Возжелай меня, если сможешь. (Новелла) | 191 глава
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Нежный тёплый голос позвал его из полумрака, и маленький Дейн, переваливаясь на негнущихся ножках, бросился вперёд. Женщина присела на корточки, оказавшись с ним на одном уровне, и раскрыла ладони навстречу, будто охватывала сам воздух. Стоило мальчику вскочить в эти объятия, как они сомкнулись крепко-крепко, отгораживая от всех страхов.
Голос, шёлковый и ласковый, зазвучал совсем рядом, над самым ухом. Дейн поднял голову — и от неожиданности несколько раз моргнул: мама улыбалась так широко, так светло, будто всё небо вдруг пролилось в её глаза. Он никогда прежде не видел этого сияния. Женщина мягко откинула со лба сына упрямую прядь и спросила всё тем же чарующе тихим тоном:
— Э-э… мама, ты улыбаешься… — смущённо прошептал он, спотыкаясь о собственные слова.
— Правда? — она наклонила голову, улыбнувшись ещё ярче, и щеки её окрасил лёгкий румянец. — Странно?
— Нет, совсем не странно! — Дейн яростно затряс головой, и волосы забавно взъерошились. — Это… очень хорошо!
С этими словами он обвил её шею тоненькими руками. Мать ответила таким же нежным кольцом, притянула сына к себе. Дыхание коснулось его виска, и один за другим поцелуи упали сначала на ухо, затем на макушку, а потом и на щёку — лёгкие, как касания лепестков.
— Мой мальчик… — почти беззвучно повторила она, перебирая пальцами ткань его футболки. Ласковая ладонь чертила по спине успокаивающие круги. Она вдохнула — тихо, будто боялась спугнуть это мгновение, — и прошептала, прижимая его плотнее: — Люблю тебя, Дейн.
Дейн на миг застыл. Потом медленно поднял голову. Мать всё так же светло улыбалась, но в её взгляде промелькнула боль, тонкая, как трещина в стекле.
Почему-то в этих двух слогах звучала такая тоска, что у Дейна защипало в горле. Он моргнул, коснулся ладонью её щеки — и вдруг понял: его рука стала огромной, способной закрыть всё её лицо целиком. Незаметно для самого себя он вырос, вытянулся в плечах; теперь, неловко наклонившись, смотрел на неё сверху вниз. Мать подняла к нему глаза, полные сияющих слёз.
Она будто уменьшилась прямо у него на глазах. Фигура сжалась, стала тоньше; в следующую секунду женщина превратилась в юную девушку, моложе, чем в любом из воспоминаний Дейна. Она зажала лицо ладонями, и тихие всхлипы быстро разрослось в горькие надсадные рыдания.
«Это сон…» — внезапно понял он. — «Не реальность. Я больше никогда не встречу её такой… и главное — мама бы никогда не плакала вот так, извиняясь передо мной».
Мысль породила не разочарование, а тихую жалость. Он молча смотрел, как она плачет — маленькая, почти прозрачная от собственной скорби.
Дейн поднял руку и осторожно коснулся её дрожащего плеча. Заплаканное лицо повернулось к нему; ресницы, блестящие от слёз, дрогнули. Он улыбнулся — не натянутой гримасой, а ровной тихой улыбкой, идущей из самой глубины груди.
— Теперь все хорошо, мама. Так что не плачь.
Её глаза вспыхнули — крупные, тяжёлые слёзы одна за другой покатились по щекам. Дейн прижал мать к груди, и она разрыдалась ещё громче, судорожно цепляясь за его одежду.
— Прости, Дейн. Прости, что сделала тебе больно.
— Всё в порядке, — повторил он мягко.
«Есть слова, которые я так и не успел сказать...»
Теперь он чувствовал, что сможет. Дейн втянул воздух, и, произнося каждую букву с осторожной решимостью, проговорил:
— Спасибо, что подарила мне жизнь, мама.
Она чуть отстранилась, глядя ему в лицо глазами, сияющими сквозь слёзы. Дейн первым подарил ей улыбку — тихую, тёплую. И мать улыбнулась в ответ: широко, почти ослепительно, даже ярче, чем прежде.
