Опасный Уровень (Новелла) | Глава 39
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Солнце село, и охота закончилась, но удушающая атмосфера никуда не делась. Никто, кроме Доджина, не мог расслабиться, и все по-прежнему следили за выражением его лица. Гону тоже нетерпеливо расхаживал по вилле, прислушиваясь к разговору Доджина и слуги, ответственного за поиски. Остров был знакомым местом, куда они приезжали в отпуск с детства, так что Ча Шиу не мог не знать дороги.
«Тогда почему он до сих пор не вернулся? Было ясно, что что-то случилось».
— Местоположение подтверждено на северо-западе… — доложил слуга.
Доджин глубоко затянулся сигаретой и на мгновение задумался. «Что же делать?»
— Когда он открыл глаза, Ча Шиу исчез, — сказал слуга. Вернувшийся на виллу в одиночку и раненый, слуга дрожащим голосом объяснил ситуацию, и Доджин, не дослушав его до конца, приказал найти Шиу. Вскоре тепловизионный дрон обнаружил Шиу, сидевшего без движения посреди тёмного леса.
Маленькое, светящееся красным тельце определённо было его. Лось по своей природе — смирное животное, не нападающее на людей, так что, похоже, Шиу просто испугался, попытался убежать, поранился и теперь не мог двигаться. Ситуация, в которой отчаянно требовалась чья-то помощь.
Было уже за шесть вечера, вокруг стемнело, и из-за морского бриза на острове, несмотря на начало осени, было холодно. Для Шиу это могло быть немного жестоко, но Доджин всегда говорил своему младшему брату: «нужно уметь нести ответственность за свой собственный выбор». Начиная с малого и заканчивая принятием его, Гону, и их троих — таких идеальных. Сегодня он по своей воле выбрал опасный путь, так что вся жестокость этой ночи — это тоже ответственность несчастного Ча Шиу.
— Оставьте его ещё немного, — произнёс Доджин.
— Но… скоро станет совсем темно, — робко возразил слуга.
— Именно поэтому. Я сказал, оставьте, — резко ответил Доджин.
На резкий ответ Доджина слуга и егеря, руководившие поиском, тихо удалились. Все были в состоянии повышенной готовности, и только Доджин неторопливо наслаждался этой суматохой осенней ночи.
— Оставить? — переспросил Гону, дождавшись, пока все уйдут. В такие моменты Гону особенно остро ощущал, что они с Доджином — сводные братья. «Поступил бы он так же, будь они родными братьями по матери? Неважно, болен ты или ранен, если ты в руках Доджина, с тобой можно обращаться как угодно. Он сомневается, считает ли его старший брат их с Шиу вообще за людей».
«Нет, будь они родными, они бы с самого начала не полетели на одном вертолёте. На случай непредвиденной аварии они бы летели на разных. Точно так же, как Ча Доджин и председатель Шим никогда не садились в один и тот же частный самолёт».
— Если ты не пойдёшь, пойду я, — сказал Гону Доджину подавленным голосом. «Нельзя же оставлять Ча Шиу одного в холодном и тёмном месте». Из-за старшего брата, который знал, где он, но не приказывал немедленно пойти и забрать его, он чувствовал, как стынет кровь в жилах. К счастью, в его руках сейчас не было ружья. Такие моменты, когда Ча Гону мог быть настолько рациональным, были крайне редки.
— Я приведу его, — заявил Гону.
— Нельзя, — коротко отрезал Доджин.
— Ты совсем с ума сошёл?! Приведи его сюда и потом хоть бей, хоть хлещи плёткой — делай, что хочешь!
Не Доджин, а он сам сходил с ума. Он не знал, что делать с Доджином, который связал всем руки, запретив идти на поиски, и просто сидел на диване, неторопливо наблюдая за течением времени. Глаза Гону постепенно покраснели. «Чёрт возьми. Ча Шиу больше всего на свете ненавидит холод и темноту». Чтобы, не дай бог, не расплакаться перед старшим братом, он до боли стиснул зубы.
— Он мой брат, поэтому я пойду, — заявил Гону.
