Хранитель Перевала: парадокс осознания
Было время, когда мир был молод, и было время, когда он стал стар. А было ещё время Ратибора. Оно не измерялось ни годами, ни сменой лун. Измерялось камнями и ветром.
Ратибор был Стражем Северного Перевала, последним из своего Ордена. Долг его был прост и высечен на внутренней стороне его шлема: «Ничто не пройдёт». Он не помнил, кто и от кого должен был защищать этот перевал. Память предков, которая жила в стали его меча и доспехов, говорила лишь одно: держи границу. Он был не человеком, а функцией. Живым камнем, поставленным на пути у хаоса.
Его мир состоял из трёх вещей: серого неба, серого камня, покрытого лишайником, и седого ветра, который никогда не умолкал. Ратибор был четвёртой. Он так долго жил здесь, что доспехи его приобрели цвет камня, а в его молчании звучал вой ветра.
Однажды на рассвете, когда небо было цвета остывшего металла, на перевале появилось Нечто. Оно не пришло с рёвом или лязгом. Просто возникло на горизонте. Медленное, бесформенное, цвета старой, влажной ржавчины. Оно не шло, а текло, переваливаясь через камни, как густая смола.
Ратибор встал, и мир обрёл свой смысл. Вот она, угроза. Его долг обрёл плоть. Он обнажил свой меч, и древняя сталь тускло блеснула, словно недовольно проснувшись. Он ждал.
Ржавый Зверь приближался. Не рычал и не выказывал враждебности. Просто был. И там, где он проползал, мир умирал тихой, бесшумной смертью. Камень, которого касалась его плоть, осыпался в мелкую пыль. Пучок сухой травы, что чудом вырос в расщелине, мгновенно чернел и рассыпался в пепел. От Зверя не пахло ни серой, ни смертью. От него пахло временем. Тем самым временем, что точит горы и обращает в прах короны королей.
Ратибор сделал шаг вперёд. Его кодекс был абсолютен. Его рука была тверда. Но впервые за сотни лет его службы что-то внутри него, древнее самого Ордена, дрогнуло. Интуиция, отточенная ветрами и тишиной, кричала ему, что это не враг.
Это был не хаос. То был высший порядок. Порядок увядания, без которого не может быть порядка рождения. Ржавый Зверь был садовником вечности, который пришёл, чтобы выполоть старый, иссохший мир и освободить место для новых семян. Убить его — значило пойти против самого Равновесия, которому, сам того не зная, служил и его Орден.
Но клятва… Клятва, выпитая с молоком матери и въевшаяся в кровь. «Ничто не пройдёт».
Ратибор занёс меч. Его латная перчатка с такой силой сжала рукоять, что он почувствовал, как под ней лопнула кожа. Тёплая капля крови медленно поползла по холодному металлу. Он смотрел на Зверя, а тот, казалось, смотрел на него. Хоть у создания не было глаз, но Ратибор чувствовал его взгляд — спокойный, древний, принимающий.
Он знал: как только его меч, который хранил память сотен поколений Стражей, коснётся этой ржавой плоти, он сам станет частью этого распада. Меч обратится в горстку праха. Исполнение долга уничтожит сам символ этого долга.
Ветер затих. Впервые за вечность на перевале наступила полная, оглушительная тишина. И в этой тишине Ратибор стоял и держал на весу свой мир. На одной чаше весов лежал его долг, высеченный из камня и стали. На другой — безымянное знание, принесённое ветром.
Он смотрел на свою окровавленную перчатку, древний меч, медленно ползущего Зверя. Что он защищает? Границу, начертанную давно умершими людьми? Или границу между жизнью и смертью, рождением и увяданием, которую никто не вправе нарушать?
Ржавый Зверь медленно подполз к его ногам. Он не пытался коснуться его. Остановился и ждал. Ждал решения того, кто сам был частью этого перевала.
Рука Ратибора, которая держала меч, медленно, почти нехотя, опустилась. Он не вонзил меч в ножны. Опустил его вдоль тела. Он не нарушил клятву. И не исполнил её. Он выбрал третье: стать камнем. Наблюдателем.
Зверь, словно понял его решение, медленно обогнул его и пополз дальше, унося с собой время. А Ратибор так и остался стоять на перевале. Ветер снова поднялся и начал заносить его доспехи каменной пылью. Он не знал, правильный ли выбор он сделал. Но он знал, что впервые за всю свою жизнь этот выбор был лишь его. И эта тяжесть была страшнее любого врага.