Сбеги, если сможешь| 49 Глава
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Я пришел отпраздновать окончание нашей войны.
Вместе с его неторопливым голосом до меня донесся сладковатый аромат — его феромоны. Этот полузабытый запах коснулся обоняния, и по телу мгновенно пробежала дрожь.
— Выпить? Сейчас? Со мной? — я нахмурился, чувствуя, как слова застревают в горле. Ситуация казалась настолько нелепой, что я не мог сразу сформулировать осмысленную фразу.
Он же ответил с пугающей невозмутимостью:
— Вы отказались от кофе, но не упоминали, что запрет распространяется и на шампанское.
Я даже не знал, с чего начать, чтобы разрушить эту софистику. Его логика была столь же абсурдна, как и линия защиты Дэвиса, построенная на самообороне. Однако одно я понимал предельно ясно — этот человек так просто отсюда не уйдет.
— Шампанское? Что за бред? С какой стати мне пить с вами? — Я скрестил руки на груди, пытаясь испепелить его взглядом.
— Суд окончен, нужно отметить, — парировал он и с наглой ухмылкой добавил: — Скажем так, отпраздновать завершение войны.
Строго говоря, дело было просто закрыто. Но вместо того чтобы цепляться к формулировкам, я решил ударить по больному:
— А разве я обещал переспать с вами, как только закончится суд?
Я старался вложить в эти слова максимум холода, но голос предательски дрогнул на последнем слоге. Черт. Стоило ощутить укол досады, как губы Натаниэля тронула странная улыбка. Его холодные фиолетовые глаза смотрели в упор, словно он видел насквозь всё мое внутреннее напряжение.
— А разве для меня это имеет значение?
Ответ Натаниэля был более чем исчерпывающим. Внутри всё похолодело. Этот человек прямым текстом заявлял: «Твои желания меня не волнуют».
Внезапно между нами повисло удушающее напряжение.
Я пытался заставить себя мыслить трезво. Это моя территория, а значит, преимущество на моей стороне. В крайнем случае вызову полицию. Я быстро прикинул расстояние до двери. Студия с отвратительной звукоизоляцией — если начнется потасовка, соседи тут же вызовут копов.
И всё же нервы сдавали. Студия казалась слишком тесной, а Натаниэль Миллер занимал в ней слишком много места. Мы были здесь одни. Зачем я вообще впустил его? Впрочем, выбора мне не дали. Он просто нагло ворвался — в мою квартиру, в мой быт… в мою жизнь.
Он по-прежнему восседал в моем кресле, небрежно положив руку на подлокотник, и не сводил с меня глаз. Ни одного лишнего движения. Несмотря на слова, прозвучавшие так, словно он готов в любую секунду повалить меня и безжалостно раздвинуть ноги, он держался пугающе естественно. Будто ничего особенного не происходило.
— Хорошо, — осторожно начал я, изо всех сил стараясь контролировать голос. — Я просто должен выпить с вами шампанского, и на этом всё?
Не дожидаясь ответа, я выхватил у него из рук коробку и быстрым шагом направился в кухонную зону. Поставив бутылку на край раковины, я распахнул дверцу шкафчика. Разумеется, бокалов для шампанского в доме не водилось. На свет появились подарочная университетская кружка и дешевый пластиковый стаканчик, купленный на какой-то распродаже. Отдать гостю керамическую кружку показалось мне пределом гостеприимства в сложившейся ситуации.
Когда золотистый «Дом Периньон» 1996 года полился в грубую керамическую кружку, губы Натаниэля дрогнули в усмешке.
«Еще бы», — с холодным равнодушием подумал я, плеснув себе вина в пластиковый стаканчик. Настроения для тостов и церемоний не было совершенно, поэтому я просто залпом осушил свою порцию. Натаниэль, проследив за мной взглядом, тоже поднес кружку к губам. Я наблюдал, как он, слегка запрокинув голову, выпивает дорогое шампанское одним большим глотком, так же, как и я.
Я тут же снова наполнил его опустевшую кружку, плеснул себе и опять выпил залпом. Натаниэль повторил, но уже медленнее, растягивая глоток. И в тот момент, когда я потянулся, чтобы вылить последние капли вина в свой стакан…
Большая ладонь Натаниэля Миллера накрыла мою руку, сжимавшую бутылку. Прикосновение оказалось настолько естественным и мягким, что я не сразу осознал, что он меня останавливает.
— Господин прокурор, — произнес он все тем же ровным голосом. — Будет весьма некстати, если вы снова решите ударить меня по лицу.
Он напоминал о том инциденте у бассейна. Сожаление о собственном поведении в тот день все еще саднило, поэтому я глухо признал:
Несмотря на признание, он не отнял руку. Его ладонь продолжала лежать поверх моей.
— А сегодня? — В голосе Натаниэля скользнула неприкрытая насмешка. Он прекрасно понимал, что два глотка шампанского не смогут меня опьянить.
— Кто знает, — ответил я, дерзко встречая его взгляд. — Проверьте сами.
