Zoom-встреча волонтёров Офиса с главой фонда BYSOL, Андреем Стрижаком

Вчера состоялась zoom-встреча волонтёров Офиса с Андрем Стрижаком, главой Фонда BYSOL. Мы поговорили о работе Фонда, а также о том, как можно помогать беларусам и не только. 

Как Фонд BYSOL оказывает помощь Украине?

24 февраля 22 года, когда началась большая война между Россией и Украиной, мы с первого же дня начали работу в этом направлении, потому что вся команда единогласно приняла решение заниматься Украиной. Это не значит, что мы отказались от Беларуси хотя бы на один день. Это значит, что мы начали работать по еще одному большому направлению. В первый же день войны запустился телеграм-канал, который называется «BYSOL: выезд и эвакуация». Там идет постоянное аккумулирование информации о том, каким образом можно покинуть небезопасную зону. Речь не только про зону боевых действий, но ещё и про территории России и Беларуси, потому что многие люди хотят выехать, чтобы не попасть под мобилизацию либо под какие-то репрессии в связи с тем, что они не согласны с политикой путина и лукашенко относительно войны.

Также мы запустили два крупных сбора: один на беларусских добровольцев, на всех добровольцев-беларусов, которые воюют в Украине, и второй — гуманитарный сбор, направленный на несколько наших партнерских организаций. (Поясню, почему говорю «наших»). Потому что мой опыт работы на войне в Украине — с 2015 года. То есть в 2015 году я начал свою небольшую личную волонтерскую инициативу, которая называлась «Гуманитарный маршрут Беларусь – АТО». В ее рамках мы поставили пять санитарных машин и больше двадцати двух тонн гуманитарной помощи за это время. Поэтому это не выглядело так, что случилась какая-то беда и мы сразу же ринулись этим всем заниматься. У меня достаточно большая экспертиза по Украине, поэтому, собственно говоря, Украиной заниматься мне хотелось всегда. И как только там началась какая-то проблема, мы сразу же решили, что команда включается в эту историю и мы работаем таким образом. Очень важная еще тема — наши социальные сети, наши площадки в Телеграме, Инстаграме и Фейсбуке очень сильно заточены сейчас на то, чтобы давать больше информации о том, как беларусы помогают Украине — не только мы, а в целом — чтобы формировать позитивный образ. Мы показываем истории людей, которые волонтерят в Украине, воюют в Украине, гибнут, к сожалению, за Украину, для того чтобы у украинцев снижался вот этот уровень агрессии в отношении беларусов. И в определенной степени это работает. То есть общее количество людей, которых мы охватили за это время, — больше пяти миллионов человек и порядка пятидесяти пяти миллионов касаний с ними. То есть 55 миллионов раз какой-то из украинцев видел наши материалы. И общее количество людей, которые были охвачены, — это больше пяти миллионов человек. 

Вопрос по поводу помощи беларуским формированиям в Украине — Полк Калиновского, «Погоня». Сколько и какой помощи было собрано и передано? 

Отчет за 100 дней войны: доступен по ссылке.

Он доступен не только в наших социальных сетях — многие медиа опубликовали его, ссылку на этот отчет. Отчет сделан на сотый день войны. Сейчас, на данный момент, мы готовим следующий. Не могу вам сказать точно, когда он выйдет, но подбиваем всё, что мы за это время успели сделать. Можно посмотреть, что было сделано на сотый день. В целом, пропорции там понятные: в каких объёмах куда и что пошло, и какие ресурсы мы потратили на то, чтобы помочь Украине. Там на данный момент три самых крупных сбора: первый — это на добровольцев, второй — на гуманитарные цели, и третий мы запускали отдельный по просьбе Феминистического сообщества Беларуси и Украины — на помощь женщинам, пережившим сексуальное насилие в ходе оккупации российскими войсками. То есть это был такой совместный проект, но мы по нему тоже отчитываемся, тоже показываем результаты нашей работы. 

Так что это достаточно большие объёмы, в достаточно короткий срок поставленные. И техника, которую мы поставляем, и средства защиты, которые мы поставляем, они сейчас работают на фронте, для того чтобы больше людей смогли сохранить здоровье и жизни и вернуться домой. 

Поясните, пожалуйста, появление информации о конфликте с полком Калиновского. Каким образом осуществлялось сотрудничество? Была ли оказана помощь Полку и в каком размере?

Ну, еще раз вернусь к нашему отчету. Там можно почитать, что конкретно и когда было поставлено, какие объёмы помощи были поставлены. А относительно конфликта — я бы не называл это конфликтам. Это скорее недопонимание и недоразумение. Причем можно даже проследить по хронологии событий, что последнее интервью, которое было дано — дистанционно, к сожалению, напрямую все равно не удалось поговорить с ними на «Зеркало», —  там четко и понятно, что если бы мы больше между собой общались, больше разговаривали и задавали друг другу правильные вопросы и получали ответы, то тогда вообще бы не было никакого публичного, скажем так, клинча. 

Потому что моя позиция всегда такая, что нужно садиться за стол и разговаривать, что пока люди говорят друг с другом ртом и слушают ушами, то есть какой-то шанс договориться. Как только люди начинают додумывать, начинают слушать других людей, начинают придумывать какие-то конструкции — всегда хуже. И плюс, живой разговор у людей, которые уже немножко пожили в этой жизни, он сразу же дает понять, ты с кем разговариваешь. То есть можно ли этому человеку верить, можно ли вообще как-то с ним работать и что-то делать вместе.

