Проливной дождь (Новелла) | Глава 24
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Расстояние между нами росло. Кажется, кожа на пятке снова начала сдираться. Кроссовки были почти новые, сделанные на заказ, и мять им задники было жалко. Я старался идти на цыпочках, но от этого лишь сильнее отставал от Джин Ёвона. И все же, от осознания того, что я иду не один, путь до виллы казался не таким долгим, как в первый раз. Впрочем, это ощущение было мимолетным. Вскоре спина Джин Ёвона, словно одноименный полюс магнита, отталкивающий меня, отдалилась настолько, что лишь временами мелькала в свете фонарей.
Он был уже так далеко, что я бы не догнал его, даже если бы побежал. Вот он свернул и скрылся за воротами своей виллы. Я остановился и сел на корточки.
Когда я прикоснулся к задней части стопы рукой, стало так больно, что на глаза навернулись слезы. Я приложил к пятке холодную банку пива, и жжение немного утихло. Даже сшитая на заказ обувь изготавливается по стандартным лекалам, поэтому при долгой ходьбе у меня всегда страдают пятки. Всё из-за моего дурацкого размера — не 40 и не 41, а что-то среднее. Как же я в школе ненавидел бег на длинные дистанции… Хотя, отчасти, это было ещё и из-за лишнего веса.
Потягивая пиво и переводя дух, я вдруг услышал приближающиеся шаги и от неожиданности чуть не упал. Шлеп. Прямо передо мной на асфальте появилась пара тапочек. Это был Джин Ёвон.
Я стянул кроссовки и сунул ноги в тапки. Они были мне велики, болтались во все стороны.
Только что в груди, где была пустота от его ухода, разлилось тепло.
«Пак Сокён, приди в себя. Это все от долгого одиночества, вот ты и начинаешь испытывать к Джин Ёвону всякую чушь. Тебе же хуже будет».
— Любовь — это заведомо проигрышный вариант для одной из сторон.
Голос Джин Ёвона внезапно прозвучал у меня в ушах. Я поднял на него голову. Он стоял с непроницаемым лицом и просто ждал, когда я снова смогу идти. «Что это было?» — я растерянно склонил голову набок. Кажется, это были его слова, но я совершенно не помнил, где и когда мог их слышать.
Я запихнул кроссовки в пакет. С банкой пива в руке я пошел вперед, и ноги, казалось, вот-вот взлетят. Я всегда думал, что Джин Ёвон ходит быстро, но теперь понял, что это я — медленный. Мое дурное настроение улетучилось, и губы сами собой растянулись в улыбке.
Вернувшись на виллу, я расставил оставшееся пиво в холодильнике ровным рядком. Думал забрать его завтра с собой в Сеул. Джин Ёвон тоже вошел в кухню, соединенную с гостиной, и поставил на плиту кастрюлю. Достав из холодильника бутилированную воду, он щедро налил ее в кастрюлю.
Я с удивлением посмотрел, как он зажигает огонь.
Он молча достал из шкафчика пачку рамена «Ногури».
Я, не отрывая руки с пивом от холодильника, лишь поднял на него глаза.
Слова были по-прежнему язвительными, но мне стало совестно, что я один так роскошно поужинал.
— Лук, чеснок. В холодильнике. — Он оборвал фразу на полуслове и бросил пачку рамена мне в руки.
Желание приготовить что-то вкусное тут же сменилось желанием залить в кастрюлю пиво вместо воды. Тем временем Джин Ёвон устроился на диване в гостиной и открыл ноутбук.
Пока вода закипала, я нарезал в нее лук и чеснок. Вскрыв пачку, я разорвал пакетик с сушеными овощами и… На лапше лежали три пластинки сушеной ламинарии.
Две пластинки — это уже была невероятная удача, но три! Мне ужасно захотелось побежать и похвастаться Джин Ёвону, но я сдержался и бросил все в воду. Я прекрасно помнил, как радовался двум пластинкам в прошлый раз, а сразу после этого на меня обрушилось цунами под названием «настоятельная рекомендация уволиться»… От трех веяло тройной бедой.
Я мельком взглянул на Джин Ёвона. Он был полностью поглощен работой. Я нарочито шумно выдохнул несколько раз, пытаясь протрезветь.
Не зная, как он любит — аль денте или разваренную, — я решил готовить лапшу по инструкции, ровно 5 минут. Перелив все в тарелку, я аккуратно выловил палочками три пластинки ламинарии и демонстративно выложил их поверх лапши.
