Отвали (Новелла) | Глава 39
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Люсьен, у тебя есть пластырь? — услышал я чей-то голос поблизости.
Люсьен обернулся. Я наблюдал за тем, как он разговаривает с одним из парней из нашей команды по гребле, и никак не мог отделаться от ощущения странности происходящего. С начала нового семестра изменилось многое: общежития, расписание, даже цвет галстуков… Но самой большой переменой, несомненно, был сам Люсьен.
Прежний Люсьен всегда держался особняком. Он прятался в углу, почти не разговаривал и будто бы старался стать невидимым — даже дыхание затаивал, чтобы никто не заметил. Теперь от того мальчишки не осталось и следа. После каникул он вернулся совершенно другим, и тут же стал объектом всеобщего внимания и бесконечных разговоров.
«Люсьен Херст изменился», — шептались вокруг. Строго говоря, перемены произошли не вдруг — он начал меняться задолго до этого, но, кажется, лишь теперь окружающие по-настоящему это заметили. Какое-то время за ним приглядывали особенно пристально: перешёптывались, оборачивались вслед, когда он проходил по коридору.
Мне, как стороннему наблюдателю, всё это казалось неловким и чуть неуютным. Но сам Люсьен, казалось, нисколько не обращал внимания на косые взгляды и шепотки за спиной. Он оставался тихим и спокойным, но уже не был замкнутым или отчуждённым. Напротив, теперь он, встретившись взглядом с одноклассником, улыбался в ответ, не забывал поздороваться или поддержать короткий разговор. Его деликатность и открытость быстро расположили к нему людей.
И вот не прошло и месяца, как Люсьен стал едва ли не самой заметной фигурой школы. Его имя то и дело мелькало в разговорах, каждый норовил обменяться с ним хотя бы парой слов, привлечь внимание, засветиться в его компании. Для меня всё это оставалось загадкой и вызывало лёгкое смятение.
Но разве Люсьен не всегда был таким?
Его мягкая манера говорить, неторопливые движения — всё это осталось прежним. Разве что к своему «новому» телу он явно ещё не привык: иногда рассеянно задевал дверной косяк плечом или неловко застревал в проходах, вынужденно отступая, чтобы найти путь. Раньше за такие промахи его бы высмеяли или проводили презрительным взглядом, а теперь вокруг раздавались только смех, добрые подбадривающие замечания, да лёгкая поддержка. Мне, признаюсь, было странно наблюдать, как одно и то же вызывает настолько разную реакцию.
— Фух, — выдохнул Люсьен, когда мы, наконец, сели за столик в столовой. Только что в очереди ему пришлось отвечать на десятки приветствий и шуток от ребят со всех сторон. Он слегка потер шею, на секунду закрыв глаза — казалось, этот шквал внимания немного его вымотал.
— Не обязательно отвечать каждому, ты же знаешь, — сказал я, садясь напротив.
Люсьен поднял голову и посмотрел на меня с вопросом в глазах. Я наклонился к нему через стол и пояснил:
— Не стоит так стараться. Постоянное общение тоже выматывает.
Он, кажется, понял, и слабо улыбнулся. Я выпрямился и добавил как можно небрежнее:
— Ну, если тебе самому так больше нравится — не вопрос, я просто напомнил.
— Всё в порядке, Дилли. Спасибо, что переживаешь.
Я мельком посмотрел на него, и снова опустил взгляд.
Может, он действительно хочет найти себе ещё друзей? Это вполне естественно. Не может же он всё время держаться только меня.
До меня внезапно дошло то, чего раньше я не замечал. В последнее время — а если честно, уже довольно давно — у меня самого не осталось никого, кого можно было бы по-настоящему назвать другом. Сейчас мой единственный друг — это Люсьен. Как так вообще вышло? Я стал перебирать в памяти последние месяцы, и ответ нашёлся слишком быстро.
С тех пор, как ушли ребята из Лилит.
После того как парни, с которыми я был по-настоящему близок, почти одновременно ушли из школы, вокруг меня сразу образовалась пустота. Какое-то время я держался за другую компанию: мы вместе обедали, болтали о всяких глупостях, но, по правде говоря, назвать их настоящими друзьями было сложно. Всё это было, скорее, привычкой, чем настоящей привязанностью. А потом вернулся Люсьен, и с того момента почти всё свободное время я проводил с ним. Остальные ребята, с которыми я недолго держался вместе, теперь при встрече разве что кивали, и то не всегда.
Так выходит, что тот, у кого остался один друг — это не Люсьен, а я сам?
От этого открытия я на секунду застыл, осознавая нечто простое, но важное.
Как я раньше этого не замечал? У меня же всегда было полно друзей! По крайней мере, до того, как «Лилит» разбежались, я никогда не был один. Близкие друзья, с которыми можно было часами говорить обо всём на свете, смеяться, валять дурака до рассвета, делиться самым личным…
Хотя, если задуматься, самую главную тайну я всё равно бы не доверил никому из них. Единственный человек, который знает, что я гей — это Люсьен. Может, поэтому с ним мне по-настоящему спокойно? Только с ним я могу открыто говорить о том, что мне нравится Эмилио, и даже получать в ответ поддержку. Обсуждать свои тревоги, не чувствуя угрозы.
