Отвали (Новелла) | Глава 43
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Снизу раздавались влажные чавкающие звуки. Каждый тихий чмок отдавался в теле приятной тягучей волной.
Это сон… Это ведь только сон?..
— Ты угадал, — ответил бархатный и близкий голос, словно рождаясь прямо у меня в голове. Я дёрнулся было, чтобы оттолкнуть его, но замер, парализованный этими словами.
— Это всего лишь сон, Дилли, — продолжал он шептать, и его губы вновь припали к моей груди, покусывая и посасывая сосок. — Так что просто наслаждайся.
Его сладкие слова тонули во влажных звуках, но смысл проникал в меня без труда.
Я смирился, и рука, занесённая для толчка, бессильно упала на простыню. Тело стало податливым и чужим. Я расслабленно лежал, пока он с новой силой принялся ласкать мою грудь. То как изголодавшийся ребёнок, жадно и сильно, то вдруг лениво проводил по набухшему соску языком, то дразняще покусывал его. Он настойчиво терзал лишь одну сторону, будто пробуя на вкус. Я всё ещё был в полусне, и всё, что оставалось — лишь тихо стонать в ответ на эти ласки.
— Ах, как покраснел… — его голос прозвучал совсем близко, и влажное тепло исчезло. Кожа мгновенно остыла на ночном воздухе. — Нельзя оставлять следов. На сегодня хватит.
Ладонь легко провела по моей груди, стирая влагу. Кожа тут же покрылась мурашками.
— Завтра я приласкаю эту сторону, — пообещал он шёпотом и оставил лёгкий, почти невесомый поцелуй на другом соске. Я услышал тихий вздох над самым ухом. — Ты мне нравишься, Дилли.
И в следующее мгновение моих губ коснулось что-то тёплое и мягкое. Сначала это было просто лёгкое прикосновение, потом поцелуй стал глубже, требовательнее — тёплый язык мягко, но настойчиво проник ко мне в рот. Он исследовал, ласкал, медленно хозяйничал, не отпуская меня ни на секунду, пока, наконец, не насытился этим поцелуем. После сверху на меня опустилось что-то тёплое и уютное, кажется, одеяло… И я тут же провалился обратно в густой обволакивающий сон.
— Х-а-а-а-ам… — Я сладко потянулся, зевнув во весь рот, не сдерживая этого ленивого удовольствия.
Проходивший мимо моей парты парень испуганно шарахнулся, бросив на меня удивлённый взгляд. Я не обратил на него внимания, просто уронил голову на стол и прикрыл глаза. Сознание плыло, вязкое и туманное.
И виной тому был Люсьен. С той самой ночи каждый вечер ритуал повторялся: он заваривал ароматный чай и угощал меня. Стоило его выпить, как я тут же проваливался в плотную чернильную пустоту без сновидений. Спал так крепко, что утром будильник превращался в далёкий бессмысленный писк, и Люсьену приходилось буквально стаскивать меня с кровати. Может, поэтому я потом ещё долго не мог прийти в себя и собрать мысли в кучу. Но это приятное оцепенение, это тепло, растекающееся по венам после чая, было слишком хорошим. И пусть я жалел об этом каждое утро, я не мог отказаться от чашки из его рук.
Сегодня я снова боролся с дрёмой, положив голову на прохладную поверхность парты. Вдруг тёплые пальцы легонько сжали мою шею сзади.
— А, что?.. — Я поморщился и с трудом разлепил свинцовые веки. За соседней партой передо мной с тёплой улыбкой сидел Люсьен.
— Угу, сонный, ничего не могу поделать, — пробормотал я, снова широко зевнув. А после закрыл глаза, надеясь урвать ещё хотя бы минуту полузабытья.
Люсьен удивлённо посмотрел на меня:
— Так сильно спать хочется? Странно, ты ведь спишь крепко.
— Да уж, сплю даже слишком хорошо, — ответил я голосом, всё ещё хриплым и тяжёлым ото сна. — В этом-то и проблема.
Я давно заметил этот странный цикл: после мёртвого сна первые пара уроков проходили как в тумане, зато потом, к началу тренировки по гребле, меня накрывал сумасшедший прилив энергии. Я не видел в этом ничего особенного.
Многим тяжело вставать по утрам. Чем я отличаюсь?
— И всё равно странно, что ты такой сонный после глубокого сна. Тем более каждый день, — мягко настаивал Люсьен. В его голосе слышалось искреннее беспокойство, которое заставило меня вздохнуть. И я, сам не зная зачем, решил признаться?
— Какие такие? — тут же заинтересованно переспросил Люсьен.