К сожалению, такого разговора не состоялось, и даже после того, как я в очередной раз пригласил представителей Полка, чтобы мы поговорили в любом формате — в эфире, не в эфире, в любом формате абсолютно, — пока этого разговора не состоялось. Но я в этой истории настроен более-менее оптимистично. Я думаю, что все устаканится, все уляжется. Так или иначе все равно мы все делаем общее дело, и мы не можем существовать в одном поле и никак не коммуницировать. Так не бывает. То есть, если какие-то крупные структуры делают одно и то же дело, это никак невозможно развести в разные углы так, чтобы никто ни с кем никогда не пересекался. Поэтому я думаю, что нужно просто сейчас выдохнуть, подождать, как будет развиваться ситуация. И мы со своей стороны делаем все для того, чтобы она нормализовалась. И все, кто должен получить помощь от беларусов, которая собрана для всех беларусских добровольцев в Украине, они ее всё-таки должны получить.

А что будет с теми замороженными средствами, которые они отказались принимать? 

Вот как раз об этих средствах я уже косвенно и проговорил: что там порядка сорока тысяч — тридцать восемь с чем-то, которые по нашему внутреннему распределению были определены на них. Распределение тоже подвергалось критике и со стороны представителей Полка, и со стороны людей, которые спрашивали, почему такой был подход и принцип. Одна из причин — это как раз то, что не было прямого контакта, мы не очень понимали, какой объем средств вообще они могут освоить и сколько нужно забронировать. А сумма собрана и ее нужно тратить, есть другие подразделения, которые тоже делают запросы. И мы, собственно говоря, это и делали. Это вы в отчете увидите, что там достаточно большой объем средств был потрачен на другие подразделения. И с этими сорока тысячами — до того, как мы не поймем, что вообще нет никаких шансов договориться и возможности, они будут... думаю, что скорее всего, ближайший месяц они полежат и подождут, пока ситуация каким-то образом, возможно, изменится. В случае если не изменится, они будут перераспределены среди тех заявителей, которые у нас есть на данный момент. Посмотрим, кто там к этому моменту останется работоспособным и прочее. То есть в любом случае эти деньги будут потрачены в направлении Украины, в направлении беларусских добровольцев, потому что они собраны именно под эту цель. 

Як паўплываюць на працу Фонду апошнія падзеі?

Никак абсолютно. Апошнія падзеі не ўплываюць ні на што, таму што мы ўвесь час працуем у вельмі таксічным асяроддзі, і гэта для нас абсалютна звычайная працоўная сітуацыя. Так што як працавалі, так і будзем працаваць, будзем троху карэктаваць, пэўна, нейкія нашыя камунікацыйныя лініі, будзем думаць, што якім чынам увогуле перабудаваць — вось гэты накірунак збору дапамогі для дабравольцаў, бо бачна, што для нас зараз сітуацыя вельмі важная, каб з паўком Каліноўскага было ўсё ОК у нас. Таму што мы бачым, што людзі хочуць, каб не было гэтага канфлікту, мы і самі яго не хочам ніякім чынам расцягваць па часе. Ну, і калі мы дамовімся, то будзе адзін расклад для далейшага фандрайзінгу, калі не – будзе іншы троху. 

Ці можна пералічыць гэтыя сродкі наўпрост на рахунак?

Справа ў тым, што мы з’яўляемся літоўскай арганізацыяй, якая афіцыйна зарэгістраваная тут і мы працуем па законах Літоўскай Рэспублікі. Такая сума, якую я назваў, — каля сарака тысяч, — не можа быць проста пералічана на PayPal, альбо на рахунак, альбо на асабісты рахунак кагосьці, асабліва па-за межамі Еўразвязу. Мы павінны мець адмысловую дамову, адмысловыя дакументы аб тым, што той бок прыняў гэтыя грошы, і гэта магчыма толькі ў тым выпадку, калі ўсе дакументы падпісаныя. А вы разумееце, што падпісаць дакументы мы можам толькі пасля таго, як дасягнем нейкага пагаднення. Так што чыста тэхнічна, проста заслаць гэтую суму мы не можам, таму што літоўская падатковая ніколі не адобрыць гэтую штуку, і нам прыйдзецца проста потым гэтыя грошы вяртаць і нешта з імі рабіць. Карацей, гэта зараз немагчыма.

Скажите, как вы справляетесь в таком стрессе, как сохраняете самообладание и веру в лучшее?

А есть ли она, эта вера в лучшее у меня? Нет, на самом деле, здесь это работает таким образом, что нужно просто немножко к цифрам обратиться. Я пришел в общественный сектор в ноябре 2000 года. То есть я думаю, что некоторые люди, которые сейчас на этом стриме, тогда еще даже не родились. И за эти 22 года своей работы я уже просто видел, наверное, все, что только может быть в сфере работы с людьми, в сфере работает с общественными кампаниями, с общественными деньгам и прочее. То есть вот эти все штуки, которые сейчас происходят, они для меня совершенно не секрет и не новость. 

Ясно, что каждая новая такая ситуация достаточно травматична, и стресс — это штука очень неприятная. Но как с ним справляться? Нужно отдыхать, нужно переключать внимание, нужно не залипать в телефоне, как минимум, за час, за два часа перед сном. То есть какие-то очень базовые вещи. Они, на самом деле, есть в интернете, их можно посмотреть, почитать. Тут нет никакого такого супер секрета. Ну и понятно, что эта практика, это постоянное накачивание этих, условно говоря, ментальных мышц, которые позволяют сдерживать эти вещи. И помнить о нашей цели, о том, что у нас общая цель — это победа свободной Беларуси. Если мы начинаем сами между собой уже устраивать драки, тогда мы забываем о нашем главном враге, о двух наших главных врагах, которые сидят в Кремле и на Карла Маркса, 38. Вот поэтому это, наверное, самое главное, что помогает удерживать себя в этой рамке — это помнить наши общие цели.

