Экс-спонсор (Новелла) | Глава 203 | Экстра
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
На удивление, сегодня в залитом утренним солнцем холле здания «JT Electronics» было неспокойно. Обычно воздух здесь наполнял лишь деловитый гул шагов и короткие реплики сотрудников, но сегодня он казался наэлектризованным. Повсюду сновали незнакомые люди в строгих чёрных костюмах с наушниками-невидимками в ушах. Даже седовласые топ-менеджеры, которых рядовые сотрудники привыкли видеть разве что раз в году на общих собраниях, теперь в безупречно завязанных галстуках и дорогих пиджаках сбивались в группы и организованно заходили в лифт. Их слаженные движения притягивали взгляды, заставляя обычных клерков замедлять шаг.
Хотя сейчас был утренний час пик, и в холле толпилось немало людей, всё внимание скользило именно за ними.
— Гюрин-сси, что вы делаете? Кофе же нужно забирать.
Новая сотрудница, которую коллега с удивлением окликнула в корпоративном кафе, оторвала взгляд от происходящего в холле и растерянно огляделась.
— А сегодня какой-то особенный день? Все выглядят такими напряжёнными. И эти… телохранители… они постоянно ходят по зданию туда-сюда…
— Гюрин-сси, вы разве не знали? Сегодня же директор выходит на работу.
— Ага, — её коллега, сделав глоток латте, понизила голос и заговорщически зашептала.
— Но разве из-за этого нужно было собирать столько народу?.. Это же выглядит так, словно мы ждём приезда президента.
— Говорят, это его первый официальный рабочий день после годичного отпуска по уходу за ребёнком.
При этих словах глаза новой сотрудницы широко раскрылись.
— А-ха! Вот оно что! А я-то думаю, почему я впервые вижу, чтобы эти топ-менеджеры, эти небожители, носили свои личные пропуска на шее.
— И не говори! Вроде бы с самого утра назначено большое совещание, так что созвали всё высшее руководство без исключения.
— Кстати, а разве директор-ним в последнее время совсем не выходил на работу? Мне кажется, сегодня не первый его рабочий день.
— Я тут слышала, как сонбэ-ним Сонхван говорил, что он заезжал только на короткое время, когда нужно было решить какие-то сверхсрочные дела. А так, официально, почти не работал.
Новая сотрудница, отпив глоток своего кофе, понимающе протянула: «А-а-а».
— А директор-ним всё-таки молодец! Взять отпуск по уходу за ребёнком на целый год… В наше-то время.
— И не говори. Говорят, он взял его вместо своего мужа, потому что тот известный актёр и никак не мог прервать съёмки.
— Значит, он сам, лично, занимался воспитанием ребёнка?
— Похоже на то. И говорят, у них родился сын.
— Вау… Чем больше я слушаю, тем больше удивляюсь. То, что он вообще взял в мужья актёра-омеге, уже было для всех шоком, а то, что он ещё и ребёнка сам будет воспитывать… Это уже какой-то другой уровень.
— А этот, начальник отдела планирования Пак, говорил, что директор-ним просто страх и ужас, — прошептала Гюрин. — Говорит, если работу свою плохо делаешь, пощады не жди. Вроде как он однажды целый отдел заставил три месяца переделывать годовой отчёт из-за одной опечатки в сноске.
Она провела ребром ладони по горлу, изображая казнь.
— Так поэтому сейчас у этих топ-менеджеров земля под ногами горит, и они носятся, как ошпаренные. Им ведь тоже нужно произвести хорошее впечатление на начальство.
— Как бы эта волна до нас не докатилась.
— Прошу прощения. Не могли бы вы немного отойти? — в их оживлённый разговор вмешался тихий низкий голос.
Сотрудницы рефлекторно вздрогнули, подняли головы и посмотрели в ту сторону, откуда донёсся звук. Только сейчас они поняли, что, увлёкшись сплетнями, полностью перегородили проход у стойки выдачи напитков.
