Экс-спонсор (Новелла) | Глава 161
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Маркетинг — это не моя сфера, — отрезал Дохон. Мун Хиджин, словно не веря своим ушам, скрестила руки на груди и долго изучающе смотрела на него, пока тот, не поднимая глаз, деловито перебирал бумаги на столе.
Он, конечно, чувствовал её ледяной пронизывающий взгляд, но продолжал вести себя так, словно её здесь вовсе не было. Его равнодушие было почти вызывающим, и этим он только сильнее раздражал Мун Хиджин.
— Ты и Ю Чонён… Что между вами вообще происходит? — наконец не выдержала она. — Разве всё уже не закончилось?
— Закончилось, — на этот раз Дохон спокойно и без лишних эмоций согласился.
— Тогда что ты творишь, Дохон-а? — голос Мун Хиджин дрожал от возмущения. — Прошло столько времени после развода, а ты всё равно продолжаешь вмешиваться! Ты ему и дорамы подсовываешь, и рекламные контракты достаёшь! И бабушка, и ты — сколько ещё вы собираетесь убирать за ним, подстраивать всё под него, вмешиваться в каждую его мелочь?
— Вмешиваться? — переспросил он, пожав плечами, и абсолютно невозмутимо перевернул страницу, ставя подпись в нужном месте. — Вовсе нет.
— Да ладно! — едко фыркнула Мун Хиджин, не скрывая презрения. — Ты что, хочешь сказать, что он сам по себе вот так легко попадает в такие дорамы? Что этот рекламный контракт сам свалился ему на голову? После всех этих скандалов?
Дохон молча выслушал её тираду. В памяти невольно всплыли последние месяцы — каким был Чонён на страницах новостей и в соцсетях. Если задуматься, то в последнее время его имя появлялось в медиа чаще, чем когда-либо.
То, что даже Мун Хиджин, человек далёкий от шоу-бизнеса, была в курсе всех его дел, лучше любого рейтинга говорило о возросшей популярности Чонёна. Но выглядело так, будто все вокруг — в том числе и она — уверены, что этот успех не результат способностей самого Чонёна. А плоды закулисных махинаций Дохона.
— Похоже, ты и правда считаешь, будто я хоть как-то повлиял на процесс производства, — невозмутимо заметил Дохон. — Но если Чонён смог продолжить съёмки после скандала, это было исключительно решением режиссёра. Вероятно, тот просто хотел сократить убытки: уволить актёра, пересобрать команду — слишком много времени и денег.
— Для человека, который утверждает, что с Ю Чонёном всё кончено, ты чересчур хорошо осведомлён о внутренней кухне, — язвительно хмыкнула Мун Хиджин, прищурившись. Только тут до Дохона дошло, что, пожалуй, разболтался больше, чем обычно.
«Не свойственно мне так много болтать без надобности».
Однако, раз уж он заговорил, менять позицию не стал — лишь равнодушно пожал плечами, словно предлагая верить ей во что угодно.
— И ты, зная все эти детали, всё равно утверждаешь, что не вмешивался? Какая наглость… А он хоть знает, что ты следишь за каждым его шагом?
— Вряд ли, — лаконично ответил Дохон.
— Вот видишь… Если бы я была Ю Чонёном, мне бы стало жутко, — сказала Мун Хиджин, впервые за всё время прямо посмотрев ему в глаза.
— Почему? — рука Дохона, до этого спокойно крутившая ручку, вдруг застыла на полуслове.
— Прошло столько времени с вашего развода, а ты до сих пор получаешь отчёты и отслеживаешь каждое его движение! Обычные люди максимум тайком просматривают соцсети друг друга. А ты разбираешь каждую мелочь — это и есть настоящее вмешательство.
— Я ведь не спрашивал его напрямую и даже не давал понять, что слежу. Почему тут должно быть что-то пугающее?
— Потому что само по себе это ненормально! — отчеканила она.
— Ну, тогда… ничего не поделаешь, — буркнул Дохон, вновь уткнувшись в бумаги и демонстративно возвращаясь к делам.