Почему в последнее время стало много появляться информации о финансовых конфликтах? Как исключать такие конфликты, минимизировать ненужные домыслы и поводы к расколу?

Смотрите, на самом деле у меня есть несколько гипотез, которые будут ответом на этот вопрос. Одна из них, наверное, больше конспирологических, другая — биологическая, как ни странно это звучит, и третья — идеологическая.

Начнем с биологической. Внутривидовая борьба — самая жестокая всегда, и в закрытых сообществах, которым, к сожалению, становится все больше и больше демократическое сообщество Беларуси, особенно выехавшей Беларуси, это естественный процесс. Это совершенно натуральное поведение любого живого существа, когда за территорию начинается борьба, за какой-то ресурс, еще и прочее, и прочее. Ясно, что не обходится здесь без вмешательства со стороны агентов влияния. Ясно, что не обходится здесь без простого человеческого разгильдяйства и тупости какой-то определенной, безответственности, когда люди начинают продуцировать какие-то мифы, легенды, которые вообще не имеют никакого основания под собой. 

Есть очень много проблем с тем, что люди просто, не со зла, не понимают, как работают разные инструменты, например, инструменты международной технической помощи или помощи от ЕС или от США, что есть такая иллюзия, что эти все деньги приходят на какой-то один счет, например — о, ужас! — Светланы Тихановской или Андрея Стрижака, и мы тут сидим по ночам, расписываем, кому сколько денег отвалить. Так это не работает. Работает это совсем по-другому, и в принципе можно просто зайти на сайт Еврокомиссии, на сайт Госдепа и почитать условия. Но для этого надо знать английский язык. Так как со знанием английского языка в Беларуси не очень хорошо у людей, то они вообще не имеют доступа к этому источнику. Они читают то, что уже, скажем так, подготовлено либо пропагандой, либо просто какими-то журналистами, которые тоже не до конца разбираются в этих всех штуках. Есть принцип открытого конкурса, на который подаются проекты, и их одобряет либо не одобряет Еврокомиссия. Вот так расходуется эти деньги. 

Второй момент — это то, что огромная часть этих ресурсов остается так или иначе в Европе, потому что администрирование этих денег стоит денег, то есть управление ими. Плюс, к сожалению (на мой взгляд, это большая проблема), очень многие проекты, которые могли бы быть реализованы внутри Беларуси как поддержка, например, — сейчас с ними большая проблема, потому что доноры не знают, как деньги в Беларусь заводить. Мы знаем, у нас есть механизм — это криптовалюты, но криптовалют европейские и американские чиновники очень боятся, потому что это что-то непонятное для них. И так и получается, что идут деньги на поддержку, например, беларусских студентов в Европе, что очень важно, я не могу говорить, что это неважная цель, но, к сожалению, деньги не идут внутрь Беларуси для перемен внутри Беларуси. И это большой вызов наш общий, это не только проблема Офиса или BYSOL и других структур. Это в целом системная проблема, с которой, к сожалению, приходится сейчас работать. 

Как избежать этих конфликтов? Не поддаваться на провокации, не читать тексты написанные капслоком как словом либо которые распространяются на двести-триста расшаров непонятными людьми с фейковыми аккаунтами, например. Это уже такие маркеры, которые говорят о том, что скорее всего, какая-то лажа идет. И опять-таки, можно всегда написать, например, мне в личку либо в социальной сети Фонда BYSOL, чтобы задать какие-то конкретные вопросы, и вы получите на них ответ. И мы стараемся публиковать отчетность, стараемся делать всё как можно более прозрачно в условиях ограничений, которые на нас наложены. Вы все отлично знаете, что на мне уже негде ставить штамп по количеству уголовок. И к тому же наша организация «экстремистская», поэтому любая связь любого беларуса с BYSOL, как получение помощи, например, от нас внутри страны, — это практически гарантированная уголовка. Поэтому мы всегда об этом помним. И вот в балансе между прозрачностью и безопасности мы всегда выбираем безопасность, даже в ущерб собственной репутации. 

Можете ли вы посвятить людей больше немножко в алгоритмы работы Фонда?

Да, идея классная, но под это нужно подводить методологию образовательного процесса и плюс понимать, как будут формироваться группы. Или это будет открытая лекция, или это будет какая-то мультипликации знаний, когда обучается одна группа, которая потом дает эти знания другим людям. То есть это для нас отдельный большой кусок работы, которую пока некому делать. Я почитал этот вопрос тоже. Я тоже думал над этим — что, может быть, это стоит делать. Может быть удастся в этом вопросе поработать с какими-нибудь нашими экономистами, экспертами, которые понимают, как вообще работают финансовые институты. Тот же, например, Чалый или Олехнович, то есть люди, которые в этом гораздо больше понимают. Но не факт, что они лучше это могут объяснить, потому что эксперт очень часто хорошо разбирается в вопросе, но не может его совершенно никак передать другим. Это вызов, это интересная мысль, возможно, мы что-то подобное будем делать. Но как минимум, в таких разговорах я всегда стараюсь объяснить, как работают международные структуры, как наша структура работает. Поэтому я думаю, что еще сегодня у нас еще сорок минут, за это время еще что-то для вас раскроем и покажем, как это есть. 

В чем причина сложности с предоставлением прозрачной отчетности?

