Отвали (Новелла) | Глава 52
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Прости, прости, — поспешно извинился я. Меня захлестнули эмоции, отчего совершенно потерял контроль.
Я в панике подумал, что он, быть может, задохнулся, и вгляделся в его лицо.
Эмилио шумно выдохнул, потом ещё раз. Видя, как вздымаются его плечи от жадных частых вдохов, я немного успокоился. Он, кажется, наконец пришёл в себя и медленно открыл глаза. Наши взгляды встретились. Мне стало ужасно неловко, но Эмилио вдруг улыбнулся — так лучезарно, словно и не плакал вовсе, хотя лицо у него всё ещё было припухшим и влажным от слёз.
— Все в порядке? — спросил я, и голос сам собой прозвучал до странного нежно. Я осторожно отвёл прядь мокрых волос с его лба. Эмилио кивнул и вновь доверчиво прижался ко мне.
— Я был прав, да? А? — спрашивал он снова и снова, с детским восторженным неверием. — Скажи, я ведь был прав?
Я почувствовал огромное облегчение и крепко обнял его в ответ, прижимая к себе.
— Правда. Ты был прав. Я такой же, как ты.
— Тебе тоже нравятся люди своего пола, как и мне?
— И я тебе нравлюсь, — это прозвучало уже не как вопрос, а как утверждение, полное надежды.
— Да… Ах, — я спохватился и замолчал.
Эмилио тут же замер и поднял на меня глаза. Увидев его снова забеспокоившееся лицо, я поспешно заговорил:
— Нет, слушай… Просто до сих пор не верится, — я почувствовал, как кровь приливает к щекам, и добавил, смущаясь ещё больше: — Я и представить себе не мог, что понравлюсь тебе… правда.
— Правда? — с готовностью, почти с восторгом переспросил Эмилио, словно только этих слов и ждал. — Правда не представлял? Совсем-совсем? Ни капельки?
От его настойчивых счастливых вопросов я невольно рассмеялся. Эмилио, увидев это, тоже засмеялся в ответ — звонко и радостно. Я наклонился и потёрся своим носом о его маленький, всё ещё красный нос.
— Представлял, конечно, — сказал я, усмехнувшись. — Но был уверен, что это просто мои глупые фантазии. Подумай сам, я и представить не мог, что ты такой же, как я. Как я мог надеяться на что-то большее? Мысль, что я тебе нравлюсь, казалась полным бредом.
— Это верно, — Эмилио невинно улыбнулся и снова доверчиво прижался ко мне, утыкаясь лбом в плечо.
Его тепло, его прикосновения — всё реально, но мне всё ещё кажется, что это сон. Как такое чудо могло случиться со мной?
Растроганный до глубины души, я нежно гладил Эмилио по волосам, поцеловал в макушку, а потом так и замер, прижавшись к ней губами. Эмилио стоял неподвижно, впитывая мою нежность. Я немного отстранился, он поднял голову, и я снова наклонился к нему.
На этот раз Эмилио медленно закрыл глаза и покорно приоткрыл губы, полностью доверяясь мне. Он был таким милым и беззащитным в этот момент, что я не удержался и легонько прикусил его нижнюю губу, а потом снова поцеловал — на этот раз гораздо медленнее, нежнее, давая ему возможность дышать. Но даже так, когда мы наконец оторвались друг от друга, Эмилио тяжело дышал, приоткрыв рот.
Хорошо, что в обморок не упал. С этой мыслью я снова обнял его. Отпускать совершенно не хотелось. Я думал, что давно сдался и отпустил всё, но вот мы стоим здесь, и наши сердца так созвучны… это ли не чудо?
Чувство гордости, счастья и какой-то правильности происходящего переполняло меня. И тут Эмилио тихо спросил:
— С каких пор я тебе нравлюсь?
От этого вопроса у меня сладко защекотало в груди.