— Ничего страшного, — безупречно одетый мужчина с непроницаемым лицом слегка кивнул и забрал свой стаканчик с кофе.
Когда он, не проронив больше ни слова, вышел из кафе, сотрудница, до этого оживлённо болтавшая, издала тихий стон.
— Этот человек… это же главный секретарь генерального директора Мун Дохона. Шим Чонхёк.
— Мы ведь ничего лишнего не сболтнули? — они обе в панике принялись переглядываться. — Нет, ну а что мы такого сказали?
— Д-директора-нима мы же не ругали, — заикаясь, пролепетала Гюрин.
— Но мы обсуждали его отпуск… и мужа… Неужели он пойдёт и всё ему доложит…
— Может, нам тоже уже пора наверх?
— А, давай. Слишком много времени здесь потратили.
Схватив свои стаканчики с остывающим кофе, сотрудницы поспешно покинули кафе.
В это же самое время секретарь Шим с кофе в руках уже поднимался на верхний этаж, направляясь в кабинет генерального директора. Хотя на каждом этаже и были установлены дорогие кофемашины, Дохон, говоря, что зёрна там слишком слабые и безвкусные, предпочитал крепкий американо с дополнительной порцией эспрессо в корпоративном кафетерии. Это была одна из тех мелочей, в которых он не шёл на компромиссы.
Лифт для руководства, обычно тихий и пустой, сегодня был на удивление переполнен. Начальники отделов и топ-менеджеры с объёмными папками в руках сновали туда и сюда с напряжёнными лицами.
— Ёнджун-сси, я попросила подготовить те материалы по третьему кварталу, ты всё распечатал?
— Да. На всякий случай подготовил и копии для всех членов совета.
— Молодец. Постарайся потом не ошибиться во время доклада.
Дохон, впервые за долгое время официально вышедший на работу, объявил, что собирается за один день проверить все накопившиеся за год отчёты и проблемы по ключевым проектам. Благодаря этому всё здание, от нижних этажей до самых верхних, оказался напряжён.
Когда секретарь Шим вошёл в кабинет, только что пришедший Дохон как раз клал свой тяжёлый кожаный портфель на полированную столешницу. Он встретил секретаря в таком же безупречном, сшитом на заказ костюме, как и год назад, словно и не было этого долгого перерыва.
— Есть документы, которые нужно проверить до начала совещания? — сразу перешел к делу Дохон, забирая стаканчик из рук секретаря.
— Я положил их прямо перед вами, на стол.
— Когда мне нужно быть в конференц-зале?
— Можете выходить через десять минут.
В голосе Дохона не было и тени неловкости от годичного отсутствия. Он вернулся в свою стихию. Когда секретарь Шим, безмолвно поклонившись, вышел, Дохон посмотрел на свои наручные часы. Он планировал как можно быстрее пробежаться по ключевым отчётам до начала совещания.
Длительный перелёт остался позади, но, в отличие от обычной усталости, Дохон чувствовал себя на удивление бодро и собранно. Однако, как только он ступил на корейскую землю, на него тут же лавиной навалились отложенные дела. Он почти не успел увидеть ни Чонёна, ни своего годовалого сына, Мун Джиюна.
Дохон, с силой подавив острое желание развернуться и немедленно поехать домой, заставил себя сесть за стол.
Он раскрыл папку, о которой говорил секретарь Шим, затем открыл свой портфель, чтобы достать необходимые для совещания документы.
★Волшебный альбом с наклейками Кконг-кконги¹★
Нет, вернее, он попытался их достать.
В руке вместо отчёта о производственных мощностях оказался яркий детский альбом с наклейками.
Дохон замер. А затем начал торопливо рытьсяв портфеле. Но необходимых документов там и в помине не было. Зато один за другим, словно в дурном сне, на его стол посыпались другие альбомы с наклейками и пара книжек-раскрасок.
Дохон мгновенно понял, что произошло.