По отчетности история выглядит следующим образом. Некоторые наши активности мы можем абсолютно спокойно и прозрачно показывать, как, например, помощь Украине. Потому что получатели находятся за пределами досягаемости лукашенковских и путинских спецслужб, и нет никакой проблемы рассказать, что в то подразделение либо в этот госпиталь поставлена какая-то определенная помощь. Это мы, собственно говоря, в этом отчете и сделали. То есть наш отчет на сто дней войны — это та модельная отчетность, которую можно предоставлять в случае, если мы работаем за пределами страны и, по большому счету, работаем с теми людьми, которые либо уже поставили крест на возвращение в Беларусь, либо вообще не беларусы. Это, наверное, первый момент. 

Второй момент — это наша работа внутри страны. Здесь гораздо сложнее всё, потому что мы используем криптовалютные инструменты, мы используем повышенную безопасность для наших получателей. Чтобы вы понимали: всё, что проходит в направлении Беларуси, к этому имеют доступ — ко всей картине, как она выглядит — буквально несколько человек. И функция людей в этом всём процессе разнесена. То есть, например, если сейчас нас смотрит какой-нибудь доблестный сотрудник ГУБОПиКа, я в очередной раз напомню, что физическое устранения меня никоим образом не останавливает процессы, потому что я вообще не имею отношения ни к каким платежным инструментам и платежным процессам. И это сделано абсолютно сознательно. Поэтому я, как основная мишень ваших атак — это, конечно, очень хорошо, потому что я самая устойчивая мишень. Молодцы, работайте так и дальше. 

Что касается каких-то других вопросов по отчетности, мы всегда стараемся балансировать: там, где можно показать, мы показываем; где человек сам согласен, например, показать, что ему помощь была оказана, мы это делаем, но настоятельно не рекомендуем это тем людям, которые находятся внутри страны, потому что вы сами видите, какая ситуация, что сейчас идет нагнетание всё больше и больше, идет преследование людей уже просто по рандомному признаку. И мы это тоже помним и видим. Поэтому стараемся обезопасить наших получателей, как только можно, и, конечно же, доноров, потому что и получение денег от нас является получением финансов от экстремистской организации, и перевод денег нам — это тоже финансирование экстремистской организации. Поэтому здесь мы строго блюдем эту финансовую безопасность. 

Я отлично понимаю, что пройдет время, что после победы, конечно же, исчезнут эти все барьеры и мы покажем все возможные наши транзакции и прочее, и прочее, но не ранее. Потому что сейчас это — фактически поставить под удар очень многих людей, тысячи и тысячи беларусских семей окажутся под угрозой. 

Есть ли безопасный способ донатить на BYSOL из Беларуси? 

На данный момент всё меньше вообще чисто технических способов переводить что-то из Беларуси, потому что идет блокировка межбанковских вот этих всех историй, идет блокировка беларусских банков, отключение от SWIFT частичное, которое всё больше расширяется. Поэтому людям из Беларуси мы обычно советуем либо пользоваться криптовалютными инструментами, если они умеют ими пользоваться, для доната, либо делать взаимозачет со своими близкими и родными в других странах, например, Европейского союза или США и таким образом решать этот вопрос. Потому что в целом механизмов по введению и выведению денег из Беларуси становится всё меньше, даже речь не о безопасности идет, а вообще в целом этих инструментов всё меньше. Поэтому, к сожалению, на сегодняшний день удобных возможностей нет. 

Но мы работаем над специальным платежным механизмом, который будет встроен прямо в нашу платежную систему. Те, кто давно следят за нашей работой и видят, как работает BYSOL, заметили, что несколько месяцев назад у нас вдобавок к возможности платежа картой добавилась кнопка PayPal. То есть мы вмонтировали прямо в нашу платежную систему возможность донатить через PayPal. Точно так же через некоторое время вы увидите кнопки, которые позволят автоматически делать донат и получать помощь с помощью криптовалют наиболее популярных, которые распространены в нашем регионе. Это пока большой план на будущее, но это та работа, которую мы уже сейчас делаем. И это очень важно с точки зрения безопасности и удобства пользования нашей системы.

Из каких стран приходит больше донатов?

Есть такая волшебная штука, как VPN, которая позволяет тебе быть в любой стране. Поэтому тут такой момент сложный. Но в целом, если посмотреть потом, что в незашифрованном трафике находится, очень много донатов идет из Польши, из Литвы немало, из США, из Германии, из скандинавских стран. Но тут тоже — ты можешь получить, например, сто донатов по пять евро из Польши и один на тысячу или на две тысячи из Франции. Вот что сказать? Где больше, где меньше? Если раньше я говорил о том, что сорок процентов донатов идут изнутри Беларуси, где-то шестьдесят — снаружи, то сейчас изнутри, наверное, очень сильно снизились показатели, именно в силу того, что есть экстремизм, есть технические ограничения и прочее. Ну, а диаспора очень активно участвует. Плюс нужно учесть, что прошло два года, многие из тех людей которые в 20-м году покинули страну, за это время уже стали на ноги и, помня о том, что им в свое время помогли в 20-м в году, они сейчас сами начинают помогать. Это очень мощная поддержка, и она очень ощущается. Поэтому, наверное, Беларусь — она вся глобальная, как страна. Так получилось, что мы сейчас лишены нашей земли многие, и мы всё равно ощущаем себя беларусами, поэтому беларусы донатят беларусам из Беларуси, которая на всей планете. 

Какую помощь Фонд оказывает внутри страны? 

Самое главное направление, на котором мы сейчас сосредоточились, — это помощь политзаключенным, причем политзаключенным как тем, кто сидит, так и тем, кто выходит. То есть у нас есть возможность поддержки. Она, может быть, не очень большая по европейским меркам, но по беларуским она вполне себе приличная — это пятьсот евро на семью одноразовой выплаты для политзаключенного и триста евро выплаты для освобожденного. Плюс освобожденные имеют возможность обращаться еще за медицинской поддержкой, за санаторной поддержкой. Все люди, которые потерпели от репрессии, которые имеют либо документальное подтверждение, либо иную верификацию того, что они преследовались режимом, имеют визовую поддержку, например, Литовской Республики, что тоже немаловажно. 

