Возжелай меня, если сможешь. (Новелла) | 117 глава
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Дейн посмотрел на Эзру пустым остекленевшим взглядом. Затем медленно, почти неосознанно повернул голову обратно — туда, где лежал ребенок.
Плечи безвольно опустились от усталости. Он застыл на несколько долгих секунд, а потом протянул руку к шлему, снял его и закрыл лицо черной от копоти ладонью. Но сквозь разомкнутые пальцы по-прежнему было видно. Местами обугленное детское лицо. Без малейшего признака жизни.
Тело, которое он держал в руках всего несколько минут назад, было пугающе лёгким — не как живой человек, а как безвольная тряпичная кукла. Ни малейшего намека, что маленькое сердце когда-то билось, звучал голос. Только тишина — холодная, мёртвая, окончательная.
Как же страшно ему было там, в огне?
Сколько он ждал — дрожа, задыхаясь в дыму, надеясь, что кто-то придет на помощь?
Сколько боли пришлось вынести крошечному телу, прежде чем всё вокруг стихло?
В груди у Дейна всклокотала ярость. Что-то жгучее вскипело под ребрами, казалось, ещё секунда — и оно прорвется наружу.
В следующий миг он резко обернулся. Кипевшее в груди нашло свою цель.
Мужчина, которого назвали хозяином дома, стоял на прежнем месте, не сдвинувшись ни на шаг. После криков, гари, после того, как в руках Дейна стихла жизнь — он продолжал смотреть перед собой, моргая, будто ничего не произошло.
Тревожные голоса звучали откуда-то из-за спины, но Дейн их не слышал. Он резко, почти бегом, рванул вперед. Воздух был густой от дыма и жара, под ногами трещали обломки.
Даже Грейсон прекратил тушить пламя, не в силах отвести взгляд с Дейна.
глухой, резкий, тяжелый звук плоти о кость.
Кулак врезался в лицо мужчине с такой силой, что тот, совершенно ошарашенный, упал на землю.
Дейн шагнул вперёд и навис над ним. Грудь ходила ходуном, голос хрипел от ярости.
— Ты убил его, да?! Ты, грёбаный ублюдок!
Услышав крик Дейна, пожарные растерянно переглянулись. Каждый понимал, что его нужно немедленно остановить, но внезапность ситуации парализовала — всё произошло слишком резко, никто не знал, как реагировать.
Дейн, срываясь на крик, обрушил на мужчину всю свою ярость.
— Я тебя, сука, убью! Ублюдок! Этот ребёнок... ты, тварь! Это из-за тебя!
— Что вы стоите?! Остановите его!
Пожарные очнулись слишком поздно — кто-то рванулся вперёд, кто-то крикнул. Но он, заглушенный клокочущей яростью, уже не слышал, что происходило вокруг. Кто-то попытался оттащить, помешать, но Дейн лишь с силой отталкивал этих людей, ни на секунду не прекращая избивать лежащего под ним человека. Снова и снова. Звук ломающихся хрящей влажно хрустел под жесткими ударами кулаков.
— П-пожалуйста… п-пощадите… — прохрипел мужчина, захлебываясь кровью.
Но это только сильнее разожгло яростный пожар внутри Дейна.
— Пощадить тебя?! Ты убил ребёнка и ещё хочешь жить?! Мразь! Ты должен сдохнуть!
— Дейн! — вскрикнули коллеги, когда он схватил мужчину за воротник одной рукой, а другой с яростной одержимостью продолжил наносить удары, превращая лицо в кровавое месиво. Они бросились к нему, пытались оттащить, цеплялись за плечи, за руки, но он даже не чувствовал прикосновений.
В панике переглядываясь, пожарные поняли: ситуация вышла из-под контроля. Дейн не был в адекватном состоянии.
Наконец пятеро человек разом бросились на него. Даже Дейн, ослеплённый яростью, не смог устоять под этой массой. Его схватили сзади, вцепились под руки, намертво зажали, и с силой потащили прочь от окровавленного неподвижного мужчины, распластанного на земле.