Он посмотрел на меня чуть внимательнее, и почему-то почудилось в его взгляде нечто настороженное. Хотя, скорее всего, это уже мои собственные фантазии. Я пожал плечами, стараясь придать голосу самую обыденную небрежность:
— Да ну… Говорить об этом неловко. Ну, бывают и бывают.
Я уже решил, что удастся соскользнуть с темы, но Люсьен, конечно, всё понял. Он склонился ко мне ближе, его губы тронула лукавая улыбка — и, шепнув почти на ухо, он нарочно понизил голос:
— Ничего страшного. Пошлые сны в нашем возрасте — обычное дело.
Я, всё ещё уткнувшись лбом в прохладную поверхность парты, моргнул и спросил, стараясь скрыть смущение:
— У тебя… тоже такие бывают? — Голос прозвучал неуверенно. Ещё бы. Я совершенно не мог представить Люсьена, который видит такие сны. Стало вдруг неловко, будто родители внезапно решили в деталях описать процесс моего зачатия.
Я помедлил, а потом осторожно уточнил, стараясь, чтобы голос не дрогнул от любопытства:
Нечестно выпытывать у него подробности, когда сам ничего не рассказал. Но Люсьен, казалось, был не против. Он отвел взгляд в сторону, и на губах заиграла едва заметная улыбка.
— Такие, где я делаю всё, что захочу, с тем, кто мне нравится.
— Всё, что захочешь? — переспросил я, внутренне споткнувшись на этих словах.
Люсьен снова понизил голос, и его доверительный тон заставил меня невольно податься вперёд.
— Например… такие вещи, как делают детей.
Мой мозг на мгновение завис, обрабатывая информацию. А потом слова сложились в картинку, и ощутил, как кровь бросилась в лицо. Я чуть не вскрикнул.
— Ты что, правда… на каникулах?.. — спросил я слишком громко, но вовремя спохватился и перешёл на шёпот.
Люсьен решительно покачал головой, возвращаясь вновь посмотрев на меня:
— Нет же. Я сказал «например». Я ни с кем ещё не спал.
— А… понятно… — выдохнул я с облегчением и снова уткнулся лбом в стол, пытаясь совладать с охватившим меня смущением.
Почему я испытал облегчение? Может, потому что беспокоюсь, если близкий друг меня в чём-то опережает?
Успокоившись от мысли, что мы оба всё ещё девственники, я выпрямился. Люсьен продолжил:
— Говорят, этот способ — лучший метод для высвобождения феромонов, но так как мой гон начался совсем недавно, пока что всё в порядке.
— Секс? Лучший метод? — тихо переспросил я. Люсьен охотно кивнул.
— Ага, говорят, эффективно. По сравнению с затраченным временем и усилиями, количество высвобождаемых феромонов несравнимо больше, — Люсьен объяснял это так методично, словно цитировал научную статью. Но потом покачал головой: — Но я не хочу использовать такой метод.
— Верно. Распущенность — это плохо, — тут же поддакнул я, повторяя мантру, вбитую мне в голову с детства. Родители презирали любой намёк на распутный образ жизни. Вспомнив их ядовитые замечания о вторичном поле Люсьена, я ощутил укол знакомой грусти. Возможно, у них были на то основания, раз для альф такой «метод» считается нормой.
Наверное, тяжело делать то, чего не хочешь… Даже если сейчас всё нормально, Люсьен вряд ли долго продержится. В итоге он начнёт жить так же, как другие доминантные альфы, независимо от своего желания?
Снова ощутив этот приступ неуместной жалости, я протянул руку. Люсьен удивлённо склонил голову набок, глядя на мою ладонь. Я молча потрепал его по волосам, как иногда делал с младшим братом.
— Ты что делаешь? — Люсьен со смехом отстранился, в его глазах блеснуло недоумение. Его аккуратно уложенные волосы растрепались, взъерошенные пряди мягко легли в мою руку, но ему, казалось, было всё равно.
Я улыбнулся и убрал ладонь, но тут же спросил уже серьёзно:
— И всё же, накопление феромонов — это нехорошо, да? Ты принимаешь какие-нибудь лекарства?
— Нет, но… — Люсьен покачал головой, и в его лёгкой улыбке промелькнуло что-то… загадочное. — Не волнуйся. Я высвобождаю их другим способом.
Мне стало любопытно, каким именно, но тут прозвенел звонок, обрывая разговор на полуслове. Учебная рутина, домашние задания и тренировки быстро вытеснили этот странный диалог из моей головы. А когда я опомнился, до соревнований было уже рукой подать.