Что еще у нас есть? У нас есть большая программа, общая программа нашей платформы bysol.org, на которой вы можете открыть персональный сбор либо сбор инициативы. И если вы зайдете туда, то увидите, что у нас постоянно обновляются заявки от людей и мы их успешно закрываем. То есть на данный момент что-то порядка сорока сборов открыто (это персональных), я не считаю инициативы. И если смотреть за весь срок со второго апреля 21 года, когда мы открыли эту возможность, по сегодняшний день, это что-то порядка шестисот пятидесяти заявок, которые были закрыты. Практически все они были закрыты с ненулевым результатом. Сейчас сложно сказать, какой процент был собран полностью, а какой не полностью, но в целом это достаточно успешная штука, и туда можно обращаться. Мы после верификации размещаем эти сборы и в том числе по некоторым сбором оказываем информационную поддержку. Но в первую очередь нужно помнить, что это площадка, на которой мы размещаем сбор, а люди уже сами его продвигают. 

Самый важный вопрос в этом моменте — какой процент. Если говорить о проценте, который берет себе Фонд вообще от всех сборов, то это ноль процентов. Мы не берем никаких комиссий на свой собственный счет. Я это повторял, повторяю и буду повторять, это нужно очень хорошо помнить. Ни о каких десяти, пяти, двадцати, пятидесяти процентах речи не идет. Ноль — это единственная цифра, которую нужно запомнить. Три процента от суммы сбора идет в пользу платежной системы Stripe, на которой наша платформа построена. Эта система, на которой, например, построен, в том числе, и Facebook Donations. То есть это один из самых мощных операторов финансовых услуг в мире, и мы с ним сотрудничаем. 

Откуда же тогда деньги и, собственно говоря, за что Фонд живет?

Да, тут хороший вопрос. Мы живем за счет привлеченных институциональных средств. Что это такое? Это вот те самые деньги, которые выделяют Евросоюз и США на разные программы, разные организации. Мы показываем, что, ребята, мы можем собрать вот такую сумму и передать ее людям вот таким способом, но для того, чтобы команда работала нам надо вот такая сумма. Они уходят думать, потом возвращаются и либо урезают бюджет, либо соглашаются и передают эту сумму. Это деньги, которые передают налогоплательщики западных стран. Это не деньги, которые беларусы донатят на кого-либо. Все деньги, которые белорусы донатят на целевые сборы, полностью (за исключением комиссии платежной системы) уходят в пользу людей. 

И второй способ, как мы можем пополнять наши ресурсы для того, чтобы существовать, — это «чаевые». Все, кто хоть раз донатил на Фонд BYSOL, знают, что есть возможность выбрать какую-то сумму, которую вы даете сверх вашего доната, вы можете поставить «0», можете поставить «5%», «10%», как вам будет угодно. Это на вашу свободную волю. 

И третий путь финансирования — это те частные крупные доноры, которые видя нашу работу, приходят и персонально разговаривают. Говорят: «Мы готовы дать вам на вот такое направление или вот на такое направление». 

Вернемся к направлениям. Мы также помогаем сейчас в выезде из страны. Если до начала войны это были вообще волшебные всякие истории, когда человек мог, будучи под следствием или без паспорта, каким-то чудесным образом очутиться в нормальной стране, то сейчас, конечно, это всё намного усложнилось и наши возможности урезались. Однако, тем не менее, всё равно вы видите в наших социальных сетях и на моей страничке регулярные сообщения о том, что мы вывезли того или иного человека. Есть всё-таки какие-то лазейки, поэтому к нам постоянно обращаются, мы постоянно с этим работаем. Цифру называть не буду, потому что она сразу же привлечет внимание спецслужб и еще ухудшит нашу ситуацию в этом направлении, но цифра очень значительная. 

Из того, что мы еще делаем, — это поддержка локальных инициатив. Раньше это были дворовые инициативы, сейчас они укрупнились. И вот у нас есть отдельно специальная программа, по которой мы поддерживаем дворы.

Многие беларусы были уволены, нуждаются в переобучении. Есть ли у вас такое направление работы или планируется?

До недавнего времени было, мы работали по этому направлению, у нас была программа переобучения. Это был не очень большой объем денег, потому что мы ориентировались только на то, что мы собираем на донатах, а людям не очень интересно донатить на такую тему, как оказалось, но тем не менее. 

Сейчас мы ведем переговоры с одним институциональных доноров, и если всё получится, то тогда, возможно, в каком-то формате, у нас эта программа запустится. Но она в первую очередь будет направлена всё-таки на освобожденных заключенных, потому что это люди, которые потеряли работу и выходят из тюрьмы с «волчьим билетом», без возможности трудоустройства. То есть они в первую очередь будут нуждаться в таком переобучения, чтобы хотя бы дистанционно иметь возможность как-то прокормиться. Либо изучить иностранный язык, если они собираются уехать работать по той же профессии, но в другой стране. Так что они будут у нас основным фокусом. 

Про уволенных тоже стараемся не забывать, есть возможность открытия персонального сбора. У нас сейчас, по-моему, несколько сборов как раз таких вот и открыто, где люди говорят, что они теперь не могут устроиться на работу. 