Да и вообще, не обо всём ведь можно говорить с кем попало.
Раньше я был уверен, что умею делиться сокровенным, по-настоящему доверять… Но сейчас, поняв, насколько много меня связывает с Люсьеном, задумался, а смог бы я довериться по-настоящему новому человеку? Ведь всё равно невольно стану сравнивать их с Люсьеном. Если выбирать между другом, с которым можно говорить не задумываясь, и тем, перед кем приходится всё время фильтровать слова и быть настороже, выбор очевиден.
Я представил себе, как сижу за обедом с каким-нибудь новым знакомым, весело поддерживаю разговор… и вдруг беседа поворачивает не туда, становится опасноц. Я тут же напрягаюсь, подбираю слова, а потом ещё долго мучаюсь: не проговорился ли, не подал ли повода для подозрений? Если же случайно сболтну что-то важное… В памяти всплыла недавняя история с Эмилио, и я снова внутренне похолодел.
Нет, не хочу рисковать. Пусть всё остаётся как есть — меня это вполне устраивает.
— Дилли? — Голос Люсьена, раздавшийся с другой стороны стола, вырвал меня из размышлений.
Я поднял голову. Он с явным, неподдельным любопытством смотрел на меня. Да, похоже, я и в самом деле слишком глубоко задумался.
— Нет, ничего, — поспешил я улыбнуться и для убедительности намотал на вилку спагетти, отправляя их в рот. Пока торопливо жевал, мысленно подвёл итог своим размышлениям.
Да и так ведь неплохо. Зачем мне заводить здесь еще больше друзей? Всё равно я очень скоро отсюда уеду»
В один из особенно жарких, залитых слепящим солнцем дней тренер наконец собрал нас всех вместе и объявил:
— Итак, парни, это ваш последний тест. — Он обвёл нашу притихшую команду долгим, почти торжественным взглядом и продолжил уже громче: — Вы все проделали огромную работу и отлично потрудились в этом семестре. Осталось совсем немного. Давайте поднажмём еще разок, как следует! Все вместе! Понятно?!
Со всех сторон тут же послышались нестройные, но громкие и уверенные выкрики: «Да, тренер!».
Услышав столь ярое единодушие, тот удовлетворенно кивнул.
— Как я уже и говорил, сегодня мы с вами окончательно определим рассадку в лодке. Это ваш последний реальный шанс показать себя, так что я надеюсь, вы все без исключения выложитесь по полной! — Его взгляд на какой-то миг задержался на Люсьене, и это не укрылось от моего внимания. — Я вижу здесь парней, которые показали просто невероятный рост по сравнению с прошлым семестром. У меня на вас на всех очень большие ожидания. Давайте же постараемся и нацелимся только на победу! Вперёд!
— Вперёд! — дружным эхом откликнулась команда. Переглянувшись, мы двинулись к эллингу, где среди аккуратных рядов лодок стали готовиться к выходу на воду. Выстроившись цепочкой, мы понесли своё судно к причалу. Солнце било в затылок, и даже доски под ногами казались горячими.
Тренер стоял рядом, щурясь от яркого света, и водил ручкой по листку, подсчитывая очки и что-то помечая. Взгляд его перебегал с одного на другого, пока не остановился на Брэде.
— Уилсон, — позвал он, — сможешь грести слева?
Брэд от неожиданности вздрогнул всем телом и заметно нахмурился.
— Э-э… ну… если честно, тренер, не очень уверен, — промямлил он, явно пытаясь уклониться от нежелательного задания.
— Ладно, — коротко бросил тренер и снова обвёл команду внимательным взглядом. Неожиданно его взгляд остановился и встретился с моим.
— А ты, Эйвери? — обратился он уже ко мне. — Ты ведь сможешь грести с обеих сторон?
— А, да! Так точно! Я специально тренировался! — отозвался я, мгновенно приободрившись.
Ну конечно, смогу! Моя главная цель — это восьмой номер, место загребного!»\
Тренер удовлетворённо кивнул и сразу же поменял меня местами с шестым номером. Неожиданно я оказался ближе к носу лодки, и внутри всё задрожало от волнения: сердце билось так сильно, что, казалось, его слышат все остальные. Пришлось заставить себя глубоко вдохнуть и аккуратно расправить плечи, чтобы немного привести мысли в порядок.
Рулевой теперь был совсем рядом — одно движение, и можно было расслышать его дыхание. Я украдкой бросил взгляд вперёд, стараясь не выдать своего волнения. И в этот момент почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, встретился глазами с Люсьеном. Его выражение было чуть насмешливым, чуть подбадривающим. И это заставило невольно улыбнуться.