Тай-Пэн, Ключевский и Симонов

Третьего дня дочитал книжку "Тай-Пэн" из азиатской саги Джеймса Клавелла. Книжка рассказывает про англичан, которые приплыли на остров Гонконг и весело его колонизировали, используя как базу для торговли с Китаем и прочих важных англичанам вещей. Книжка по смыслу никак не связана с "Сёгуном", но рассказывает примерно о том же - столкновении двух совершенно разных цивилизаций, каждой из которых что-то нужно от другой, при этом все полагают друг друга варварами.

Второй раз отдаю должное Клавеллу, который с должной иронией, юмором и самобичеванием рассказывает не столько о тупых китайцах, которых научили унитазы делать, сколько о прекрасных нравах возвышенных европейцев, которых жажда наживы сделала повелителями планеты, но одновременно превратила в довольно неприятных типов, не гнушающихся разными плохими штуками ради достижения чаще всего довольно низменных целей. Книжка про Гонконг, насколько я помню, выросла из логичного желания почитать Клавелла послё "Сёгуна", а "Сёгун", если мне не изменяет память, вырос из "Коллапса"  и "Ружей" Джареда Даймонда. Книжки в какой-то мере дополняют друг друга.

По факту можно сказать, что Клавелл, конечно, не историк, но мощность писательского таланта заставляет немедленно интересоваться историей настоящей. Как бы там ни было, но повествование базируется на реальных исторических событиях, которые, как известно, интереснее любой выдумки. Плюс у Клавелла даже в ощутимо не очень хорошем переводе неплохой слог, а сама история с её подачей - отличные приключения, по которым часто скучаешь.

В общем, я бы рекомендовал к прочтению.

Для разнообразия и просвещения после Тай-Пэна с удовольствием, хоть отчасти и наискосок прочитал три тома русской истории от Ключевского. Наискосок от того, что глубокие погружения в тему того, как и куда шастали славянские племена по Восточно-Европейской равнине и в какие годы их долбили печенеги, меня не очень торкали в самолётах. Но в целом подача материала, чистый русский язык и, собственно, история родной страны - это в тему.

Сразу после Ключевского прочитал "Товарищи по оружию" Константина Михайловича Симонова. Отличная книжка про битву на Халхин-Голе с удивительно круто прописанными персонажами, всякими человеческими кусочками и в целом - про войну. У меня как-то был период в жизни, когда я чуть ли не два года читал книжки только про Великую Отечественную. Как в этот двухлетний набор не попали "Товарищи по оружию" - удивляюсь.

Ну, и сразу после не удержался и взялся перечитывать "Живых и мёртвых". В данном случае разрушена культивируемая больше года мной же самим тема, что на перечитывание книг при мириадах тех, которые ещё не прочитал, не стоит тратить время. Стоит. Очень стоит.

Ну, и напоследок вот вам пара зачем-то выделенных мною цитат из "Тай-Пэна". Многие из них традиционно отображают нынешнюю реальность. Ибо мудаки остаются мудаками хоть в 1841 году, а хоть и в 2013-м. То же самое касается благородных рыцарей.

«Люди всегда с готовностью распространяют дурные вести. – Он вспомнил довольные, ехидные усмешки большинства торговцев и их жен, с которыми он встречался. «Так обидно, парень, что ты приехал в столь несчастливое время. Жаль, право, что вашему торговому дому конец. Без „Благородного Дома“ здесь будет уже не то», говорили все они, каждый на свой лад. Но Кулум видел, что эти люди ликовали в душе, упиваясь их унижением».

Вот эта цитата вполне может объяснять привычку китайцев страшно харкаться. Хотя, может, Клавелл это и придумал:

"Она шумно отхаркалась и сплюнула в огонь.- Прекрати плеваться!- Я мною раз говорила тебе, Тай-Пэн, что это очень важный, очень мудрый китайский обычай, - с полной серьезностью проговорила она. - В горле всегда бывает яд. Человек становится очень больным, если его не отхаркивает. Это очень разумно - его отхаркивать. Чем громче отхаркивание, тем сильнее пугается божество ядовитой слюны".

Про привычки европейцев. Сначала кажется, что всё выдумка, но тема мигрирует из книги в книгу у совершенно разных авторов:

"Прошли недели, и весна перешла в раннее лето. Солнце набрало силу, и воздух отяжелел от влаги. Европейцы, не сменившие своей обычной одеждыи длинного шерстяного белья - а также платьев с турнюрами и корсетов из китового уса - страдали неимоверно. Пот засыхал под мышками и в паху, и там образовывались гноящиеся язвы. Вместе с летом пришла обычная в это время года болезнь - кантонская нутряная хворь, кровавый понос Макао, азиатская немочь. Тех, кто умирал, оплакивали. Остальные стоически переносили эти муки как неизбежные испытания, которые Господь в своей милости посылает человечеству во очищение его, и продолжали закрывать окна своих домов, чтобы не впускать в комнаты вредоносный воздух, ибо считалось, что в летние месяцы от земли исходят ядовитые газы. Они, как и прежде, позволяли своим врачам отворять им кровь и ставить пиявки, поскольку знали, что этоединственное верное средство избавиться от болезни, и продолжали пить воду, вылавливая из нее мух, и есть засиженное мухами мясо. Они по-прежнему не мылись, ибо даже ребенку было известно, что это опасно для здоровья, и усердно молились о скорейшем возвращении зимы, когда прохлада вновь очистит землю от губительных испарений".

И напоследок: "Как получается, что ссоры, жестокость, ненависть и боль рождаются из красоты, юности, нежности и любви?!"
Как-то так. И спокойной ночи.