Тоже важный момент: открытие сбора на BYSOL не значит, что открыли его вы. Открываем его мы. То есть вы не обращаетесь в экстремистское формирование. Экстремистское формирование само решило открыть. Понимаете вот эту хитрость небольшую? То есть всегда можно в случае, если приходит губопик и говорит: «Для тебя там что-то открыли,» – говорить: «Слушайте, в интернете всё, что угодно, может быть, я об этом ничего не знаю». Вот и всё. То есть тут есть такие моменты, мы об этом тоже помним, мы говорим об этом. 

Поэтому короткий ответ: программы сейчас такой по переобучению нет, мы планируем ее, и она будет сфокусирована в первую очередь освобожденных политзаключённых. Если все получится. 

Что планируются и делается — в рамках, что возможно сказать публично, — для изменения ситуации внутри страны?

Что планируется? Понимаете, это, наверное, вопрос всё-таки к коллегам из Офиса Светланы Тихановской, они занимаются планированием стратегических перемен. Наша задача и проще, и сложнее одновременно. Наша задача — обеспечивать финансовое сопровождение всей этой истории. То есть и поддержка тех, кто пострадал, поддержка каких-то инициатив, вот такие вещи. Ясно, что у нас есть определенные планы и стратегические наработки. Делиться я вот так вот, в прямом эфире, вряд ли захочу, но у нас есть видение того, как организация будет развиваться в течение года, и фокус на Беларуси сохраняется. Потому что мы прежде всего созданы для беларусов, работаем для беларусов, и это так и выглядит. 

Я отвечу на вопрос, который задали в чате по поводу экстренной эвакуации.

Экстренная эвакуация — это всегда очень индивидуальная вещь. Если мы говорим про выезд человека, который, например, просто получил звонок от следователя, либо дома у него прошел обыск, но у него еще нет никакого процессуального статуса, у него есть паспорт, то это стоит чуть дороже билета на самолет. Из Беларуси самолеты не летают туда, куда надо, поэтому можете сразу просчитывать все эти накладные расходы. Если мы говорим о том, что человек, например, не имеет паспорта, либо он находится официально в базах двух государств, то тут наши возможности поддержки дистанционной заканчиваются и начинаются ситуации, когда приходится подключать других людей. И вот у этих других людей есть те или иные суммы, которые они называют. Подчеркиваю, что это не наша собственная какая-то внутренняя система, а это люди, которые заняты разными интересными делами, сами по своему характеру деятельности. Просто иногда наши интересы совпадают, чтобы человек исчез в одном месте и нашелся в другом. Поэтому суммы могут быть разные. 

И опять-таки, возвращаясь к ситуации: если вы понимаете, что вам грозит опасность, понимаете, что у вас может измениться процессуальный статус или у вас заберут паспорт или еще что-то — не тяните, выезжайте, пока это возможно по легкому пути. Потому что сейчас, после начала войны, выезд для людей без паспорта либо со статусом «ограничение выезда из Беларуси и России» очень затруднен. То есть это стало в разы сложнее, и суммы увеличились. Потому что, сами понимаете, те люди, которые этим всем занимаются профессионально...

Много кто хочет ехать, особенно сейчас много россиян ищет возможности выезда, и всё стало намного сложнее. Поэтому не затягивайте. Если понимаете, что возьмут вас, то лучше ехать.

Чаму пры сённяшнім дыфіцыту беларускай адукацыі не выдзеліць грошы на стварэнне анлайн-школы для беларускамоўных дзяцей, якія і ў Беларусі, і за яе межамі? 

Вось такая думка. Мне вельмі падабаецца. Захадзіце на сайт bysol.org, націскайце кнопачку «Стварыць збор», апісвайце, падбірайце дакладную фотку пад гэтую справу і пушце. Так працуе. Бо кожная ініцыятыва, як вы ведаеце, яна з ініцыятарам уступае ў пэўныя адносіны. Магу сказаць, што на нашым сайце ўжо ёсць такая ініцыятыва. Анастасія Шпакоўская з партнёрамі рабіла нешта падобнае ў Кіеве. Яны збіралі грошы як раз на такую школу, і ў прынцыпе, я не скажу, што яны сабралі ўсю суму, якую планавалі, але сабралі дастаткова істотную суму грошай, якая дапамагала ім рабіць гэтую школу. Магчыма, вам варта звязацца з Анастасіяй, магчыма, вы можаце ўзяць на сябе нейкую частку функцый па гэтай ідэі і рэалізаваць яе. 

Проста каб вы разумелі: у Фонда няма сваіх уласных грошай, гэта ўсё грошы, якія мы збіраем праз абвесткі, праз заклік да людзей заданаціць на пэўную ідэю. І калі ідэя вартая таго і калі вы лічыце, што яна рэальна можа зацікавіць людзей, якія маюць фінансы, то трэба яе рабіць. Мы падтрымаем. З нашага боку мы можам падтрымаць гэта як інфармацыйна, так і нашымі магчымасцямі платформы. Гэта ў першую чаргу акумуліраванне гэтых грошай і адміністраванне і іх перадача туды, куды трэба. Напрыклад, калі гэта людзі за мяжой, то за мяжу; калі настаўнікі ўнутры Беларусі — то ў Беларусь. Так што вось такая наша функцыя. 

Мне ідэя вельмі падабаецца, але я дакладна ведаю, наколькі яна складана рэалізуемая і колькі гэта грошай каштуе, калі мы хочам рабіць вот так па-сур’ёзнаму. Так што трэба яе прадумаць, і калі вы знойдзеце ў сабе сілы альбо знойдзеце партнёраў, то калі ласка, прыходзьце, будзем размаўляць.  

Как беларусы сейчас могут помогать друг другу? 