— Иди сюда, — приказал Доджин.
— Ты же хочешь заполучить Шиу.
— Какое это сейчас имеет значение? — воскликнул Гону.
Несмотря на свои слова, Гону рефлекторно шагнул вперёд по приказу подойти. Доджин, словно выхватив руку подошедшего брата, потянул его вниз и усадил на пол. Судя по тому, как Гону безвольно осел на пол, он был сильно взволнован. Гону был добрым парнем — хоть и грубым, с несдержанной речью, но не скрывающим своего желания обладать тем, кто ему нравится. Младший брат, который так остро реагировал на то, что может случиться с его хёном, хотя и сам, должно быть, страдал от недавних капризов Шиу, казался таким похвальным, что заслуживал награды.
— Почему ты так волнуешься? Кто сказал, что мы его не заберём? — спокойно спросил Доджин.
— Он, наверное, ранен. И станет ещё холоднее, и ему сейчас наверняка страшно… — Гону задыхался от волнения.
«Хватит. Младшенький мой, Гону».
Лицо с покрасневшими глазами, готовое разразиться истерикой, в глазах Доджина всё ещё выглядело по-детски.
— Когда маленькая стрелка будет на девятке, а большая — на двенадцати, тогда и пойдём. Понял? — Доджин объяснил ему всё тем же спокойным тоном, каким объяснял время, когда Гону был маленьким. «Я думал, что сегодня усердно учил его терпению, но, видимо, нашему младшенькому ещё далеко до этого».
Тук. Лоб Гону коснулся его колена. Он был горячим.
— Ты понял, Ча Гону? — повторил Доджин.
— Вот так. Хороший мальчик, мой младший.
«Подожди, пока тьма сгустится, пока холодный ветер заморозит тело Ча Шиу. Так ты дашь ему ясно понять, что о тепле и покое он не может и мечтать без нас с тобой». Доджин погладил по голове Гону, который склонился, уткнувшись в его колени. Долго гладил, словно охотничью собаку, которая принесла подстреленного фазана.
Шиу, который на какое-то время потерял сознание от удара при падении, пришёл в себя от холода, идущего от земли. Открыв глаза, он увидел, что вокруг уже давно стемнело, и рядом с ним никого не было. Он отдал сопровождавшим его людям всё, не говоря уже о личных вещах, даже бутылку с водой, так что на нём была только одежда.
В кромешной тьме он не мог даже толком двинуться, и бронежилет, сковывавший движения, только раздражал. Шиу стянул через голову то, что так заботливо надел на него Доджин, и швырнул на землю. С самого начала это была вещь, которая ему не требовалась.
С самого начала, с момента прибытия в Содо, всё пошло не так. Чёрные собаки, вызвавшие странное чувство. Его охота, которой он всегда восхищался, больше не вызывала прежнего восторга, на это было тяжело и неприятно смотреть. Потому что маленькое, несчастное существо, которое он подстрелил, было так похоже на него самого. То, как оно, едва дыша, трепыхало крыльями, было так… «Поэтому он немного покапризничал и ушёл».
— Ничего не видно, — прошептал Шиу.
Он цеплялся за деревья и продолжал идти вперёд, но продвигался медленно. Было так темно, что он не видел, куда ставит ноги. Он не мог даже понять, в каком направлении идти.
Но больше всего он не мог поверить в то, что его до сих пор не нашли и оставили одного. Он был уверен, что они оба, обезумев, уже ищут его. Его братья были из тех, кто, если бы он мешал, срубили бы все деревья, чтобы найти его. Но они не приходили.
Несмотря на прохладу, по лбу катился холодный пот. «Это маленький остров, так что если идти всё время в одном направлении, то можно будет выбраться из леса. Ничего страшного. Я просто упал и на время потерял сознание, и, как кто-то сказал, от такого не умирают». Он несколько раз крепко зажмурил и снова открыл глаза.
Лес был таким густым, что сквозь деревья не проникал даже лунный свет.
