.

Выводы

Хотя многие разводы сопровождаются конфликтами, только небольшой процент родителей ведет себя так, как я описал выше. Эти родители так отвечают на развод и расставание. Нарциссически уязвимые, они поражены патологическим чувством зависти. В результате возникает желание принести вред и уничтожить источник боли, как раненое животное, ослепленное болью, будет жестоко кусать и жевать свои травмы или нападать на окружающих.

Такие родители могут показаться в некоторых ситуациях спокойными, хладнокровными и рационально рассудительными, но их мотивы поведения совершенно иррациональны. Хотя это похоже на расщепление личности или бесчеловечное поведение садомазохистского психопата, то. что мы наблюдаем. является подчинением рационального иррациональному таким образом, чтобы сохранить желание уничтожить без необходимости чувствовать или думать о последствиях. Эти родители заперты в мрачном пространстве (в аду?).

Нет простого метода психотерапии для этих родителей, а описание типичного лечение вполне может выходить за рамки данной статьи. Семейная терапия, совместное обучение, консультирование, и группы образования родителей полезны; однако в основном эти программы уделяют внимание воспитанию детей и развитию навыков общения и недостаточны для разрешении проблем конфликтов при разводе, о которых я говорил здесь (Нефф и Купер, 2004). Хотя когнитивно-поведенческие вмешательства, семейная терапия и многопрофильное консультирование могут быть полезными для многих, я знаю врачей, которые могут наиболее эффективно работать с родителями, описанными в этой статье. Многие родители переживают при разводе сильные эмоции, включая ярость, беспокойство, страх и беспомощность. Большинство из них могут получить пользу от методов психотерапии, помогающими справиться с этими чувствами и используют поддержку и образовательные аспекты широкого спектра лечебных вмешательств. Тем не менее, эти вмешательства не обращаются к глубоким психологическим структурам, описанным здесь, таким как извращенное мышление, неосознанная ярость, зависть и агрессия - характеристикам людей, с которыми встречается каждый день психоанализ и психоаналитическая психотерапия. Программы, подобные этим не в состоянии решить сложные проблемы родителей, имеющим бессознательное желание принести вред или убить собственного ребенка.

Это делает психоаналитически обоснованное лечение особенно подходящим для родителей, которые разрывают своих детей на части. Постановление суда о том, что родители не должны унижать друг друга перед детьми никак не повлияет на родителя, во внутреннем мире которого доминирует тревога, страх, ярость и беспомощность, потому что родители, которые разрывают своих детей, имеют свой способ мышления, который позволяет им признавать, что вред детям наносится исключительно другим родителем, но не мной. Долгосрочное лечение, которое распознает эти способы мышления, и терапевт, обученный терпеливо помогать в изменении этого мышления в конечном итоге позволит этим родителям изменить свое поведение.

Гроссман (1996) подчеркнул важную роль психоаналитика как представителя реальности при работе с пациентами, которые придерживаются «извращенного отношения к реальности» (с. 422).

Важным элементом успешного лечения с этими родителями должно быть решение проблемы способа мышления, которое учитывают наиболее разрушительные аспекты этих разводов с высоким уровнем конфликта.

Успешное терапевтическое вмешательство должно тщательно отслеживать, идентифицировать и противостоять порочным процессам, потому что порочные способы мышления позволяют игнорировать понимание последствий. Терапевты при лечении этих пациентов не должны вводиться в заблуждение очевидным пониманием происходящего или разочаровываться проявлениями иррационального поведения пациента. Именно по этой причине признание и обращение к порочным способам мышления является столь важным компонентом эффективного лечения.

Как заметил Кохут, первая работа по анализу ситуации пациента состоит в том, чтобы обратиться к реальному эго, чтобы исцелить расщепление и интегрировать эго (Гольдберг, 1975, с. 341).

Для этих родителей развод означает принятие реальности и избавление от иллюзии совершенных отношений со своими детьми. Это означает переживать горе и потерю и принимать эту боль, понимая, что пол ребенка не лучше, чем его отсутствие.

В известной сказке о царе Соломоне две женщины предстали перед древним царем, споря о ребенке. Каждая из них утверждала, что ребенок принадлежит ей, поэтому царь Соломон предложил разрезать ребенка пополам. Одна женщина согласилась; другая отказалась и предложила отдать ребенка первой женщине. Царь Соломон знал, кто настоящая мать, потому что он верил, что настоящая мать предпочтет пожертвовать своими отношениями с ребенком, но не дать разорвать его пополам. К сожалению, не все родители готовы пойти на такую жертву ради своих детей.

Литература

American Psychological Association. (1994). Guidelines for child custody evaluations in divorce proceedings. American Psychologist, 49, 677– 680.

Auerbach, J. S. (1990). Narcissism. Psychoanalytic Psychology, 7, 545–564.

Caper, R. (1998). Psychopathology and primitive mental states. International Journal of Psychoanalysis, 79. Retrieved July 29, 1998

Chasseguet-Smirgel, J. (1985). The ego ideal: A psychoanalytic essay on the malady of the ideal.New York: Norton & Company.

Cohen, O. (1998). Parental narcissism and the disengagement of the non-custodial father after divorce. Clinical Social Work Journal, 26(2), 192–215.