Это, несомненно, была проделка Мун Джиюна. Но для него оставалось абсолютной загадкой, как этот годовалый ребенок умудрился вытащить из его закрытого портфеля все важные документы и подменить их этими цветастыми альбомами.
Дохон достал из кармана пиджака телефон, чтобы позвонить домработнице. И, заметив, что на гладком чёрном экране тоже красуется яркая наклейка в виде мультяшного динозавра, слегка нахмурился.
— Да, директор-ним. — наконец, взяла трубку домработница.
— Это я. Проверьте, пожалуйста, нет ли на столе в моём кабинете документов с надписью «Бизнес-план».
На это безапелляционное, прозвучавшее ранним утром распоряжение, домработница растерянно переспросила:
Затем послышался звук поворачиваемой дверной ручки — видимо, она направилась в его святая святых, кабинет.
— …На столе в кабинете сейчас стоит только бутылочка Джиюна. Бумаг, о которых вы говорите, здесь не видно.
— Это очень важные документы? Может, мне ещё где-нибудь поискать?
Завершив звонок, Дохон оставил всякие попытки вернуть документы. Он молча закрыл лежавший перед ним ★Волшебный альбом с наклейками Кконг-кконги★. В последнее время Мун Джиюн был одержим этими альбомами, что, как ему объясняли, полностью соответствовало начальному этапу его развития. Дохон не знал, когда и каким именно образом это попало в его вещи, но сейчас у него не было времени разбираться в этом процессе. Он тут же соединился с секретариатом.
— Совещание топ-менеджеров отложим на десять минут. И принесите мне, пожалуйста, распечатанную копию бизнес-плана на второй квартал, который я подавал на прошлой неделе.
— Сейчас же передам, директор-ним.
Дохон, почувствовав почти забытую за этот год усталость, отпил глоток остывающего кофе. С самого утра Джиюн капризничал, так что сборы на работу заняли гораздо больше времени, чем ожидалось. Чонён, у которого сегодня были съёмки рекламы, ушёл совсем рано, так что все утренние приготовления легли на плечи Дохона и домработницы.
«И надо же было ему провернуть такую милую шалость именно в тот момент, пока я доставал из шкафа детское питание».
Дохон посмотрел на ★Волшебный альбом с наклейками Кконг-кконги★, сиротливо лежавший в его дорогом портфеле, но, услышав тихий стук в дверь, тут же отвёл взгляд. И, словно ничего не случилось, с непроницаемым лицом принялся изучать новые распечатки, которые ему принёс секретарь Шим.
Когда он вернулся домой, было уже немного за пять вечера. День выдался невероятно суматошным. За то время, пока он почти не занимался делами компании, накопилась целая гора работы, которую нужно было срочно разгребать. Новых проектов тоже было огромное количество. Чтобы проверить каждый из них, вероятно, потребуется ещё больше времени, чем он предполагал.
В прошлом ему стало бы неприятно и тревожно от того, что он не был в курсе каких-то рабочих дел. Однако теперь все изменилось. Мир больше не вращался вокруг «JT Electronics».
Дохон припарковал машину у особняка и, выйдя, направился в сад. В последнее время Чонён, с энтузиазмом покупая повсюду саженцы, усердно занимался его благоустройством. Но даже так попадались внезапные ловушки — то тут, то там были вырыты хаотичные ямы.
Это тоже было делом рук Мун Джиюна. С тех пор, как он научился переворачиваться и ползать, его территория расширилась за пределы детской до хозяйской спальни, гостиной, а в какой-то момент безжалостно вторглась и в сад. Хотя его никто и не учил, стоило только выбраться на траву, как он тут же принимался выдёргивать с корнем все цветы, которые с таким усердием сажал Чонён, и с восторгом играть в земле. Обнаружив безжалостно вырванные стебли, Дохон подумал, что нужно будет поскорее посадить новые, пока Чонён этого не увидел.
