7 минут рая | Глава 22. Love bite (2 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Услышав его просьбу, Чейз с явным сожалением коснулся его губ еще одним коротким поцелуем и нехотя поднялся. Через мгновение он уже вернулся, держа в руках черный рюкзак.
Чонин принял его так осторожно, словно тот и впрямь был начинен взрывчаткой, и протянул обратно Чейзу.
— Что? — Чейз удивленно склонил голову. — Почему я? День рождения ведь у тебя. Неужели там мой подарок?
Чейз бросил на него еще один быстрый взгляд, перевел его на рюкзак и, пожав плечами, с самым невозмутимым видом потянул за молнию.
Он мельком заглянул внутрь и тут же застегнул рюкзак обратно. Затем начал поспешно озираться по сторонам, вертя головой.
Выражение его лица было просто неописуемым — словно из него вынули душу. На нем застыл немой вопрос: «Что я только что увидел?», смешанный с полным недоверием к собственным глазам.
Словно убеждая себя, что это была лишь галлюцинация, Чейз еще раз открыл рюкзак и заглянул внутрь.
Нет, не галлюцинация. Рюкзак был доверху набит всевозможными лубрикантами, кремами и презервативами, упаковки которых пестрели донельзя смущающими рекламными слоганами. Презервативов, казалось, была целая коллекция — всех мыслимых размеров и видов, будто он собирался снимать на них обзор.
Чейз ошеломленно протянул руку, чтобы коснуться одного из тюбиков с прозрачной жидкостью.
— Теперь меня можно судить по уголовному кодексу как совершеннолетнего, — с деланной серьезностью произнес Чонин.
— Ты решил свести меня с ума? Чонин, прекрати, я серьезно.
Но Чонин, войдя в раж, осмелел еще больше. Он подался вперед, плавно развел ноги и оседлал бедра Чейза.
— По закону я могу жениться без согласия родителей.
Чейз застыл, не сводя с него горящих глаз.
Внезапно плечи Чонина едва заметно дрогнули. Он всем телом ощутил, как что-то твердое и внушительное упирается в него снизу. Это было похоже на то, как если бы он оседлал Кракена.
Он и раньше ощущал это во время поцелуев на кровати, но старался не обращать внимание… Именно из-за этого Чейза приняли за контрабандиста, прячущего в штанах багет.
Чонин мысленно готовился к тому, что все будет непросто, но тревога все равно брала свое.
Однако у него в запасе оставалось еще несколько заготовленных фраз.
— А еще я могу самостоятельно заключать договор аренды и подавать налоговую декларацию...
— Ха-а... — Чейз прервал его сдавленным вздохом. — Хватит, Чонин. Я больше не могу. Слышишь? Не могу.
Чейз резко поднялся на ноги, удерживая Чонина на себе. Внезапно оказавшись в воздухе, тот испуганно пискнул и обхватил его за шею.
Легко подхватив свою драгоценную ношу, Чейз без малейшего колебания направился прямиком в спальню, где их уже ждала огромная кровать. По пути он одной ладонью мягко поддержал затылок Чонина, накрывая его шею и волосы широкой рукой.
Через мгновение спина Чонина коснулась прохладного льняного белья, матрас поддался под его весом. Сердце заколотилось чаще, когда над ним навис Чейз, опираясь обеими руками о постель. Его колено развело бёдра, и он занял место между ними, опускаясь всем телом в образовавшееся пространство.
Внутренняя сторона бедра Чонина скользнула вдоль мощного бедра Чейза, и от этого прикосновения по коже пробежала дрожь. На фоне массивной фигуры Чейза его собственное тело казалось хрупким — тонкие бёдра едва ли были шире его предплечья.
Чейз придвинулся ещё ближе, и их животы соприкоснулись. Плотная ткань рубашки и жёсткий деним чёрных джинсов не мешали Чонину ощутить, как к нему прижалось что-то тяжёлое, давящее на пах.
Взгляд Чейза задержался на пряди тонких волос, прилипших ко лбу Чонина. Лёгкий налёт испарины выдавал волнение, которое он пытался скрыть.
Чейз улыбнулся, словно находя это невероятно милым, и провел рукой по его волосам.