От его совершенно равнодушной реакции губы Мун Хиджин скривились в недовольной усмешке.
— В общем, ты всё ещё продолжаешь за ним прибирать. Такого простофилю, как ты, ещё поискать надо.
— Не понимаю, какое тебе до этого дело, нуна: убираю я за Чонёном или слежу за ним.
— А потому что из-за твоих вечных «актерских игрищ» у нас постоянно возникают проблемы! Вот почему! — Мун Хиджин, окончательно выведенная из себя его нарочитым безразличием, повысила голос, почти переходя на крик.
— Да те же самые, которые ты сам устроил! После той скандальной статьи про Ю Чонёна — принудительное разделение дочерних компаний, постоянные пересуды об управлении американским филиалом... — она чуть не стукнула ладонью по столу.
Дохон не стал возражать: всё, что она перечислила, было чистой правдой.
Разделение дочерних структур могло бы быть выгодным, если бы основная компания была достаточно устойчивой. Но когда такие изменения проводились поспешно, отделение от крупной «JT Group» только вредило стоимости и репутации дочерних компаний — особенно мелких, в которых у Мун Хиджин была заметная доля.
Особенно это было губительно для множества мелких дочерних компаний, в которых Мун Хиджиджин имела значительную долю.
— До каких пор ты собираешься устраивать этот балаган? Из-за твоих любовных забав мы должны начать семейную войну?
— Ты правда рассчитывала, что после такого всё обойдётся без последствий? — отозвался Дохон, не меняя интонации.
— Это что, я написала ту статью? Я к отделу светской хроники даже близко не подхожу! Прошли месяцы, а ты всё не можешь угомониться… Да ему самому, наверняка, уже плевать! — Мун Хиджин едва не перешла на визг.
— Знаю, — спокойно перебил её Дохон. — И мне всё равно. Всё это я делаю не ради Чонёна. Пусть беспокоятся ты и хён, а не он.
Он лениво откинулся на спинку кресла и наконец посмотрел на Мун Хиджин прямо, без тени смущения.
Хотя формально он смотрел снизу вверх, ей казалось, будто это она стоит у него на ковре, а он возвышается над ней. Этот взгляд выбивал почву из-под ног, заставлял почувствовать себя неуютно и даже уязвлённо.
— Предупреждаю, даже не думай снова трогать Чонёна.
— Я же говорила, что это не я его трогала! — огрызнулась Мун Хиджин, но голос её дрогнул. — …И ещё. Почему ты заранее не сообщил, что отец болен? Ты представляешь, какой позор мне пришлось пережить на общем собрании?
Дохон про себя отметил, что всё идёт так, как он и предполагал: разговор о Чонёне был лишь разминкой перед настоящей целью визита. Вопросы бизнеса всегда волновали Мун Хиджин куда сильнее семейных драм.
В последнее время доступ к внутренней информации компании у неё был фактически перекрыт, и это было несложно предугадать. Тем не менее, Дохон мог признать, что на этот раз она проявила завидное терпение — выдержала дольше, чем он ожидал.
— Какой смысл обсуждать такие вещи прилюдно? Хочешь, чтобы, когда отец будет умирать, у нас возникли новые проблемы с наследством?
— Почему ты всё решаешь один?! — Мун Хиджин не смогла сдержать всплеска раздражения. Её пальцы сжались в кулак.
— Забыла? Я здесь единственный наследник, — сухо напомнил Дохон, подчеркнув разницу между ними интонацией, в которой звучала если не явная насмешка, то что-то похожее на недосягаемую отстранённость.
Мун Хиджин на мгновение остолбенела, с приоткрытым ртом уставилась на него, будто не веря в услышанное. Наконец она, поняв, что спор тут бессмысленен, медленно вздохнула и закрыла глаза.
Мун Хиджин на миг задумалась, вспоминая, каким был Дохон, когда только появился в семье «JT». Она помнила его ещё десятилетним мальчиком, который смущённо молчал на семейных ужинах, и того юношу, который, став чуть старше, беспрекословно выполнял поручения взрослых. Даже когда он уже начал работать в бизнесе, в нём по-прежнему ощущалась некоторая сдержанность и преданность общему делу. Дохон всегда держался в тени, следовал установленным правилам, никогда не выказывал ни малейшей склонности что-то подминать под себя или идти наперекор остальным. Напротив, был образцом послушания и семейного сотрудничества. Всё изменилось после того, как он женился на Чонёне.
