Экс-спонсор (Новелла) | Глава 174
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Чонён-сси! Что вы сказали? Простите, я так и не расслышала.
— …Сказал, что… благополучно… до… брался! — каждое слово было пыткой, обрывком, вырванным из сбитого рваного дыхания. — Мне очень… нехорошо… так что, наверное, не смогу сейчас выйти…
В этот самый момент Дохон с силой прикусил его напряжённый, до боли чувствительный сосок. Чонён судорожно выгнулся, отчаянно впиваясь зубами в собственную губу, чтобы крик не вырвался наружу, чтобы он не превратился в стон, который выдаст его с головой.
Он забился в чужих руках, пытаясь оттолкнуть тяжёлое тело, шепча сквозь стиснутые зубы бессмысленные просьбы остановиться. Но чем отчаяннее было его сопротивление, тем настойчивее, глубже и безжалостнее он ощущал внутри себя чужие движения.
— Я, кажется, немного надолго вас оставила, да? — виновато продолжала Чон Соын из-за двери, не замечая ничего. — Я тогда так разволновалась, что, кажется, совсем потеряла голову. Так давно не видела знакомых лиц…
— Хх… — Чонён в бессилии откинулся назад, его пальцы впились в плечи Дохона, уже не отталкивая, а просто цепляясь, чтобы не утонуть в этом мучительном мареве. Но тот, будто назло, прижался ещё крепче, не давая ему ускользнуть ни на миллиметр.
— Ничего страшного… бывает, — выговорил Чонён несмотря на дрожь, сотрясавшую все тело. Он с трудом улавливал смысл собственных слов сквозь накатывающие волны острого наслаждения. После пары тщетных попыток вырваться он окончательно затих, сдавшись.
— А! Я и не прошу открывать, что вы! — поспешно добавила Чон Соын. — Можете не выходить, я просто хотела убедиться, что вы благополучно добрались до отеля. Мне сказали, что в баре к вам приставал какой-то другой альфа. С вами точно всё в порядке?
— Да… ничего… особенного… не бы…! ло. Хм-м!
— Кстати! — вдруг с неожиданно убийственной лёгкостью в голосе вспомнила Чон Соын. — А вы помните того рыжеволосого бармена? Он сказал, что Чонён-сси очень милый, и так упрашивал Криса, чтобы тот его с вами познакомил!
Едва эти слова долетели до слуха Дохона, он напрягся. Руки, до этого лишь удерживавшие Чонёна, внезапно превратились в стальные тиски, сжавшиеся на его талии. По спине Чонёна прокатился озноб. Он едва не задрожал от смеси раздражения и отчаяния, слыша, как Чон Соын без умолку продолжает:
— Но вокруг Чонёна-сси всё время крутились другие альфы, так что бедняге никак не удавалось даже подойти спросить…
«Господи, пожалуйста, замолчи, просто замолчи и уйди!» — сжав зубы до скрипа, он мысленно молил о спасении, но выхода не было. Хотелось просто разрыдаться от бессилия.
— Ха-а… И скольким же ты там успел глазки построить? — глухой, полный угрозы шёпот Дохона обжёг ухо.
И, почти полностью выйдя, он с неожиданной, дикой силой вонзился обратно — так резко и глубоко, что у Чонёна перехватило дыхание, а из глаз брызнули слёзы.
— У-у-уф!.. Ничего… такого… хм-м… не было… — простонал он в своё оправдание, чувствуя себя несправедливо обвинённым, пойманным с поличным на преступлении, которого не совершал. Но Дохон и не думал слушать. Он лишь задвигал бёдрами ещё грубее, настойчивее, выбивая из него остатки воздуха.
За дверью Чон Соын беззаботно продолжала:
— В общем, раз вам нехорошо, я оставлю бейглы и десерт прямо у двери. Спокойной ночи, Чонён-сси!
В тишине комнаты раздался влажный шлепок кожи о кожу.
— Ай!.. Ха-а-а! — непроизвольный стон вырвался у Чонёна прежде, чем он успел снова впиться зубами в губу. В ужасе от того, что его могли услышать, он тут же зажал себе рот ладонью, до боли стискивая пальцы.