Войдя в прихожую, он увидел на стене в коридоре новую семейную фотографию. Неизвестно, какая перемена произошла в настроении Чонёна, но он убрал все дорогие коллекционные картины, которые собирал раньше, и повесил на их место их совместные с Дохоном и Джиюном фотографии. Хотя это и выглядело несколько беспорядочно и сумбурно, Дохону нравилась эта новая живая нерегулярность, которая теперь обнаруживалась во всём доме.
На шкафчике для обуви, в изящной рамочке, стояла фотография Джиюна, которую Чонён сделал всего несколько дней назад.
«Джиюн-и ест… слишком… много… хэх».
Как и гласила короткая, написанная от руки Чонёна подпись, аппетит у Джиюна был отменным даже для годовалого мальчика. На фотографии он сжимал в руках пустую бутылочку и хныкал, словно ему не хватило, отчего выглядел очень обиженным и трогательным. Дохон, с трудом подавив рвущуюся наружу улыбку, снял обувь и вошёл в дом.
— Директор-ним, вы сегодня рано?
— У-э-э-э-эн! — вместе с капризно плачущим малышом его тут же вышла встречать домработница. Видимо, за утро и день она изрядно намучилась — под глазами у немолодой женщины залегли тёмные круги.
— Я посмотрю за ним, а вы поезжайте домой. Вы его кормили?
— Прямо перед вашим приходом, директор-ним. А господин Чонён сегодня поздно будет?
— Не знаю. У съёмок ведь нет определённого времени окончания.
Дохон, бросив пиджак на диван, тут же прошёл в ванную и тщательно вымыл руки. Не успел он даже переодеться в домашнюю одежду, как Джиюн, просясь на руки, так закапризничал, что Дохону пришлось поспешно исполнить его желание.
Едва оказавшись на руках у отца, Джиюн, как по волшебству, тут же перестал плакать и принялся с упоением сосать соску. Благодаря отменному аппетиту и крепкому сну он уже стал довольно тяжёлым, так что Чонёну было трудно долго его держать. Домработница с нескрываемым удивлением смотрела, как Джиюн уютно и доверчиво устроился на руках у Дохона.
— Не нужно, — Дохон коротко кивнул, мол, поезжайте уже.
Только тогда домработница начала собирать свои вещи. Даже и без неё Дохон и один прекрасно справлялся с ребёнком. Это было неожиданной стороной, которой никто не ожидал увидеть.
Едва домработница ушла, как Джиюн с характерным чмокающим звуком выплюнул соску. И снова принялся хныкать.
— Так, посмотрим. В чём у нас проблема, — по тщательному анализу Дохона, Джиюн плакал в основном по двум причинам. Либо он был голоден, либо пришло время менять подгузник. Судя по словам домработницы, он поел совсем недавно, так что, скорее всего, дело было во втором.
Однако, к его удивлению, подгузник тоже был чистым. Дохон аккуратно положил Джиюна обратно на кровать и с вопросительным видом посмотрел на него.
Тот, поиграв немного с болтавшимся прямо перед его глазами шёлковым галстуком отца, вскоре снова начал недовольно хныкать. даже новую соску — и ту с негодованием выплюнул. Дохон, увидев, как сын сердито теребит свой комбинезон-зайку крошечными кулачками, которые были меньше двух его пальцев, запоздало понял: Джиюн плакал из-за того, что ему не нравилась одежда.
— Как тебе это? — Дохон достал из шкафа новый дорогой детский костюмчик и переодел его. Тот на мгновение затих, оценивая, но затем снова скорчил недовольную гримасу.
Он был очень, очень недоволен.
Ничего не оставалось, как снять эту одежду и переодеть в следующую, но на этот раз он устроил еще большую истерику и с силой отшвырнул ненавистный элемент гардероба.