— Ты же вроде собирался в Америку, — вдруг напомнила она, вынырнув из воспоминаний. — Что это за новый поворот? Почему вдруг так внезапно?
— Это ещё не окончательное решение. Сейчас вопрос обсуждается как один из вариантов, не более.
— …Но ты ведь реально это рассматриваешь, да? Мы же вроде в прошлый раз окончательно от этого отказались, — в голосе Мун Хиджин звучала тревога. Она прекрасно понимала, что выход «JT Electronics» на американский рынок сулит большие перемены — и для неё, и для Мун Тэджина.
Если этот шаг окажется неудачным — это одно дело. Но если бизнес выстрелит, их позиции в Корее могут серьёзно пошатнуться. В таком случае, чтобы сохранить своё влияние, им придётся готовить и другие дочерние компании к экспансии, а такие решения не принимаются за одну ночь.
— Я отказался тогда, потому что Чонён был против. А теперь нет ни мужа, который бы возражал, ни семьи, о которой нужно было бы заботиться. Лучшего момента для того, чтобы попробовать свои силы за границей, просто не найти.
— Подожди… Ты отказался тогда только потому, что Ю Чонён был против?! — Мун Хиджин буквально взвизгнула, не веря своим ушам. Она не могла поверить, что на столь важное решение могло повлиять личное желание этого сопляка Чонёна.
— Строго говоря, я и не отказывался полностью. Просто завершил срочные дела и временно отложил этот проект, но работа по подготовке к выходу на рынок всё равно продолжалась — пусть и медленно, но не останавливалась.
В памяти у него всплыло лицо Чонёна, того самого, кто когда-то, с трудом сдерживая слёзы, молил его не уезжать в Америку.
Тогда казалось, что это глупый эгоистичный каприз. Пперед ним открывались огромные перспективы, масса проектов требовала личного контроля, а Чонён просил отказаться только потому, что ему не нравится Америка и он боится за него…
Чонён был слишком юн, чтобы по-настоящему понять масштаб бизнеса, ответственность, которая легла на Дохона. Естественно, он поначалу не обратил внимания на его слова — решил, что у Чонёна просто детские страхи, связанные со смертью родного дяди в Америке. Поэтому в итоге собрался и уехал один, решив, что это вопрос времени.
По приезде в Америку он был уверен, что теперь сможет с головой уйти в давно задуманные проекты, спокойно сосредоточиться на делах и, наконец, реализовать всё задуманное. Однако всякий раз, когда из Кореи приходили новости о том, что Чонён плохо справляется в одиночестве, у него самого начинали закрадываться сомнения: правильно ли он поступил?
«Это… я приготовил, потому что вы, Дохон-сси, давно не были в Корее. Я спросила у ачжуммы, она сказала, что вы всё едите, так что я долго думала над меню…»
«Если вы скажете, какие блюда вам нравятся, Дохон-сси, я снова приготовлю».
Дохон вспоминал, как Чонён встречал его с улыбкой, приносил испечённый хлеб или старательно приготовленные блюда и, стараясь скрыть тревогу, болтал о мелочах. В этот момент в Дохоне что-то странно оттаивало: было ощущение, перед ним крошечная лесная птичка, которая принесла сорванный цветок и теперь весело щебечет у него на плече: «Посмотри, что я принёс!». Ничего подобного раньше он никогда не испытывал.
А потом он вдруг понял: никакие сделки и достижения не приносят той внутренней радости. В какой-то момент стало казаться, что, быть может, самое важное сейчас — не захватывать новые рынки и строить корпорацию, а, наоборот, укреплять то, что у них с Чонёном только-только начинало появляться. Может быть, им стоило подумать о ребёнке, о настоящей семье — более надёжной, чем та, что была у каждого из них по отдельности.