Дохон прекрасно видел его стыд, страх быть разоблачённым. И это знание, казалось, лишь подстегнуло его. Движения стали яростнее, глубже. Внизу, там, где их тела соединялись, раздавались откровенно непристойные хлюпающие звуки.
— А-а, а-ай!.. …Пожалуйста, сейчас… хм-м… Дохон-сси!.. — Чонён даже не заметил, как, умоляя, простонал его имя. Слова сами срывались с губ — ему было уже всё равно, слышит ли их кто-то ещё.
В этот момент он не знал, чего хотел сильнее: чтобы этот унизительный миг поскорее закончился, или чтобы Дохон продолжал истязать его наслаждением. Это противоречие разрывало изнутри, и Чонён, мечась между стыдом и жаждой, лишь крепче цеплялся за сильные плечи.
Спустя несколько секунд за дверью послышался лёгкий шорох. Чон Соын, так и не догадываясь о ловушке, в которой он оказался, наконец ушла.
Дохон, не медля ни секунды, крепко перехватил Чонёна за бёдра, приподнимая их. Если до этого он двигался в тягучем мучительном ритме, то теперь, без свидетелей, он одним диким рывком вонзился до самого основания. Тело Чонёна выгнулось дугой.
В ту же секунду волна оргазма накрыла Чонёна — всё его нутро туго сжалось, удерживая горячий член внутри. Словно в ответ, Дохон тоже не выдержал и, прижимаясь к нему всем телом, с тяжёлым, рваным стоном излился глубоко внутрь.
От тёплого густого потока, волнами наполнявшего его, Чонён мелко задрожал и обессиленно закрыл глаза. На мгновение граница между реальностью и сном стёрлась. Он провалился в пустоту, где не было ни страха, ни мыслей, только это опустошающее горько-сладкое послевкусие.
Воздух гостиничного номера был до предела насыщен тяжёлыми терпкими феромонами Дохона. С каждым вдохом они обволакивали, погружая в сладкую дурманящую негу. Его руки всё ещё крепко сжимали Чонёна. Ослабевший, он с трудом приоткрыл тяжёлые затуманенные веки. Внутри всё ещё ощущался пульсирующий член Дохона, и каждый раз, когда тот подрагивал, чувствительные стенки тут же отзывались рефлекторным сокращением, заставляя тело сжиматься и разжиматься в такт этой затухающей дрожи.
— Ху-ух… Чёрт… — сдавленно, почти на грани стона, выдохнул Дохон, ощущая, как тело Чонёна снова и снова сжимается вокруг него, пульсирует, будто не желая отпускать.
Чонён, вспыхнув до самых кончиков ушей, неловко опустил голову. Почувствовав внезапный озноб, он инстинктивно уткнулся лбом в тёплое плечо Дохона и прильнул к его груди, пытаясь спрятаться в его объятиях. Каждое неловкое движение, каждый судорожный вздох отдавались глубоко внизу. Внутренние стенки его тела, едва успев расслабиться, вновь сокращались вокруг члена, и каждый раз это непроизвольное объятие вызывало дрожь во всём теле.
Член Дохона, немного обмякший после недавней разрядки, от этой нежной, невольной стимуляции снова обрёл силу и начал медленно увеличиваться в размерах прямо внутри него.
— Этому тебя кто научил? — прорычал Дохон.
От этого холодного режущего слух тона Чонён резко очнулся. Густой туман, в котором его сознание нежилось после оргазма, мгновенно рассеялся.
«Точно! Какого чёрта я с ним обнимаюсь?!»
— Кстати! Директор-ним, вы что, совсем с ума сошли?! Или вы извращенец?! — Чонён широко раскрыл глаза и резко вскинул голову. Перед его мысленным взором с унизительной ясностью пронеслись все непристойные действия, которые только что здесь происходили.
— Что такое? — Дохон посмотрел на него так, словно искренне не понимал, о чём идёт речь.
— А если бы снаружи всё услышали?! Если бы из-за вас поползли странные слухи, вы бы взяли на себя ответственность?!
— Откуда вы знаете?! Ай, что же теперь делать… Как мне теперь Соын-сси в глаза смотреть на съёмках?!
— Кстати, что именно ты такого сделал, чтобы какой-то там бармен обратил на тебя внимание? Сколько слов ты ему сказал?