Судя по всему, он проверял рабочую почту, накопившуюся перед открытием универмага. У меня не хватило наглости пойти спать, пока начальник работает. Джин Ёвон, даже не взглянув на принесенный мной рамен, принялся перемешивать его палочками.
— Ай! — он нахмурился и только тогда посмотрел на меня.
«Как это "и что"? Его совсем не удивляет, что в одной пачке рамена оказалось три пластинки ламинарии?»
— Вы ведь знаете, что в «Ногури» обычно кладут только одну? — Может, он был настолько исключительным, что никогда в жизни и не ел рамен. — А здесь их целых три!
— И что, я должен удивиться? — сказал он таким тоном, будто ему было все равно, три их там или четыре, и принялся за еду.
Я думал, он будет есть по одной лапшинке, но он ел на удивление энергично. В несколько движений палочками он покончил с раменом и снова уткнулся в экран. Я убрал пустую тарелку и, достав из холодильника пиво, поставил банку перед ним.
Не зная, чем себя занять, я несколько раз покосился на Джин Ёвона, а потом достал из сумки скетчбук и положил его на колени. Надо было делать вид, что я чем-то занят, иначе, казалось, задохнусь в этой тишине.
Видимо, из-за выпитого пива карандаш не слушался и скользил по бумаге. Благодаря этому получилась довольно интересная линия подъёма для туфель на танкетке.
— Что делаешь? — внезапно спросил Джин Ёвон, пока я, низко склонив голову, чертил линии.
— Думаешь, доплатят за сверхурочные?
Хотелось схватиться за голову. «Он что, не понимает, что проблема сейчас в нем? Какой подчиненный может отдыхать, когда его начальник работает?»
Джин Ёвон поднялся и, взглянув на мой скетчбук, коротко хмыкнул.
— У тебя что, от алкоголя талант просыпается?
— «Неплохой дизайн для второкурсника».
В памяти на мгновение всплыл тот Джин Ёвон из университетских времен, который когда-то заставил мое сердце трепетать от радости. Он взял принесенное мной пиво, с легкостью его открыл и, качнув кадыком, осушил почти половину.
Кажется, были дни, когда я с волнением думал, как бы с ним подружиться, что бы такое сказать, чтобы он обратил на меня внимание. И вот мы встретились вновь, превратившись из недругов в начальника и подчиненного…
Щелк! Пока я был погружен в мысли, передо мной на стол поставили банку пива.
«С чего это он вдруг угощает меня пивом?» — промелькнуло подозрение.
Я взял холодную, тут же покрывшуюся испариной банку и, глядя на Джин Ёвона, сделал маленький глоток. Он уже допил свою и открывал новую.
— Ужинал я… один. И цены, вроде, были обычные…
Я смочил губы пивом, но во рту все равно пересохло. Лучше бы я был пьян в стельку. Затаив дыхание, я выпил половину банки.
— А я уж было подумал, что тебя кто-то развел на ужин за твой счет. Да еще и по корпоративной карте.
Мне показалось, что уголки его губ, скрытые за банкой, дрогнули в усмешке.
— Пусть меня когда-то и обманули в финансовой пирамиде, но я уже не такой наивный.
Вокруг виллы стояла абсолютная тишина. Ни гудков машин, ни криков пьяниц, к которым я привык у себя дома. От этого даже звук, с которым я пил пиво, казался слишком громким, а встречаться взглядом с Джин Ёвоном было невыносимо неловко. И почему этот человек так пристально на меня смотрит?
«А… ну да, конечно». Я пробормотал это, уткнувшись в банку, и тут же почувствовал резкую боль в верхней губе. Черт. Кажется, я слегка порезался об острый край. Я дотронулся до губы пальцем — к счастью, крови не было. Джин Ёвон, посмотрев на меня с выражением «ну ты даешь», куда-то ушел. Вскоре он вернулся и поставил передо мной прозрачный пивной бокал.
— Директор, я что, исключительно хорошо готовлю рамен?
— Ну… вы мне и пиво принесли… и стакан.
Я с тихим звоном перелил остатки пива в бокал и снова украдкой взглянул на него. Его темные зрачки в обрамлении красивых глаз, казалось, парализовали меня.
— А ты мастер строить иллюзии.
Я невольно напрягся, не в силах скрыть своего выражения лица.
Усмехнувшись, Джин Ёвон ткнул пальцем в пену на моем бокале. Она запузырилась и мягко растаяла. Допив свою банку, он направился в сторону ванной, оставив меня одного переваривать его слова, сжимая в руках принесенный им бокал.