— С того самого момента, как ты предложил мне заняться греблей, — признался я, чувствуя, как снова краснею. — На самом деле, меня совершенно не интересовал спорт. Но ты был таким милым, так сиял… поэтому я и согласился. Просто чтобы быть рядом.
Эмилио вдруг громко заливисто рассмеялся. Я удивлённо посмотрел на него. Он, всё ещё смеясь, с раскрасневшимся от смущения и радости лицом, ответил:
— А? — переспросил я, не в силах сдержать улыбку. Эмилио снова рассмеялся и, глядя мне прямо в глаза, сказал:
— Я тоже позвал тебя в команду по гребле только потому, что ты мне нравился.
Это ещё что такое? Неужели… неужели?! Мысли путались, я не мог вымолвить ни слова, только стоял с приоткрытым ртом и смотрел на него, боясь дышать. Эмилио с сияющей, абсолютно счастливой улыбкой подтвердил:
— Да! Ты мне тоже понравился с первого взгляда! Мы влюбились друг в друга с первого взгляда!
— Эми… — прошептал я, больше не в силах сдерживать рвущиеся наружу чувства. Я притянул его к себе и, забыв обо всём на свете, начал осыпать его лицо, шею, губы быстрыми жадными поцелуями. Смех Эмилио тонул в моих поцелуях, но это было неважно. Мы были на седьмом небе от счастья, в нашем собственном маленьком мире, где не было никого, кроме нас двоих.
Наконец, немного отдышавшись, я спросил, не разрывая объятий:
— Тогда… в тот день… ты посмотрел на меня с таким сожалением, потому что я не получил восьмой номер? Поэтому? — Я вспомнил тот его странный, полный тоски взгляд после объявления результатов.
Мы оба тяжело дышали после долгих поцелуев. Эмилио с готовностью признался, и его лицо сияло так ярко, что на него было почти больно смотреть:
— Я хотел видеть твоё лицо во время гребли.
Точно как у меня! Я ведь тоже стремился на восьмой номер по той же самой причине. Осознание того, насколько глубоко и давно совпадали наши мысли и желания, поразило и тронуло до глубины души. Я с нежностью посмотрел на Эмилио сверху вниз. Он слегка надул губы:
— Я уж было подумал, ну ладно, хотя бы седьмой номер… но Люсьен такой большой, что за его спиной тебя совсем не было видно.
Я тут же поцеловал его надутые губки. Эмилио шутливо стрельнул в меня глазами, но во взгляде его было столько тепла… Я снова улыбнулся, но вдруг заметил, как улыбка медленно сползает с лица Эмилио, а взгляд становится серьёзным. Он помрачнел. Я замер, чувствуя, как меняется атмосфера. Он опустил голову и тихо пробормотал:
— Когда гонка закончилась, я посмотрел на тебя, но ты… ты совсем не смотрел в мою сторону…
Я вдруг вспомнил тот момент. Эмилио был прав. Я тогда совершенно не обращал на него внимания, поглощённый собственным разочарованием. И даже не подозревал, что он так смотрел на меня в ту минуту! Волна горького запоздалого раскаяния захлестнула меня.
Если бы я тогда набрался смелости, если бы просто поднял глаза, мы бы объяснились гораздо раньше!
— Прости, — честно признался я хриплым голосом. — Я тогда уже сдался. Правда думал, что у нас с тобой ничего не получится. К тому же…
— К тому же? — торопливо, с тревогой переспросил Эмилио.
Я ответил прямо, не подбирая слов, потому что он заслуживал правды:
— Ты ведь такой добрый и внимательный ко всем… я подумал, что для тебя я тоже ничем не отличаюсь от остальных…
— Это недоразумение! — воскликнул Эмилио прежде, чем я успел договорить. Он с обидой посмотрел на меня, и в его глазах снова блеснули слёзы. — Если бы я был добр только к тебе, это было бы слишком заметно! Поэтому я изо всех сил старался быть одинаково милым со всеми! Чтобы никто не догадался… Честно говоря, кроме того, кто мне нравится, я почти никого больше не замечаю!