— Сейчас это важно?! Почему вы такой безответственный?! — Чонён смерил Дохона возмущённым взглядом.
— Ты ведь не дал ему номер телефона, я надеюсь? Особенно этому блондинистому сопляку, — Дохон, небрежно откидывая мокрые от пота волосы Чонёна со лба, впился зубами в его ключицу.
— …А какое вам дело, дал я номер или нет?
— Я тебе неоднократно говорил. Не смей улыбаться другим альфам. И с какой стати ты вообще прикасался к волосам того ублюдка? — Дохон страшно нахмурился, снова нависая над Чонёном всем телом.
Член, всё ещё находившийся внутри, снова обрел твердость.
Чонён почувствовал волну ледяной угрозы: если так пойдёт и дальше, Дохон будет мучить его всю ночь, не давая ни единой передышки.
К счастью или к несчастью, после двух оргазмов подряд его сознание, до этого полностью расслабленное и пропитанное феромонами, немного прояснилось. Благодаря этому он, хоть и с запозданием, смог объективно взглянуть на ситуацию, в которую его так стремительно затянуло.
«Самая большая проблема сейчас в том, что ни я, ни Дохон совершенно не контролируем свои феромоны. Господи, надеюсь, они не просочились за пределы номера?..»
После того, как они, едва приехав в отель, сломя голову набросились друг на друга, Чонёна запоздало начали одолевать всевозможные опасения.
У него сейчас были все признаки начинающейся течки. И лёгкий жар в теле, и обострённая реакция на альфа-феромоны, и даже то, что он почти не почувствовал боли от грубого поспешного проникновения Дохона — всё указывало на это.
«Почему именно сейчас? Почему именно в этот момент должна была начаться течка?» — лихорадочно думал он. — «К тому же, я ведь принял подавители… …Может, они не подействовали, потому что это были не те, что я обычно принимаю?»
— Ты ведь не думаешь сейчас о том ублюдке, правда? — голос Дохона вырвал его из панических мыслей. — Ты действительно дал ему номер? Отвечай.
Он снова заговорил о том мужчине из бара, которого Чонён и сам уже почти не помнил, и в его голосе отчётливо слышалась угроза.
Чонён был возмущён. Возмущён тем, что Дохон ведёт себя так, словно он по-прежнему его муж, словно имеет на это неоспоримое право. Он уже собирался было возразить, выплюнуть в лицо что-то едкое, мол, какое вы имеете право после развода допрашивать меня о таких мелочах, как вдруг что-то вспыхнуло в его памяти.
Внезапно вспомнился его шёпот, когда он целовал его в лоб. Этот голос прозвучал так необычно тоскливо, с такой неприкрытой болью, что у Чонёна до сих пор щемило в груди. Он подавил подступивший гнев и внимательно посмотрел на Дохона.
«Может, мне просто показалось?»
В его обычно холодных безразличных глазах, в отличие от прежнего, сейчас отчётливо проступала какая-то тень. Тень тревоги. Чонён закусил нижнюю губу, подбирая слова, а затем, приняв решение, медленно обвил его шею руками.
— Номер я не давал. И о других мужчинах тоже не думал…
— Тогда о чём ты думал? — его голос стал чуть мягче.
«Всё равно, если я сейчас начну злиться и отталкивать его, это будет только мне во вред», — пронеслась в голове холодная прагматичная мысль. У него впереди ещё были съёмки, а Дохон, если захочет, с лёгкостью сможет прижать его ещё сильнее.
«Даже если я сейчас попрошу его уйти, он и ухом не поведёт…
…Нет. По правде говоря, я и не хочу его отталкивать».
Хотя Дохон всё ещё был ему ненавистен, находиться с ним было по-прежнему так мучительно хорошо, что сладко щемило в груди. Этот короткий, украденный у реальности момент, когда они находились вместе в одном пространстве, был для него бесконечно дорог. Чонён презирал себя за эту свою слабость, за эту отчаянную противоречивость.
— Я тоже скучал по вам, — после всего, что он пережил, после всех унижений и боли, Чонёе в конце концов снова вернулся к нему и признался в том, что так долго томилось в душе.
Дохон на мгновение застыл. Затем шумно выдохнул и провёл рукой по волосам. Его крепкая рельефная грудь тяжело вздымалась и опускалась.