Шиу наощупь двинулся вперёд, сделав один мучительный шаг. Ш-ш-ш, — послышался шелест листьев на ветру. Днём этот звук успокаивал его и казался приятным, но сейчас, когда впереди не было видно ни зги, он звучал зловеще. «А что, если он снова столкнётся с тем зверем? То, что случилось со слугой, теперь могло произойти и с ним».
— Да где же вы… — прошептал Шиу.
«Пожалуйста, пожалуйста. Придите скорее». Он вспоминал, что в лесу выпустили пять лосей. Сколько же Доджин и Гону успели подстрелить за то короткое время до заката? В лучшем случае одного или двух. Если остальные бродят по лесу, он наверняка снова столкнётся с одним из них. При мысли о том, что эти ужасные рога пронзят его плоть, его охватил внезапный страх.
Шорох. Послышался треск сухих листьев. Шиу завертел головой, пытаясь определить, откуда доносится звук, но в темноте ничего не было видно.
— К-кто здесь? — прохрипел он.
Ответа не последовало. «Если не человек, то зверь? Если и не то, и не другое, то дело было совсем плохо». Приезжая в Содо, он любил, укрывшись одеялом с головой, рассказывать Гону страшные истории, и теперь главным героем одной из них мог стать он сам.
Снова послышался хруст сухих листьев под ногами. Далёкий, тусклый огонёк становился всё больше и приближался.
При слове «хён» его, казалось, прорвало от обиды. Ещё мгновение назад он уговаривал себя, что ничего страшного не случилось, что он просто упал и заблудился. Шиу быстрыми шагами двинулся к свету. Даже пошатываясь на грязной тропе, он шёл вперёд, отчаянно зовя его.
Вскоре приблизившийся свет ослепил Шиу. На мгновение он ничего не видел перед собой. Шиу зажмурился, но тут же заставил себя открыть глаза, чтобы разглядеть лицо стоящего перед ним брата. Но из-за ресниц, мокрых от слёз, это было почти невозможно, и он, наконец, разрыдался.
— Хы, ы-ып… Хён, хён, — рыдал Шиу.
Чёрный силуэт опустил фонарь и быстро подошёл. Затем он крепко обнял Шиу. Знакомые объятия, знакомый запах. Это был его младший брат, Гону.
Нашёл его не хён, а младший брат. Оказавшись в объятиях Гону, он почувствовал, как всё напряжение покидает его тело. Он разрыдался, как ребёнок, на руках у младшего брата. Какое же это было сложное чувство. Облегчение, смешанное с разочарованием.
— Су… хы-ы, кин сын… только сейчас пришёл, — пробормотал Шиу сквозь слёзы.
— Прости, прости меня, — шептал Гону, прижимая Шиу к себе.
— Почему, почему только сейчас? — рыдал Шиу.
Тело в его объятиях было холодным как лёд. Плачущему Шиу он мог говорить только «прости». «Я бросил тебя и сделал вид, что ничего не знаю, из-за своего желания обладать тобой. Я загнал тебя в угол, как он и шептал мне на ухо». Это было признание в грехе, которое он не мог произнести вслух. Ему было жаль своего плачущего в объятиях брата, он казался таким несчастным. Когда эта мысль пришла ему в голову, Гону почувствовал себя так, словно его ударили по голове.
Он был в замешательстве. Как ему вести себя между двумя братьями? Тот действительно, как и обещал, отдал Шиу в его руки, позволил обнять его. Он велел ждать — и Гону ждал; он разрешил прикоснуться — и Гону прикоснулся. В обмен на это он позволил ему быть рядом с Ча Шиу в том виде, в каком он хотел. Уже не как брат, а как единственный возлюбленный.
Но, как и всегда, у него сжималось сердце, когда его хён подвергался наказанию — будь то болезненная порка или вот такое заточение в холодном и тёмном месте. Гону прижался губами к замёрзшей ушной раковине Шиу.
— Ты нигде не ушибся? — спросил Гону.