Так же, как и раньше. То есть в первую очередь поддерживать друг друга, любым способом. Если у вас есть возможность писать политзаключенным, напишите им. Если вы знаете, что кто-то из ваших друзей, вы остались в Беларуси и кто-то из ваших друзей в глубокой депрессии, сделайте хоть что-то, чтобы человека поддержать. Иногда достаточно просто прийти к человеку в гости и поговорить с ним, глядя ему в глаза, чтобы вытащить его из какой-то дыры психологической и эмоциональной. Если у вас есть возможность, помогайте семьям политзаключенных, свозите детей политзаключенных на какую-то экскурсию, сводите их на прогулку, угостите мороженым, в конце концов. Что-то, что может помочь. 

Первого сентября начнется школьный сезон, и если у вас есть какие-то возможности, то можно помогать семьям политзаключенных собрать детей в школу. Для этого наверняка будут скоро объявлены сборы профильных организаций. Я знаю точно, что этим будут заниматься фонды, которые всегда помогают в этом направлении, это уже второй год (21-й и 22-й). СДЖ будет этим, скорее всего, заниматься, мы будем этим заниматься, возможно, Dissidentby подключится к этой всей истории. Поэтому вот такие вещи. 

Сейчас, например, у нас на сайте есть сбор, который называется «Подари детям лето», и он направлен на детей политзаключенных. Мы собрали там семь с половиной тысяч евро сейчас, но проблема в том, что мы собрали больше ста заявок, а каждая заявка — это 300 евро. И мы сейчас усиленно ищем эти не хватающие пятнадцать-семнадцать тысяч для того, чтобы закрывать их и давать возможность детям ощутить лето, потому что детство бывает один раз в жизни, оно проходит, и ребенок не должен страдать от того, что родители попали в такую ситуацию, стали политзаключенными. Ребенок должен получить детство. 

Поэтому наша позиция такая: если есть где-то хоть какая-то возможность включаться и помогать — помогайте. Это сейчас самое главное, пожалуй, потому что вы видите ситуацию, видите, что Украина вышла на первый план, что там происходят гораздо более ужасные вещи, чем происходили у нас в 20-м году. Там гибнут тысячами и тысячами люди, дети. И мировое сообщество в первую очередь смотрит туда. Понятно, что у Офиса Тихановской, у нас есть одна из наших задач — постоянно держать эту повестку, продвигать ее на международном уровне и прочее. Но моя точка зрения — она, может быть, ошибочна, можете с ней не согласиться — всё-таки беларусы сейчас должны больше всего помогать самим себе и помогать тем беларусам, которым хуже всего. Потому что в одночасье для всего мира из ребят и девчат, которыми мы все гордились, которые всех впечатляли и восхищали, мы стали соучастниками агрессии, потому что у нас такие же паспорта, как у лукашенко и его приспешников. 

И сейчас очень важно нам группироваться и объединяться вокруг друг друга, для того, чтобы помогать друг другу, потому что по большому счету, никто не поможет нам, кроме нас самих сегодня. И вот на это стоило бы, наверное, направлять основную часть усилий, потому что я знаю, что Офис очень много делает на международном уровне, это их задача, это их фокус, и это хорошо получается. И я думаю, что если говорить о диаспорах, то, наверное, основная роль диаспор сейчас, на мой взгляд, это помощь людям внутри Беларуси и помощь тем людям, которые во многом стали, например, двойными беженцами, когда они выехали сначала в Украину, потом в Евросоюз, а в Евросоюзе их уже дискриминируют.

Кстати, в этом плане Литва очень выгодно выделяется на фоне других стран. То есть в Литве и правительство, и люди понимают, реально понимают, что происходит в Беларуси. Им не надо объяснять по сто раз, что Лукашенко и беларусы – это разные вещи, что БЧБ не может ассоциироваться с агрессией в Украине. То есть такие вот штуки здесь понимают, что удивительно – вроде бы разные языки, а люди очень хорошо понимают друг друга. 

Возможна ли гуманитарная помощь в Украину вещей первой необходимости, как делают наши ребята с Украины? Витебск.

С этим сейчас намного сложнее, потому что прямая граница закрыта, из Беларуси в Украину попасть невозможно. Всё зависит от того, насколько это масштабная поставка. Если это какая-то небольшая передача, то можно попробовать передать с дальнобойщиками, но опять-таки это будет логистика сумасшедшая, через Польшу и прочее. А если мы говорим о каких-то крупных вещах, здесь я бы, наверное, предостерег, потому что есть опыт ситуации в Гомеле, когда волонтерские группы, которые там самоорганизовывались, на них достаточно серьезное давление оказывалось. Наверное, все помнят эту историю, когда гомельские волонтеры решили сделать праздник для детей беженцев из Украины, их просто посадили на сутки. К этому тоже нужно быть готовым. К сожалению, вот оно так выглядит. 

Может быть, имеет смысл найти каких-то людей, которые бежали от войны и в вашем городе находятся. Это как предложение. Может быть, это будет эффективно прямо там, на месте помочь, потому что я понимаю, что очень хочется доставить гуманитарку прямо в пекло, где всё происходит. Я очень хорошо вас понимаю, потому что я с 2015 года этим занимаюсь, и это важно. Но иногда те возможности, которые у нас есть, очень ограничивают нас и заставляют придумывать другие варианты. Поэтому подумайте еще над этой идеей, но прямую такую доставку, к сожалению, сейчас невозможно осуществить. 

Чем может стать Фонд после победы? 