— Всё будет хорошо, — пообещал он, стараясь успокоить Чонина одним этим жестом, но едва ли смог по-настоящему развеять его тревогу.
За всё время их отношений, длившихся уже больше года, Чонин так и не разгадал, чего ожидать от этого парня в постели. Будет ли Чейз таким же нежным, как сейчас, или поддастся страсти и станет жёстче? Он слышал о людях, которым нравится в порыве страсти крепко сжимать, душить или даже шлёпать партнёра… «Только бы у него не было таких странных склонностей…» — эта мысль не отпускала, заставляя тело напрягаться от неуверенности.
— Чонин, — голос Чейза вырвал его из пучины домыслов. — Сосредоточься.
Он легонько постучал его по лбу кончиком пальца, а затем нежно провел большим пальцем по его щеке, и шепот коснулся самого уха Чонина:
— Скоро ты больше ни о чем другом думать не сможешь.
Сжав Чонина в крепком кольце своих рук, Чейз вновь склонился. Словно пробуя мягкое мороженое, он сначала нежно прикусил губу Чонина, а затем стал легонько всасывать её, играя, будто медленно пробуждая вкус.
Его поцелуи всегда были головокружительными. Чонин не раз замечал, что в западных фильмах и сериалах поцелуи выглядели куда более откровенными. Это было не просто соприкосновение губ, а нечто большее — они целовались с таким упоением, словно наслаждались изысканным блюдом. Этот поглощающий процесс казался ему незнакомым, но в то же время невероятно притягательным.
Сейчас, оказавшись внутри этого самого поцелуя, Чонин чувствовал, будто выходит на новый уровень близости.
Из груди вырвался приглушенный тихий стон. Казалось, он и сам не осознавал, что издает подобные звуки каждый раз, когда они целуются.
Чейз, находя это невероятно милым, улыбнулся. Он легонько прикусил нижнюю губу Чонина и, когда тот приоткрыл рот, скользнул внутрь языком.
Язык Чейза ласково перекатывал его собственный, словно пытаясь растопить кубик льда.
— Мм-м… — снова раздался щекочущий стон.
Это было неторопливое, дразнящее исследование. Чейз исследовал каждый уголок его рта с таким любопытством, будто открывал его для себя впервые: прошелся по линии зубов, по нежной внутренней стороне щек, по уздечке под языком, изучая и пробуя на вкус. Затем начал побуждать его к ответу. И стоило Чонину робко коснуться его языка своим, как Чейз возбужденно прильнул к нему, впиваясь в поцелуй глубже, жаднее.
При каждом движении, при каждой смене наклона головы раздавались тихие влажные звуки. И от этого ощущения, от мягкого сплетения их языков, по телу Чонина, начиная от самого паха, побежала горячая сладкая дрожь.
Губы разомкнулись с влажным послевкусием. Они смотрели друг на друга, их носы почти соприкасались, и оба тяжело прерывисто дышали. Воздух между тяжелел от сбившегося прерывистого дыхания.
Почувствовав, как по телу разливается огненная волна, Чейз приподнялся, высвобождаясь из объятий. Он сел между разведенных ног Чонина и принялся стаскивать с себя рубашку.
У Чонина мгновенно пересохло во рту. Этот вид — Чейз, обнажающий торс, смотрящий на него сверху вниз взглядом хищника, который наконец загнал свою добычу — был до неприличия эротичным. И пусть за окном стоял жаркий калифорнийский июнь, по спине Чонина пробежал озноб.
Длинные пальцы расправлялись с пуговицами одна за другой, медленно, обнажая гладкую кожу. Когда последняя пуговица поддалась, он одним резким движением сорвал рубашку и отбросил ее на пол.
Тело Чейза было безупречно, будто выточено из живой тёплой бронзы. Широкие плечи, чётко очерченные трапеции — всё в нём излучало силу, природную мужественность и уверенность. От мощной, отлично развитой груди вниз к рёбрам расходились рельефные линии косых мышц, напоминающие жабры акулы — они перекатывались под кожей при каждом движении, словно подрагивающие волны.