Дейн яростно вырывался, с остервенением сопротивляясь захвату. Коллеги едва держались — кто-то получил удар в грудь, кого-то задело локтем, кого-то — пяткой. И даже вслепую он из последних сил успел нанести удар ногой по лежащему телу.
Парамедики уже бросились к нему, проверяя пульс, дыхание, пытаясь понять, жив ли он ещё. Но Дейн не унимался. Голос срывался на крик:
— Не трогайте его! Не смейте! Я его прикончу! Я его убью!
— Успокойся, слышишь?! Перестань!
— Ты уже всё ему переломал — он сдохнет сейчас! Остановись!
Несмотря на уговоры, Дейн даже не слышал их голосов. Он дышал тяжело, с хрипом, грудь ходила ходуном, а глаза налились кровью. Его взгляд был прикован к мужчине — жёсткий, прожигающий, как у хищника, у которого отобрали право добить добычу.
Пожарные, удерживавшие его, шокировано переглядывались. Ярость Дейна была не просто вспышкой — она захлестнула его целиком, и никто не знал, как с ней справиться.
Дейн сидел у обочины с опущенной головой, сжимая в пальцах пустую пластиковую бутылку из-под воды. К этому времени на место уже прибыла криминалистическая группа. Люди в перчатках и защитных костюмах молча прочесывали выгоревший остов дома, выискивая улики среди пепла и обломков.
Избитого мужчину увезли в больницу, и уже ходили слухи, что туда направляется полиция — взять с него показания, как только тот придёт в сознание. Вскоре придётся объясняться и самому Дейну. Он избил человека до полусмерти — на глазах у свидетелей, без единого доказательства. В арсенале имелись только подозрения.
— …Да ведь даже ничего не было точно известно, — кто-то пробормотал себе под нос.
— Ни единой улики, что он вообще что-то сделал, — тут же подхватил другой.
— Раз уж вышел из того дома — логично было предположить, что это он и есть. Ребёнка-то там нашли…
В воздухе витал полный сомнений шепот — как остатки пепла сгоревшего дома.
Грейсон бросил на них взгляд — и в ту же секунду разговоры стихли. На его лице застыла холодная каменная маска, от которой у окружающих невольно прошёл озноб по спине. Спустя пару напряжённых секунд пожарные разошлись, делая вид, что ничего не было, никто ничего не обсуждал.
Только Эзра остался стоять на месте, выглядя гораздо более мрачно, чем обычно. Тяжело вздохнув, он похлопал Грейсона по спине.
— Они просто волнуются, — сказал он после паузы. — Вот и всё. Если тот мужик подаст заявление, у Дейна будут серьёзные проблемы. А там и дисциплинарка подтянется…
Услышав это, Грейсон едва заметно приподнял уголки губ. Улыбка была по-привычному механической, но Эзра воспринял её как знак — возможно, его слова всё же дошли до собеседника.
До тех пор, пока Грейсон снова не заговорил.
— Спасибо, что предупредил, Эзра. А то я уж почти обмотал им шлангом шеи и повесил на дереве, — произнёс он легко, почти небрежно.
Эзра моргнул, ошарашенный, и медленно поднял взгляд. И только тогда понял: Миллер вовсе не шутит. Он растерялся, не зная, что ответить. Грейсон вновь перевёл взгляд в сторону Дейна, а потом спросил:
— Часто он так? — имени не прозвучало, сразу становилось понятно, о ком идёт речь.
— Нет, — покачал он головой. — Первый раз вижу его в таком состоянии. Он, конечно, тяжело переживает, когда страдают дети или животные — это в нём есть, да. Но вот так… с кулаками, с таким лицом, будто убить готов… За ним такого никогда не замечалось.
Пока он говорил, покачивая головой, Грейсон бросил на него косой взгляд.
— А ты знаешь, что с ним случилось?