Много чем может стать. Можем, наконец-то, выдохнуть и разойтись, например. Но вы понимаете, что этого не будет. Смотрите, в 2020 году, когда начался ковид в полную мощь в Беларуси, кампания ByCovid19, которая была создана волонтерами, стала таким катализатором волонтерского движения по всей стране. То есть глядя на то, что есть какая-то возможность что-то собирать и передавать, люди на местах начали объединяться, находить респираторы, шить эти бахилы — непонятно из чего, но шить, —  и становились такими сообществами. И я очень хотел бы, чтобы пример BYSOL был примером для многих и многих профильных организаций, которые могут открыться и работать в свободной Беларуси и помогать людям. Потому что всегда будут слепые зоны, где государство не дотягивается либо крупные фонды не успевают среагировать, а небольшие сборы для конкретной семьи или конкретной целевой аудитории, всегда очень быстро работают, очень точно и эффективно. Поэтому я люблю вот такие штуки, когда люди объединяются, причем во многих случаях они объединяются только для того, чтобы сделать ровно одну активность, потом разойтись. Но когда снова будет нужно, они опять собираются. Это и есть то низовое гражданское общество, которое BYSOL абсолютно точно будет поддерживать всю дорогу. То есть мы будем поддерживать людей, которые хотят что-то изменить в своей жизни, помочь самим себе, не забывая о других. 

Тогда формируется этот слой людей пассионарных, активных, которые, собственно, перемены и делают в стране. Потом они точно так же будут идти на местные и на парламентские выборы, будут формировать партии и прочее. Из этого всего будет формироваться поле людей, которые ответственны за свою жизнь, за жизнь страны. 

Следующее направление, которое точно будет нам интересно, учитывая, сколько наработано сейчас связей и возможностей с другими странами, с другими диаспорами и прочим, — мы везде и всегда говорим о том, что Беларусь будущего будет страной открытых возможностей, в том числе для инвестиций. То есть мы говорим сейчас и будем говорить дальше о том, что люди имеют возможность вкладываться в Беларусь, которой будут требоваться очень большие вложения денег на перемены в стране. Это будут возможности как для экономики, так и для социальной сферы и для всего-всего абсолютно, потому что Беларусь застряла где-то в межвременье, и очень многие вещи, которые абсолютно нормальными стали для наших соседей, для нас в диковину всё-таки. И их нужно будет внедрять и как-то с ними работать. Поэтому наверняка BYSOL может пойти по пути такого вот инвестиционного агентства, которое будет привлекать ресурсы в страну для того, чтобы у менять Беларусь. 

Ну вот, наверное, такие два основных направления. То есть продолжение работы как фонда помощи, но уже не политически репрессированным, а социальной поддержки либо каких-то проектов, направленных на улучшение жизни людей. И плюс направление привлечения ресурсов под это всё. 

Так что мы точно без дела не останемся, работы будет много, и я с радостью увидел бы многих из вас — понимаю, что люди активные и хотите поменять жизнь к лучшему в стране — видеть в рядах тех, кто наши хорошие практики применяет у себя на местах. 

Вы помогаете ребятам, которые хотят попасть в Украину и воевать против агрессоров?

Вот это как раз та ситуация с выездом. То есть цель вашего выезда может быть разной. Если, например, ситуация касается вас и вы были репрессированы и прочее, вы можете получить визовую поддержку. Что вы будете делать дальше, находясь в Европе, мы не можем проконтролировать. Если есть основания для выезда, мы помогаем с визой. Учитывая то, что в последнее время участились случаи, когда ГУБОП подхватывает таких людей —  я вот сегодня читал уже про второй такой случай, когда человек собирался ехать воевать в Украину и его арестовали, — здесь нужно быть очень аккуратными и осторожными относительно разговоров с вашими знакомыми и друзьями о ваших планах. То есть всегда можно сказать: «Я решил поехать заработать денег в Европе,» — и всё. И ехать и никому особо ничего не рассказывать. 

А за визами можно обращаться к нам. Еще раз подчеркиваю: что вы собираетесь делать, как вы свою жизнь собираетесь строить, выехав из Беларуси, это уже не наша сфера ответственности. Наша сфера ответственности — помочь в случае, если у вас есть основания, если вы были репрессированы, выехать. К сожалению, для тех людей, которые не были репрессированы и никаким образом, не могут подтвердить факт репрессий — а это не только документ, это может быть еще свидетельство кого-то из авторитетных политических структур или общественных структур, — то мы не можем верифицировать людей. То есть для нас это невозможная история, потому что, к сожалению, тогда будут выезжать люди, не имеющие оснований на гуманитарные визы, и мы ничего с этим не сделаем. 

Поэтому подчеркиваю еще раз: мы помогаем с визовой поддержкой. По поводу того, что мы возим кого-то для того, чтобы где-то в чем-то участвовать — такого нет. То есть мы не предоставляем такую возможность. 

Расскажите подробнее о механизме визовой поддержки. Куда обращаться?

Я думаю, что вы можете написать в канал «BYSOL: выезд, эвакуация». Там есть аккаунт «горячей линии», либо прямо в комментариях. Советую лучше на «горячую линию», потому что так вы быстрее получите ответ. И там рассказать свою историю — каким образом вы связаны вообще с ситуацией, как вы хотите выехать, почему хотите. И вас проинструктируют. То есть сразу будет понятно, есть ли у вас для этого основания, исходя из наших подходов, либо нет. Так что пишите туда. Сейчас моя коллега сбросит ссылку на этот канал, можете подписаться. Там очень много интересной информации накоплено по странам Европы и не только странам Европы. Это и адаптация, и различные полезные контакты, и выезд туда, и прочее, и прочее. 

Присоединяйтесь к Волонтёрской программе Офиса Светланы Тихановской!Теперь это можно сделать через чат-бот: @AskOffice_Bot