Чуть ниже проступал пресс — каждый кубик отбрасывал глубокие резкие тени, а V-образные линии, спускавшиеся к бёдрам, казались вырезанными рукой скульптора. Сеть вен тянулась под тонкой кожей, и, опускаясь всё ниже, к самому потаённому, рисовала перед глазами невероятно чувственную картину.
Казалось, сам Создатель вложил в тело Чейза все свое мастерство. Сердце Чонина, едва поспевающее за этим зрелищем, бешено колотилось в груди.
— Уф, так-то лучше, — с облегчением выдохнул Чейз и протянул руки к Чонину.
Раньше эти самые руки не раз пытались украдкой залезть под футболку Чониа, и не раз за это получали. Сейчас в каждом движении сквозила осторожность, как будто он пытался ласкать недоверчивого кота, который ещё не решил, позволит ли себя гладить. Чейз медленно протянул руку и, дрожа от возбуждения, осторожно поддел пальцами край тонкого вязаного свитера, а затем и футболки под ним. Одним плавным движением он снял их.
Когда обнажённая кожа Чонина соприкоснулась с прохладным воздухом, по телу тут же пробежала мелкая дрожь. От этого движения его ключицы проступили особенно резко, становясь ещё более выразительными. Чейз так хотел попробовать их на вкус.
Обнаженное тело Чонина он мог лишь представлять во время долгих сеансов в душе или в те моменты, когда, оставшись один в своей постели, предавался опустошающему самоудовлетворению.
В фантазиях Чонин извивался от экстаза, срывался на крик, смешанный со стонами, и отчаянно цеплялся за него. Чонин и представить себе не мог, насколько дерзкими и порочными были картины, рисуемые воображением Чейза.
Взгляд Чейза скользил по его телу с такой тягучей настойчивостью, что казалось, он касается не глазами, а липкой жидкостью.
— Ай, не смотри! — Чонин скрестил руки на груди, пытаясь прикрыть свое тощее, бледное, ничем не примечательное тело. Он никогда не был уверен в своей внешности, особенно здесь, где идеалом считалась смуглая кожа и крепкая развитая мускулатура.
Чейз осторожно погладил его сжавшиеся плечи. Кожа под его пальцами была нежной, словно присыпанная сахарной пудрой.
— Убери руки, — уговаривал его Чейз, поглаживая плечи, — Ну же… Я ждал больше года.
Поддавшись этой ласке, Чонин медленно опустил руки.
Взгляду открылось молочно-белое тело, казалось, изваянное из лунного света. Каждый его сантиметр казался нетронутым, никогда не знавшим грубого прикосновения солнца. Фарфоровая кожа с легким, почти неземным сиянием выглядела настолько хрупкой, что к ней было страшно прикоснуться.
На алебастровой глади груди, под которой просвечивали тонкие голубоватые вены, будто капнули двумя каплями розовых чернил. А в центре этих лепестков — маленькие твердые соски.
— Ты такой красивый, — благоговеенно выдохнул Чейз.
Он так долго смотрел на это тело. Так долго держал себя в руках, подавляя желание. В голове пронеслись воспоминания о тех мучительных моментах, когда приходилось напоминать себе о соблюдении границ.
«Все-таки любое усердие вознаграждается», — подумал Чейз, глядя на тело Чонина, заключенное в кольце своих рук. Теперь он был здесь, под ним. Больше не плод его воображения.
С его пересохших от жара губ сорвался тяжелый выдох. Сердце бешено колотилось, а кровь горячо пульсировала в венах. Это будет величайшая ночь в его жизни. Предвкушение, зародившись где-то под кожей, медленно разрасталось, окутывая все его существо.
Ресницы Чонина дрогнули. Густой румянец залил щеки, и он резко отвернул голову, пряча взгляд.
— Не… не ври! Я и сам знаю, что тощий, как скелет!
Время, проведенное с Чейзом, сделало мышление Чонина гораздо более гибким, но ему все еще было трудно принимать комплименты о своей внешности.
Чейз медленно склонил голову, заглядывая Чонину в глаза. В его взгляде не было и тени сомнения.
— Ха-а… Интересно, когда же ты начнешь просто принимать комплименты от своего любимого человека?