На вопрос Гону Шиу покачал головой. Ему хотелось задать так много вопросов, накричать и отчитать его за безрассудство, но Гону не мог этого сделать и молчал. Всё, что он мог сейчас, — это шептать на ухо своему хёну низким, подавленным голосом и согревать его горячим дыханием. Гону обхватил затылок плачущего, содрогающегося в рыданиях брата и крепко прижал к себе. Ча Шиу был для него по-настоящему дорог. «Испытывал ли Доджин те же чувства?»
— Перестань плакать. Голова болит, — пробормотал Шиу.
— Никуда не уходи, — попросил он.
— Да. Хорошо, — Гону спокойно ответил брату, просившему его остаться рядом, а затем взял его лицо в ладони, чтобы рассмотреть. Даже в темноте было видно, что оно всё в слезах, и от этого у него снова сжалось сердце. Он коротко, почти как стон, выдохнул и тёплой рукой отвёл в сторону волосы, прилипшие к влажному от пота лбу.
— Будь рядом со мной, всегда, всегда… — попросил Шиу.
— Клянусь, — ответил Гону. «Я клянусь, что больше никогда не поддамся дьявольским словам и не заставлю тебя плакать. Так может, и ты теперь назовёшь моё имя первым?»
Гону бережно обхватил лицо Шиу обеими руками. Он стёр большим пальцем слёзы с его щёк, затем снял свою верхнюю одежду и накинул ему на плечи. Пока он продевал его руки в рукава и застёгивал пуговицы, холодная рука Шиу коснулась его щеки. Гону взял его руку в свою и в темноте пристально посмотрел на брата.
После короткой паузы раздался влажный от слёз голос Шиу:
Гону поднёс его руку к своим губам и несколько раз поцеловал, затем медленно повернул голову и прикоснулся к его губам. Солёные от слёз, холодные губы он согревал, проводя по ним языком. Ча Шиу, который всегда неохотно открывал рот, когда он к нему приближался, впервые сам попросил о поцелуе. Это был, как и говорил Доджин, тот самый проклятый результат, которого он добился, оставив своего родного брата в холодном и тёмном месте.
Горячая слеза, неизвестно чья, смочила губы двух братьев.
Он смешал их языки, как и хотел его хён. Он осыпал Шиу, который цеплялся за него, словно проверяя его чувства, бесконечно глубокими поцелуями. Вязкая слюна с чмокающими звуками перетекала от одних губ к другим, и, чтобы она не высохла, они непрерывно обменивались ею. Гону оторвался от его губ, надеясь, что этот поцелуй хоть немного согрел холодное тело брата.
— Теперь пойдём. Ты заболеешь, — сказал Гону.
Гону вложил фонарик в руку Шиу, затем согнул колени и взвалил его на спину. Его переполняли неописуемые чувства. Вина, раскаяние и, наконец, чувство удовлетворения от того, что он заполучил Ча Шиу. Это чувство было до жути похоже на то, что он испытал в момент, когда подстрелил взлетающего фазана и тот упал на землю. «Блять, сумасшедший ублюдок. С того самого момента, как он предложил поехать на этот проклятый остров…»
Они молча шли и шли по лесу. Когда они выбрались из этого ада, показался квадроцикл. Несколько человек из поисковой группы подбежали к ним.
Гону, не отвечая, прошёл мимо них. Управляющий Но поспешно последовал за ним.
— Господин, вам лучше сесть на квадроцикл…
— … — Гону молча продолжал идти, неся брата на спине. Это было похоже на безмолвное покаяние. Но даже это было для него в радость. Слышать стук сердца Ча Шиу, чувствовать, как его маленькое тело постепенно согревается, и идти по дороге — это никак не могло быть наказанием.
— Ты злишься? — раздался бормочущий голос Шиу. «Я злюсь? Если так, то на кого?» — Гону не ответил, задавая этот вопрос самому себе.
— Перестань злиться. А то я на твою спину пописаю.
— Нельзя. Я же всё это время терпел.
«Он, наверное, снова терпел, соблюдая эти дурацкие правила». Гону ничего не ответил и промолчал. Услышав тихий смех брата у самого уха, он сам не заметил, как из его глаз потекли слёзы.