Совершенно неожиданная точка зрения. Никогда бы не предположил, что у его всеобщей любезности такая причина. Вспомнились слова Люсьена: «Быть одинаково добрым ко всем — значит, ни для кого не быть особенным? Мне такое не нравится…»
Ты был неправ, Люсьен. Иногда именно потому, что кто-то по-настоящему особенный, к нему и относятся так же, как ко всем. Из страха. Ты думал неправильно.
В конце концов, ни он, ни я ни разу ни с кем не встречались — откуда нам было знать, как всё устроено на самом деле?
— Нужно было всё-таки поговорить напрямую, — пробормотал я себе под нос.
— Верно! Если бы мы поговорили честно… — тут же подхватил Эмилио, но осёкся, не закончив фразу.
— Теперь так и будем делать. Успокойся. — Я игриво коснулся его носа своим и добавил: — Теперь мы ведь знаем, да? Что чувствуем одно и то же.
Эмилио тоже улыбнулся и обвил руками мою шею, прижимаясь ближе. Я естественно подался к нему, и наши губы снова встретились. Мы целовались снова и снова, долго, медленно, и каждый раз это было мучительно сладко, словно мы пытались наверстать всё упущенное время. Я крепко обнял его и счастливо вздохнул.
— Если бы я знал всё это раньше, мог бы подать заявку на совместную комнату при распределении.
— Что? Разве это возможно? — удивлённо спросил Эмилио, не отстраняясь.
Я хотел было отмахнуться, мол, неважно, но потом решил сказать правду, пусть и не всю:
— Похоже, возможно, если есть особые обстоятельства. Мой сосед по комнате так и сделал, чтобы жить со мной…
Эмилио непонимающе склонил голову набок. Видимо, он не помнил, что я упоминал об этом раньше.
Хотя да, прошло уже несколько месяцев, немудрено забыть.
— Это Люсьен, — пояснил я. — Тот, кто живёт со мной в одной комнате.
— А… — протянул Эмилио, кажется, поняв. Но тут же нахмурился, и в его голосе прозвучала неподдельная тревога: — Но Люсьен же доминантный альфа? Разве ему не полагается отдельная комната из-за вторичного пола? Феромоны доминантных альф или омег ведь могут спровоцировать проявление? А у нас с тобой оно ещё не наступило…
Он озвучил те же самые опасения, что я уже не раз слышал от других. Я ободряюще улыбнулся ему, стараясь выглядеть как можно более беззаботным:
— Всё в порядке. Люсьен ни разу не испускал феромоны. Видишь? Со мной же всё нормально.
Эмилио недоверчиво оглядел меня с ног до головы, потом снова посмотрел мне в лицо и неуверенно кивнул:
— Я слышал, что некоторые могут полностью контролировать свои феромоны. Значит, от него обычно совсем нет запаха?
Нехорошо обсуждать личные дела друга. Но немного рассказать, чтобы успокоить Эми, наверное, можно?
— Нет, совсем нет, — твёрдо сказал я. Но тут же вспомнил и, поправившись, добавил: — Иногда, правда, появляется сладковатый запах, но он говорит, что пользуется парфюмом. Может, чтобы скрыть случайные всплески феромонов? Даже если он может себя контролировать, бывают же моменты, когда теряешь бдительность?
К тому же, у Люсьена гон был совсем недавно. Контроль феромонов наверняка ещё не идеален. Может, он и правда так старается быть внимательным ко мне, чтобы не навредить?
Но этого я Эмилио говорить, конечно же, не стал. Той информации, что я уже дал, было более чем достаточно.
Я думал, на этом разговор закончится, но реакция Эмилио была совершенно другой. Он не только не расслабился, а наоборот, нахмурился ещё сильнее. В его взгляде появилось что-то острое, оценивающее.
— Этот сладкий запах… — медленно произнёс он, и в его голосе прозвучало явное подозрение. — Ты уверен, что это не феромоны?