Указательные пальцы Чейза коснулись груди Чонина. Он нежно очертил контур одного соска, затем другого, медленно обводя чувствительные ареолы. Чувствительные бугорки поддавались каждому прикосновению, сгибаясь и сжимаясь под его пальцами.
— А-ах… — вырвался из горла тихий томный звук.
Чонин поразился. Это было даже не неловко, а скорее удивительно. Когда он сам касался себя, не испытывал ничего особенного. Может быть, все дело в эмоциональном возбуждении?
Чейз обхватил его грудную клетку, словно измеряя размерами своих рук. Он ощущал эту невероятную хрупкость. Такое худощавое телосложение могло бы выглядеть костлявым и невзрачным, но не у Чонина. Его скелет был тонким, но пропорциональным, а плавные линии тела без единого острого угла, делали его скорее стройным и изящным.
Руки Чейза скользнули ниже, по бокам, и большие пальцы обвели контуры тазовых костей, выступавших под кожей, словно сложенные крылья ангела.
— Твое тело… оно правда очень красивое.
На лице Чейза промелькнуло мимолетное замешательство. Он смотрел на это создание под собой, которое оказалось еще более хрупким, чем в его самых смелых мечтах. Казалось, сожми его чуть сильнее — и оно рассыплется. Но эта рискованная хрупкость лишь сильнее разжигала желание.
— Ха-а… что же делать, я так возбужден.
«Успокойся. Спокойнее», — приказывал он себе, но тело больше не слушалось. Мышцы вздулись, напряглись. Тело, ставшее зверем, больше не подчинялось хозяину. Жар, кипевший под кожей, неустанно подгонял. Но Чейз отчаянно боролся с ним. Нельзя было поддаваться одной лишь похоти.
Чонин был по натуре своей чувствительным и осторожным. Людям его склада труднее всего сломать внутренние барьеры и отдаться инстинктам. Одно неверное грубое движение — и он тут же закроется, сожмется в комок. Поэтому никакой спешки. Если он стесняется — нужно хвалить его. Помогать расслабиться, чтобы он смог получить максимум удовольствия. Быть нежным, чтобы не испугался. Осторожным, чтобы не причинить боли. Нельзя быть эгоистом и думать только о собственных ощущениях. Если ему станет некомфортно, нужно в любой момент быть готовым замедлиться или вовсе остановиться.
Чейз мысленно перебирал в голове эти простые истины, будто заново проходил урок по половому воспитанию на тему уважения к партнеру.
Эта ночь была их первой. А для Чонина — и вовсе первой в жизни. Все не могло быть «просто так». По правде говоря, для Чейза это тоже было своего рода дебютом. Впервые в жизни он собирался не просто излить похоть, а заниматься любовью.
— Ха-а… Чонин… — выдохнул Чейз, и их губы снова встретились.
Вдоволь напившись вкусом его губ, Чейз скользнул ниже, вдоль гладкой линии подбородка. Острый кончик носа прочертил тонкую линию на нежной коже, и прямо под его губами забился пульс.
Чейз потерся лицом о его шею и глубоко вдохнул. Тонкий, сладковатый аромат мыла проник в самые глубины легких. Едва уловимый запах, который можно было почувствовать, лишь уткнувшись носом в кожу. Запах, от которого во рту неизменно собиралась слюна.
— Я всегда хотел съесть тебя, — прошептал он. — Каждый раз, когда чувствовал твой запах.
Чонин мертвой хваткой вцепился в простыню.
Французский, испанский, даже японский… Почему в стольких языках сексуальное желание сравнивают с голодом? Может быть, потому, что это такой же первобытный инстинкт? Мысль промелькнула в его голове, но сил развивать ее дальше уже не было.
Неужели на шее тоже есть эрогенные зоны? Ощущения оказались куда сильнее, чем он мог вообразить. Казалось, там, где касались губы Чейза, по телу пробегало жидкое пламя.
Шея — одно из самых уязвимых мест на человеческом теле. Хрупкий канал для дыхания, пищи и крови. Было что-то иррациональное в том, чтобы добровольно подставлять под чужие губы то, что инстинкты велят защищать. Словно он без остатка доверял Чейзу всего себя.