Fonagy, P. (1999). Male perpetrators of violence against women: An attachment theory perspective. Journal of Applied Psychoanalytic Studies, 1, 7–27.

Freud, S. (1949). An outline of psychoanalysis (Rev. ed.). New York

Freud, S. (1957). On narcissism: An introduction. In J. Strachey (Ed. & Trans.), The standard edition of the complete psychological works of Sigmund Freud (Vol. 22, pp. 69 –102). London:

Goldberg, A. (1975). A fresh look at perverse behaviour. International Journal of Psychoanalysis, 56, 335–342.

Greenberg, J. R., & Mitchell, S. A. (1983). Object relations in psychoanalytic theory. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Grossman, L. (1993). The perverse attitude towards reality. Psychoanalytic Quarterly, 62, 422– 435.

Johnston, J. R. (1994). High-conﬂict divorce. The Future of Children and Divorce, 4, 166 –182.

Johnston, J. R., & Campbell, L. E. (1988). Impasses of divorce: The dynamics and resolution of family conﬂict. New York: Free Press.

Johnston, J. R., & Girdner, L. K. (1998). Early identiﬁcation of parents at risk for custody violations and prevention of child abductions. Family and Conciliation Courts Review, 36(3), 392– 409.

Johnston, J. R., & Roseby, V. (1997). In the name of the child. New York: Free Press.

Joseph, B. (1982). Addiction to near death. International Journal of Psychoanalysis, 63, 449 – 456.

Kernberg, O. (1974). Barriers to falling and remaining in love. Journal of the American Psychoanalytic Association, 22, 486 –510.

Kernberg, O. (1992). Aggression in personality disorders and perversions. New Haven, CT: Yale

Klein, M. (1986). A study of envy and gratitude. In J. Mitchell (Ed.), The selected Melanie Klein

Kohut, H. (1971). The analysis of the self. New York: International Universities Press.

Kruk, E. (1992). Psychological and structural factors contributing to the disengagement of noncustodial fathers after divorce. Family and Conciliation Courts Review, 30, 81–101.

Maccoby, E. E., & Mnookin, R. H. (1992). Dividing the child: Social and legal dilemmas of custody. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Melton, G. B., Petrila, J., Poythress, N. G., & Slobogin, C. (1987). Psychological evaluations for the courts: A handbook for mental health professionals and lawyers. New York: Guilford Press.

Neff, R., & Cooper, K. (2004). Parental conﬂict resolution: Six-, twelve, and ﬁfteen-month follow-ups of a high-conﬂict program. Family Court Review, 99, 99 –114.

Rand, D. (1997). The spectrum of parental alienation syndrome (Pt. 1). American Journal of Forensic Psychology, 15(3), 23–52.

Segal, H. (1983). Some clinical implications of Melanie Klein’s work—Emergence from narcissism. International Journal of Psychoanalysis, 64, 269 –275.

Shengold, L. (1995). Delusions of everyday life. New Haven, CT: Yale University Press.

Silverman, M. (1992). Second chances: Men, women and children a decade after divorce [Book review]. Psychoanalytic Quarterly, 61, 648 – 653.

Steiner, J. (1982). Perverse relationships between parts of the self: A clinical illustration. International Journal of Psychoanalysis, 63, 241–250.

Wallerstein, J. S. (1991). The long term effects of divorce on children: A review. Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry, 30, 349 –360.

Wallerstein, J. S., & Blakeslee, S. (1989). Second chances: Men, women and children a decade after divorce. New York: Ticknor & Fields.

Wallerstein, J., Lewis, J., & Blakeslee, S. (2002). The unexpected legacy of divorce: A 25 year landmark study. Journal of the American Academy of Child & Adolescent Psychiatry, 41, 359 –360.

Wallerstein, J. S. (1991). The long term effects of divorce on children: A review. Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry, 30, 349 –360.

Winnicott, D. (1960). The theory of the parent-infant relationship. International Journal of Psychoanalysis, 41, 585–595.

Winnicott, D. W. (1974). Fear of breakdown. International Review of Psychoanalysis, 1, 103–107.

СТАТЬИ ПО ТЕМЕ

АЛЬТЕРНАТИВНОЕ МНЕНИЕ В ОЦЕНКЕ ПОВЕДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ-ИНДУКТОРА

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ДУХОВНОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ (ПО СТАТЬЕ СВЯЩЕННИКА АЛЕКСАНДРА ЕЛЬЧАНИНОВА)

«УБИЙСТВО ДУШИ» ПРИ ОТЧУЖДЕНИИ РЕБЕНКА ОТ РОДИТЕЛЯ И КАК ЕГО ПРЕДУПРЕДИТЬ ВОСПИТАНИЕМ

ДОКТОР АЙРА ТУРКАТ. СИНДРОМ ЗЛОБНОЙ МАТЕРИ, СВЯЗАННЫЙ С РАЗВОДОМ

КАРЕН ВУДОЛЛ. ЗЕРКАЛО НАРЦИССА

КРИМИНАЛЬНЫЙ ПСИХОЛОГ ДОКТОР СТЭНТОН САМЕНОВ О РОДИТЕЛЬСКОМ ОТЧУЖДЕНИИ И ОШИБКАХ МЫШЛЕНИЯ