Отвали (Новелла) | Глава 13
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Пойдём отсюда, — сказал я, резко отстраняя его. — А то и правда пневмонию подхватим. Быстрее!
Я первым поднялся на ноги, но как только тепло его тела исчезло, меня тут же прошиб ледяной холод. Февральский ветер колол кожу, пробирал до костей, зубы выбивали дробь. Скрестив руки на груди и обхватив себя изо всех сил, я втянул голову в плечи и с трудом выговорил:
— З-замёрзну… насмерть… П-пошли… быстрее.
Казалось, даже мысли начали коченеть. Я бы душу дьяволу отдал за горячую ванну. И вдруг до меня дошло. Люсьен ведь не простудится. Оливер говорил, альфам это не грозит. Тогда пальто должен носить я, разве нет? Но Люсьен, похоже, и не собирался отдавать его обратно. Я тут же отогнал эту мысль — спорить не было ни времени, ни сил.
Собравшись, я сделал шаг… и в тот же миг произошло непредвиденное. Люсьен, до этого стоявший неподвижно, вдруг обмяк и рухнул на землю.
— Люсьен? — испуганно позвал я. Тишина. Сердце ухнуло. Я бросился к нему, заглянул в лиц и похолодел. Он лежал без сознания, мертвенно-бледный, с синим оттенком на губах.
— Люсьен! Люсьен, очнись! — кричал я, хлопая его по щекам, тряся за плечи. Никакой реакции. В этот момент я по-настоящему запаниковал.
Скорая приехала только через двадцать минут после моего звонка.
— Херст в больнице? — Утром, услышав новость, Эмилио и ребята из команды по гребле синхронно округлили глаза. Я кивнул.
— Вчера произошёл несчастный случай, — пояснил я. — Его увезли на скорой, но, к счастью, говорят, что всё будет в порядке, как только стабилизируется состояние.
Ночная сирена скорой переполошила всю школу. А утром директор, получив доклад от дежурного у ворот, немедленно вызвал меня и потребовал подробного отчёта. Мне ничего не оставалось, кроме как рассказать всё, как было. Услышав про посвящение «Лилит», директор ошарашенно замолчал — видно, не находил слов.
Ещё бы. Херст против «Лилит» — дилемма та ещё. Хотя, может, это и к лучшему? Проще разобраться в стенах школы, чем допустить скандал вовне. Проблема только в том, что пострадавший — Херст.
Из-за этого всё утро члены «Лилит» были на нервах. Президента клуба вызвали к директору, на «беседу» потащили даже Оливера. Но, несмотря на переполох среди учителей, сами ребята из «Лилит» держались вызывающе спокойно, будто бросая вызов всей школе.
— Да что такого? Жив же остался, — бросил Оливер, когда я встретил его позже.
Слышать это было неприятно, но я промолчал. В конце концов, я посторонний, не имею права вмешиваться. И всё же навязчиво возвращалась мысль: что, если Люсьену понадобятся мои показания или хотя бы поддержка? Перед глазами снова вставал его взгляд — безумные фиалковые глаза, устремлённые на меня снизу вверх. Решиться было трудно: его зависимость вызывала во мне странную смесь жалости и отторжения, и вставать на его сторону совершенно не хотелось.
Но факт оставался фактом — Люсьен был жертвой. А я не хотел ни защищать тех, кто издевается над людьми, ни отворачиваться от пострадавшего. В итоге я так и не пришёл ни к какому решению, позволив течению подхватить меня. Дни шли, и незаметно наступили выходные.
С самого утра в общежитии царил переполох. Все были возбуждены предвкушением официального разрешения на выход в город. Одни собирались поехать домой, другие — сбиваться в компании и отправляться в ближайший город. Очевидно, не ради достопримечательностей.
Формально уйти за пределы школы можно было и в будни по «особым причинам». Но это понятие было настолько размытым, что правило существовало скорее для порядка, чем для применения. Когда-то один из прежних директоров, убеждённый, что «излишние запреты рождают лишь больше нарушений», упростил процедуру выхода. И оказался прав: как только дверь перестала быть наглухо закрытой, стремление вырваться наружу ослабло.
Теперь будничные вылазки казались скорее утомительной морокой. Учёба начиналась до рассвета, расписание было плотным, между корпусами приходилось бегать, потом учеников ждали клубные занятия до самой ночи, а там ещё и гора домашних заданий. На сон едва хватало времени, какая уж тут энергия на побеги? Говорят, раньше, когда правила были жёстче, ученики изобретали десятки способов сбежать. А когда возможность стала почти свободной, интерес угас, и студенты сосредоточились на учёбе.
Так что выходные превратились в единственный настоящий ритуал. Даже если планов не было, в общежитии никто не оставался — таким было негласное правило. С утра все наперегонки спешили покинуть здание. Оливер выскользнул из комнаты ровно в разрешённое время, и я, не раздумывая, пошёл следом.
Стоило подъехать к дому, как младший брат Эллиот с радостным криком бросился ко мне. Я подхватил его лёгкое тельце, прижал к себе и глубоко вдохнул сладковатый детский запах. Ему только-только исполнилось шесть. Пухленький, тёплый, он всё ещё пах молоком и какой-то неуловимой детской сладостью. Я легко поднял его и усадил себе на плечи, входя в дом. В холле нас уже ждала мама. Она улыбнулась, обняла меня и поцеловала в щёку.
— С возвращением, дорогой! Не устал в дороге?
— Всё хорошо. Спасибо, мам, — улыбнулся я и поцеловал её в ответ.
Машину родители подарили мне сразу после дня рождения. Получив права, я с тех пор каждую неделю приезжал домой за рулём.
— Вёл осторожно? — раздался строгий голос отца, тоже стоявшего в холле. — И никакого алкоголя, ты помнишь.
Родители запрещали мне пить не только потому, что я был несовершеннолетним и садился за руль. Они были людьми глубоко верующими, со строгими правилами. Сами не курили и старались избегать алкоголя, вели аскетичный образ жизни, много помогали бедным и нуждающимся, воплощая свою веру в делах. Я уважал их за это. Но именно поэтому не мог рассказать о своей истинной стороне. Я любил их слишком сильно, чтобы разочаровать. Именно поэтому я твёрдо решил, что после окончания школы уеду в город.
— Я не пью и не курю, — ответил я с улыбкой. — Вы же мне доверяете?
Суровое выражение на лице отца смягчилось, он тоже улыбнулся, поцеловал меня в щёку и крепко прижал к груди.
— С возвращением, сынок. Я скучал.
На столе уже красовались многочисленные блюда, приготовленные мамой. Нэнси, наша экономка, заканчивала сервировку. Мы сели, и как всегда молитву перед едой прочитал отец. Сначала — благодарность Богу, потом — просьба о благословении для семьи, и снова слова благодарности за счастье, что нам даровано. Я, мысленно отключившись, присоединился лишь к последним словам.
— В школе всё по-прежнему? — первой заговорила мама, раскладывая салфетку на коленях. — Как тебе в команде по гребле? Не слишком тяжело?
Я улыбнулся и произнёс заранее заготовленный ответ:
— Всё в порядке. Тяжело, конечно, но оно того стоит.
Мама облегчённо улыбнулась, отец кивнул с одобрением. Разговор потёк привычным руслом, как и на прошлой неделе. Но вдруг мама словно что-то вспомнила и наклонилась вперёд: