Линия смерти | Глава 49
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Сквозь щель в открытом окне доносилось стрекотание сверчков. Ночь это или ещё не взошло солнце? Он так долго занимался сексом, что хотел проверить, спал ли он всего час или два, но не мог встать.
Сколько раз это было...? Он кончил один раз, когда сидел сверху на Чха Минхёке, затем, когда отторжение, казалось, исчезло, тот перевернул его на спину, задрав его ноги вверх и продолжал вбиваться, пока он не кончил во второй раз. Затем, лежа на боку, с левой ногой, закинутой на руку Чха Минхёка, кончил в третий раз.
Нет, он не «кончил», а скорее «подвергся оргазму». Он просил его не делать этого внутрь, но Чха Минхёк все три раза извергся в него до краёв. После третьего раза сперма вытекала из него от одного только дыхания, и он, собрав последние силы, оттолкнул Чха Минхёка и уснул.
Рю Довон опустил руку, чтобы проверить, что там с его истерзанной задницей, но вместо кожи наткнулся на мягкую ткань и нахмурился. Он понял, что на нём другая одежда, не та, что была до секса. Тело, которое должно было быть липким от выделений, теперь благоухало ароматным гелем для душа, а постельное бельё, что, по его воспоминаниям, было ещё грязнее тела, было полностью заменено.
«Он переодел меня, пока я спал?» Рю Довона это поразило в другом смысле, ведь он был очень чувствителен к шуму и легко просыпался от малейшего звука. Его не только трогали, но и мыли. Как такое могло быть? С горькой усмешкой он уставился в потолок.
Воспоминания всплывали чёткими, будто выжженными на теле: массивная фигура Чха Минхёка, заслонявшая свет, их спутанные взгляды, безжалостные толчки, которые ни на секунду не давали передышки. В конце концов, он уже не мог даже всхлипывать, лишь слабо дёргался, как травоядное животное, умирающее от смертельного укуса хищника.
Голос, само собой, тоже пропал. Хотелось спросить, не привел ли Чха Минхёк в порядок его тело, как когда-то залечил раненое запястье. Особенно измочаленную нижнюю часть... Или, может, он уже "починил" его, а она все равно осталась в таком плачевном состоянии? Рю Довон содрогнулся, вспомнив, как Чха Минхёк дышал в его задницу, пока он сам был почти в отключке, и решил не спрашивать, предпочитая боль травмирующей правде.
С опозданием он вспомнил, что было до секса. Он не знал, сколько точно времени прошло, но его телефон, должно быть, разрывался от уведомлений и звонков. Рю Довон отчаянно пытался собрать силы. От одной только попытки встать с кровати по его спине пробежал холодный пот. Одежда, в которую его переодели, теперь была бесполезна. Он медленно свесил ноги с кровати, но при попытке встать боль стала настолько невыносимой, что он чуть не упал, и лишь каким-то чудом удержался. Его бледные ступни двигались медленно и неуверенно.
— ...поэтому линия смерти вернулась к исходной дате, и Царь Ёнчхон одобрил это.
— Царь так сказал? Тебе лично?
— Брехня. Ты меня за идиота держишь?
— Это чистая правда. Можете спросить у Царя и у начальника Кё. Царь Ёнчхон всё ещё очень дорожит вами, воин.
Шаг за шагом, неуверенно ковыляя, Рю Довон приближался к гостиной, и чем ближе он подходил, тем отчётливее слышал чужой голос. Сделав ещё два шага, он увидел затылок Чха Минхёка, который сидел на диване и жевал незажжённую сигарету. Справа от него сидел мужчина, с идеально ровной осанкой.
Это был тот самый мужчина, которого он видел на улице. Тот, который представился как командир жнецов, И Чонъюн.
Его взгляд упал на пояс И Чонъюна, который был несравненно роскошнее пояса жнеца. У того был красный и однотонный, а у И Чонъюна — цвета воронова крыла, с вышитым золотым драконом. Даже на чёрных туфлях, которые стояли у входа, был изображён дракон. Была видна огромная разница в рангах.
Насколько же роскошными должны быть пояс и сапоги Чха Минхёка, который позволял себе так пренебрежительно обращаться с таким важным лицом, как И Чонъюн? Рю Довон никогда не видел его в парадной форме, но если он занимает столь высокое положение, то, вероятно, не только его пояс, но и весь плащ расшиты драконами. У него прекрасная фигура, так что в парадной форме он, должно быть, выглядел бы весьма внушительно.
Рю Довон остановился, и Чха Минхёк, переложив сигарету в руку, обернулся.
— Мог бы ещё поспать. Почему так рано встал?
— Сейчас... кхм, сейчас который час? Я поспал, кхм, где-то час?
Голос Рю Довона звучал ужасно хрипло, и ему пришлось несколько раз прочистить горло. Когда Чха Минхёк поднялся, чтобы помочь ему, Рю Довон отмахнулся.
— Мы так много раз занимались сексом, так почему ты отталкиваешь меня?
Рю Довон проигнорировал его и снова спросил:
— 8:32 вечера. , — ответил не Чха Минхёк, а И Чонъюн, сидевший позади. Рю Довон подумал, что ослышался, и переспросил:
Он не мог поверить. Прошлый раз, когда он проспал, был просто ерундой по сравнению с этим. Он спал почти целый день. Его распухшие губы беспомощно приоткрылись, а затем сомкнулись.