Он спрашивал, знает ли Эзра, почему Дейн так отреагировал, но тот лишь растерянно пожал плечами. Сказать было нечего — ни ясного ответа, ни хоть какой-то версии.
— Дейн особо о себе не рассказывает. Я даже не знал, что у него есть кот, пока мы не проработали вместе несколько месяцев.
«Тьфу. » —Грейсон тихо цокнул языком. — «Бесполезны. Все до одного.»
Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошёл прочь, оставив Эзру позади.
Направился прямо туда, где, опустившись на землю, сгорбленно сидел Дейн и сжимал в руках измятую пластиковую бутылку.
Грейсон вспомнил. «Теперь всё наоборот,» — подумал он.
В тот день, когда он вывалился наружу из горящего дома, спасая уродливого кота Дейна, потом сам сидел на земле — обессиленный, выжатый, почти в отключке. А Дейн стоял над ним, глядя сверху вниз. Теперь всё было иначе. Роли поменялись.
Тень упала на Дейна, всё ещё сидевшего и бездумно уставившегося в асфальт. Он медленно поднял голову — и их взгляды встретились. Несколько долгих секунд повисло молчание. Они просто смотрели друг на друга в тишине, пока ее не нарушил Грейсон:
— Красавчик, что с твоим лицом?
Дейн уставился на него, не веря своим ушам. Его же собственные слова — теперь, в обратную сторону, в другом контексте — прозвучали неожиданно. И что он вообще должен был почувствовать?
— …Ха. — вздохнул, провел рукой по волосам и устало пробормотал: — Не так это говорится, идиот…
Конечно, Грейсон не знал, что говорить в такие моменты. Такие, как он, всё просчитывают. Каждую фразу подбирают аккуратно, как деталь в сложном механизме. Но когда нет данных и чёткой схемы, он просто копирует — повторяет услышанное.
То, что однажды сказал сам Дейн.
Он слабо усмехнулся, ловя потерянный взгляд, устремленный прямо на него.
— Боже ты мой… В такие моменты ты должен спрашивать: «Ты в порядке?»
— …Ты в порядке? — Грейсон тут же повторил.
Дейн некоторое время просто смотрел на него, а потом медленно кивнул:
И всё. Он больше не сказал ни слова.
Грейсон остался стоять на месте, глядя на него — но почувствовал, как между ними разливается странная тягучая пустота. Он ждал, надеялся, что Дейн добавит хоть что-то. Но тишина затягивалась, и тот даже не думал продолжать.
В конце концов, молчание нарушил сам Грейсон:
— Что случилось? Почему ты вдруг так сорвался?
Он спросил искренне, без наигранности. Но Дейн просто посмотрел куда-то в сторону, мимо людей, машин, выгоревшего дома, и ответил ровным отстраненным голосом:
И тут до него вдруг дошло — насколько мало он вообще знал об этом человеке.
Каждый, с кем он сталкивался раньше, делился чем-то. Кто-то болтал о рабочем, кто-то рассказывал истории про семью, кто-то делился мелочами — кто как спит, что ест, что раздражает. Даже самыми глупыми, бессмысленными деталями — но делились.
Грейсон не знал, где тот родился. Не знал, есть ли у него семья. Не знал, чем болел, есть ли аллергии, как зовут его родителей, какой фильм он пересматривал в детстве. Даже не знал, какой цвет ему нравится.
Дейн никогда ничего о себе не рассказывал. Ни до того, как между ними что-то началось, ни после.
Грейсон сухо сглотнул — горло сжалось, будто внутри что-то встало поперёк.
Он ведь сам просил Дейна встречаться с ним. Но что в итоге? Тишина и отчужденность стали прямым доказательством того, что тот его так и не подпустил. Грейсон был для него просто ещё одним парнем с пожарной станции.
Это было для Грейсона неприемлемо.
Он хотел быть для Дейна особенным. Тем, к кому поворачиваются лицом, а не спиной. А мысль о том, что для Дейна он ничем не отличался от других?..