Это было совершенно непохоже на обычные капризы годовалого ребёнка. Сцена с поразительной точностью напомнила ему, как несколько лет назад Чонён, вскоре после их развода, с такой же яростной истерикой швырнул на землю рубашку, врученную Дохоном, потому что не хотел её надевать. И от этого неожиданного воспоминания он вдруг рассмеялся.
Джиюн, отреагировав на низкий, вибрирующий тембр его голоса, на мгновение перестал плакать и удивлённо моргнул.
Все в один голос говорили, что пухлыми щёчками, круглыми, как бусинки, глазами и светлой фарфоровой кожей Джиюн был точная копия Чонён. Но все так же сходились во мнении, что его не по-детски капризный упрямый характер — это точно гены Дохона. Чонён часто восхищался тем, что, когда Джиюн, у которого не было двойного века, щурил глаза, он выглядел таким же высокомерным и неприступным, как и его отец. И Дохон не мог с этим поспорить.
— Кья-рык! Аба-а! — после того, как ему четыре раза сменили новую одежду, Джиюн наконец остался доволен и радостно беззубо улыбнулся. Это был младенец с очень твёрдыми, почти диктаторскими модными предпочтениями. Совсем как у Чонёна.
Дохон коротко поцеловал его в пухлый, пахнущий молоком животик и помог сесть. Джиюн, будучи в прекрасном настроении, тут же подобрал разбросанные по полу альбомы с наклейками и принялся методично обклеивать ими дорогой костюм Дохона. Если тот или Чонён пытались увернуться, он с упорством раненого зверя преследовал их весь день и хныкал, так что они оба уже давно смирились и покорно подставляли себя под наклейки. Из-за того, что Джиюна слишком баловали, характер у него был совершенно своенравный. И Дохон, и Чонён прекрасно это понимали, ни один из них пока не мог найти в себе силы заниматься строгим воспитанием. Поэтому Джиюн в этом огромном особняке был никем иным, как маленьким, всеми обожаемым тираном.
— Аппа! Аппа! — в этот момент Джиюн, оживлённо ползавший по полу, принялся усердно звать папу.
Дохону, который после возвращения с работы даже не успел переодеться, полностью поглощённый сыном, только-только собрался надеть домашнее. Но пришлось снова отвлечься. Джиюн, увидев на огромном экране телевизора Чонёна, усердно тыкал в него своим крошечным пальчиком. Чонён на экране непринуждённо сидел в кресле и рассказывал об удобстве часов, которые рекламировал.
— …Дизайн естественный, но в то же время свежий, так что к ним так и тянется рука.
— …Время, которое делает мой день ярче.
— …Аппа-а… — Джиюн, расстроившись, что Чонён, как бы отчаянно он его ни звал, совершенно не обращает на него внимания, захныкал.
Всхлипывая, он быстро развернулся, схватил наклейку, лежавшую неподалёку, и прилепил её прямо на лицо Чонёна на экране. Однако, к его несчастью, в этот самый момент рекламный ролик закончился, и теперь на экране был уже не Чонён, а какой-то другой человек.
— Аппа-а-а! У-и-инг! — увидев, что наклейка, предназначенная для его папы-Чонёна, прилипла к лицу какого-то незнакомца, Джиюн пришёл в ярость и громко закричал.
— Похоже, придётся ехать встречать папу на съёмочную площадку, — Дохон поднял на руки своего отчаявшегося рыдающего сына и поцеловал его в пухлую мокрую щёчку. Выключив телевизор, он принялся аккуратно вытирать слёзы, продолжающие заливать личико.
— Аппа… Аба-а-а, — Джиюн продолжал тихо плакать на руках отца. Гневный крик куда-то испарился.
Посмотрев на часы, Дохон увидел, что уже почти шесть вечера. Раз уж Джиюн так расстроен, сегодня, пожалуй, действительно лучше съездить и встретить Чонёна лично.
— Поехали к папе-Чонёну, — тихо сказал он, успокаивая сына. Тот, кажется, поняв его слова, тут же перестал плакать и с поникшими бровями посмотрел на него.