Натаниэль не отводил глаз. Его длинные пальцы медленно шевельнулись, аккуратно высвободили бутылку из моей хватки и поставили ее на столешницу.
Натаниэль Миллер склонился ко мне. Он дышал медленно, его лицо оказалось в опасной близости — словно он действительно пытался уловить исходящий от меня запах алкоголя. Я чувствовал его теплое дыхание. На щеке, у самого уха, на линии шеи.
— Крисси Джин, — прошептал он над моим плечом, обнажившимся из-за растянутого ворота футболки. — Ты все равно будешь со мной спать.
С каждым его словом дыхание опаляло кожу. Тихий, вкрадчивый шепот щекотал ушную раковину. И Натаниэль, понизив голос до интимного предела, дал совет:
— Полагаю, раздвинуть ноги по собственной воле будет куда менее болезненно, чем подвергнуться насилию.
Я непроизвольно стиснул кулаки. Казалось, его губы вот-вот сомкнутся на моей коже. Фантомное ощущение грубого трения и всасывания было настолько реальным и ярким, что я едва сдержал вскрик.
Но он ждал. Человек, который только что прямым текстом заявил, что взять меня силой для него — не проблема, теперь терпеливо ждал моего «да». Словно ставя меня перед фактом: все, что произойдет дальше, будет считаться моим согласием.
Мысль возникла внезапно, оглушая своей простотой. Какой во всем этом смысл? Буду я сосать его член или чей-то еще — мир от этого не рухнет. Если поражение неизбежно, остается лишь опуститься на самое дно.
Но прежде чем капитулировать окончательно, я должен был кое-что проверить. Когда Натаниэль Миллер подался вперед, я инстинктивно отступил на шаг и выпалил:
— Я не сплю с мужчинами, у которых есть постоянные отношения.
— Серьезные отношения? У меня? — Брови Натаниэля сошлись на переносице.
Его реакция выглядела настолько неподдельной, что на секунду я почти поверил, но довериться так просто было выше моих сил.
— Эвелин. Та женщина. Модель, с которой я вас видел.
При упоминании этого имени Натаниэль на мгновение замер, словно извлекая образ из памяти, а затем недоверчиво усмехнулся.
— Господи, серьезные отношения? Эвелин и я? — Он издал короткий нервный смешок, а затем его лицо исказила гримаса раздражения. — Ты всерьез полагаешь, что я женюсь на женщине такого сорта?
В его тоне сквозило неприкрытое высокомерие. Подразумевалось, что какая-то модель, пусть и знаменитая, ему не чета. Разумеется, я тоже относился к этой категории.
— Я вам не верю. Докажите, что между вами ничего нет, — упрямо потребовал я, прекрасно осознавая собственное положение в его иерархии. — Сначала внесите ясность, только тогда я смогу поверить.
Натаниэль Миллер устало покачал головой.
Он произнес это таким тоном, будто собирался добавить: «Ты того не стоишь», — и развернуться к выходу. Но вместо этого он остался стоять, задумчиво поглаживая подбородок, словно подыскивая подходящее решение этой проблемы.
Пауза длилась не больше трех-четырех секунд.
— Хочешь, я приглашу ее сюда? Лично я не возражаю против секса втроем.
От этого возмутительного предложения я опешил.
— Что за чушь ты несешь? Втроем? — взвился я, когда ко мне вернулся голос.
Натаниэль, слегка нахмурившись, парировал с убийственной логикой:
— Согласись, будет довольно странно, если я попрошу ее приехать лишь для того, чтобы она понаблюдала, как я трахаю тебя. Другое дело, если она присоединится. Или ты предпочитаешь, чтобы я вызвонил ее сюда только ради того, чтобы она лично подтвердила тебе отсутствие у нас серьезных отношений?
Его аргументация была настолько безупречна в своей циничной абсурдности, что я лишился дара речи. Все три сценария, предложенные Натаниэлем, были немыслимы. Это было бы верхом неуважения по отношению к ней, и, разумеется, абсолютно неприемлемо.
Но как тогда проверить правдивость его слов?
Я оказался в тупике. В сложившейся ситуации не оставалось иного выхода, кроме как принять слова Натаниэля Миллера на веру. Какие бы доказательства он ни предъявил, если я заранее настроен им верить, то к чему они? Ведь всегда можно будет заявить, что он их подделал.
— …Не нужно ее звать. В этом нет нужды.
В конечном счете, это было единственное, что я мог сказать. Теперь выбор стоял только передо мной — довериться высокомерию этого человека или нет.
Я медленно приоткрыл губы. Сделав неглубокий вдох, чтобы произнести слова, я ощутил, как его сладкий, дурманящий аромат заполняет легкие. И тут же, почти непроизвольно, словно выдох капитуляции, сорвалось признание:
— Если ты не будешь входить в меня сзади… тогда хорошо.
Услышав мой тихий, едва различимый голос, Натаниэль замер. В комнате повисла напряженная тишина.
— Тогда, — он слегка надавил пальцами на мой подбородок, вынуждая посмотреть на него, — можно сверху?
Вместо ответа я рванул его за воротник и грубо впился в его губы.