И Чонъюн, повторивший свой ответ, осмотрел Рю Довона, который выглядел, мягко говоря, неважно, и бросил на Чха Минхёка укоризненный взгляд. Как можно было так измотать человека за одну ночь, да еще и полностью открыть его духовное зрение? Хотя, конечно, куда больше восхищал Рю Довон, который выдержал бога ада. Если бы это был обычный человек, он бы умер, не выдержав такой силы.
Но Рю Довон, несмотря на свой жалкий вид, был жив-живёхонек и даже передвигался. Раз его линия смерти изменилась, то это было очевидно, но всё равно удивительно. Он снова почувствовал гордость за то, что выбрал хорошего кандидата. Но осознание этого факта задело самолюбие И Чонъюна, и он отвернулся.
— Я отвечал на твои звонки. Тот ублюдок, что за тобой таскается, и, черт возьми, даже директор твоей компании звонили, угрожая заявить на меня, мол, я похититель, мать их! Эти придурки так истерили, это просто пиздец.
— Я бы на их месте тоже заявил.
И Чонъюн тихо поддержал «ту сторону». Ча Минхёк, который, казалось, слышал только то, что хотел, метался в нетерпении, желая уложить Рю Довона, который выглядел так, будто его не кормили неделю, но не знал, как это сделать.
— Иди поспи ещё. Я всё им объяснил. Я сказал, что ты очень устал, поэтому я оставил тебя у себя, и что ты вернёшься на работу завтра. Я обещал, что ты позвонишь, как проснёшься, так что можешь сделать это хоть завтра утром — те придурки и слова не скажут.
— Эй. Ты злишься? Я говорил вежливо, — спросил он, надув губы. И Чонъюн, который впервые видел, как божество, да ещё и перед простым человеком, тушуется и ведёт себя так неуверенно, был ошеломлён, но изо всех сил старался это скрыть.
Тем временем Рю Довон снова оттолкнул руку Чха Минхёка, которая потянулась к его лицу. После того дикого секса, всё, чего он хотел — это держаться подальше от этой руки.
— Больше не берите мой телефон без разрешения.
— Хорошо. — кротко ответил Чха Минхёк. Кажется, он всё-таки чувствовал вину.
Чха Минхёк вытащил телефон из кармана спортивных штанов. Он даже выключил его. Рю Довон взъерошил волосы и снова включил его. На чёрном экране появился белый логотип Apple. «Сначала напишу тренеру, что завтра пропущу тренировку... Потом менеджеру Киму, чтобы уточнить расписание...» Побег от реальности в секс обернулся горой неотложных дел.
— Можешь поговорить, — обратился к нему Чха Минхёк.
— А, кандидат в жнецы. Подождите минутку, — окликнул И Чонъюн Рю Довона, который уже ковылял прочь.
Рю Довон проигнорировал его на улице, но проведя ночь с Чха Минхёком, он подумал, что теперь они прочно связаны, и остановился. «Кандидат в жнецы... Почему он так меня называет? Я ведь ещё не умер».
— Думаю, вы должны знать, поэтому буду откровенен. У нас тоже всё пошло не по плану, но теперь нам придётся следовать процедуре.
— Меня зовут Рю Довон, а не «кандидат в жнецы». — твёрдо парировал он, несмотря на растрёпанные волосы, осунувшееся лицо и пошатывающееся тело. Чха Минхёк с довольным видом наблюдал за Рю Довоном, который твёрдо стоял на своём, не обращая внимания на статус собеседника.
— Да, господин Довон. Продолжая, скажу, что сегодня изменённая дата вашей кончины вернулась к первоначальной — тридцать первому числу. Вместе с датой и временем мы получаем и причину смерти, но чтобы избежать повторных изменений, мы придём за вами незадолго до полуночи 1 июня.
Снова разболелась голова. Рю Довон, пробежавшись глазами по уведомлениям на телефоне, встретился взглядом с И Чонъюном. В его глазах не было красного свечения, как у Чха Минхёка. Его глаза были чёрными, как обсидиан. Чёрные, как та самая чёрная ночь и злые духи, которые так долго мучили Рю Довона.
И Чонъюн, видимо, не ожидал такого ответа, и на мгновение запнулся, но продолжил:
— Не воспринимайте это так враждебно. То, что мы заберём вас, не оставляя причины смерти, — уже привилегия.
— Вы же сами сказали, что я всё равно умру. Какая, к чёрту, разница, как это произойдёт?
— Разница есть, и огромная. Когда вы, господин Довон, будете пересекать реку Сандзу, на земле останется ваше тело. Кто его найдёт? К тому же, вы личность публичная. Вас знают многие.
Каждое слово, сказанное И Чонъюном таким спокойным тоном, вонзалось в сердце. Невидимый удар в грудь, вбивающий в неё шок. Если он умрёт и уйдёт, то его тело найдут коллеги, фанаты, бесчисленные люди, связанные с ним по работе. И не только... Его родители, с которыми он не общался с семи лет, и общественность. Все узнают о смерти актёра Рю Довона.
Только сейчас он понял, что его неопределённый страх, который он чувствовал, когда ему говорили «ты умрёшь», был ничем иным, как ужасом. Что люди, которые его любят, будут грустить из-за него. Что он станет для них источником боли.
Он ещё не попал в ад, но уже жил в нём.
Его сердце начало бешено биться. Дыхание сбивалось. Рю Довон попытался ударить себя по груди, но его рука была слишком слабой. Ему отчаянно не хватало воздуха. В ушах зазвенело, и фигуры Чха Минхёка и И Чонъюна расплылись перед глазами.
Он и подумать не мог, что есть нечто пострашнее собственной смерти. Ради того, чтобы поскорее всё забыть и перестать отрицать бессмысленность своих достижений, он пережил эту ужасную ночь…
Глава 50