В следующее мгновение тонкий силуэт начал рассыпаться на сотни искристых осколков света. Сияющие частицы взлетели, как золотая пыль, закружились, растворяясь в тёплом воздухе. Через пару секунд перед ним не осталось ничего — ни тени, ни дыхания.
Только тихое послевкусие тепла, гулкое и бесконечное.
— Кх-х… — тупая боль подтянула сознание из глубины небытия. Тяжесть век казалась неподъёмной, но он заставил их дрогнуть. Мир за тонкой плёнкой затуманенного зрения пошатнулся; лишь после нескольких морганий очертания стен и потолка стали чётче.
Бледные панели, ровный шёпот вентиляции, запах антисептика — всё было неуловимо знакомым. Когда-то он месяцами смотрел на точно такие же стены. «Больница…» — осенила первая ясная мысль.
Словно кто-то выключил все звуки. Дейн лежал на высокой койке, медленно закрывал и снова открывал глаза. В уголках запеклось горячее покалывание — только теперь он осознал, что плакал.
Это было очень непривычно. Он почти забыл, как это — плакать; не мог даже вспомнить, когда в последний раз давал себе такую роскошь. И вдруг — рыдания из-за сна.
«Наверное, я просто слишком сильно этого хотел» — усмехнулся он про себя, вспоминая до рези отчётливую картинку: материнская улыбка, рассыпающаяся в звёздную пыль. Осознание, что всё было лишь проекцией собственного желания, почему-то не отняло, а прибавило покоя. Будто пресс, долго давивший на грудь, сдвинулся, и в расправившуюся клетку ворвался свежий воздух.
«Наверное, больше я не увижу её даже во сне» — мысль проскользнула без боли; в памяти мать уходила, всё так же светло улыбаясь.
Он позволил себе выдохнуть, и на губах нарисовалась тонкая улыбка. Инстинктивно Дейн поднял руку, чтобы стереть солёный след с щеки…
Как тут же послышался звон, металл звякнул о металл. Запястье дёрнулось, натянув цепочку к чему-то тяжёлому.
— Что за… — вырвалось шёпотом.
Он попробовал приподняться, но резкая боль прострелила левый бок. Воздух со свистом вышел сквозь стиснутые зубы; вспыхнули смутные образы: рушащиеся стены, колючий дым, и последнее, что он успел увидеть перед темнотой — перепачканное сажей лицо Грейсона с горящими глазами.
Он опустил взгляд на своё запястье: широкий стальной браслет намертво стягивал кожу, цепочка уходила за край матраса… и соединялась со вторым наручником.
Душа на мгновение сделала сальто: другой наручник сжимал запястье Грейсона, который, свернувшись у самой кромки койки, беззвучно спал. Светлые пряди падали на линию бровей, плечо обвисло за край матраса, а свободная рука бессознательно сжимала простыню.
Дейн медленно выдохнул и на мгновение подумал, а не разыгрывает ли его сейчас кто? Может, он потерял сознание во время бурного секса с этим парнем и теперь видел его даже во сне?
— Этот щенок… — ошарашенно прошептал он, вновь приподняв руку — цепь коротко звякнула, но Грейсон по-прежнему мирно спал.
Дейн поднял кулак, намереваясь встряхнуть Грейсона и потребовать объяснений, но, зависнув над этим упрямо-красивым лицом, неожиданно застыл. На ресницах этого мужчины дрогнула золотистая тень, и что-то внутри Дейна — злость, страх, остаток боли — вдруг стихло.
Кулак разжался. Он медленно опустил ладонь, провёл по мягким шелковистым волосам, перебирая пряди, будто убеждаясь: тот действительно здесь, настоящий и осязаемый.. Пальцы запутались в локонах, и Дейн задержал руку, позволяя теплу шагнуть от кожи к коже.
Словно уловив движение, Грейсон нахмурился, брови складкой сошлись на переносице.
— Ммм… — сонный выдох прокатился затруднённо, и веки дрогнули. Он медленно открыл глаза и фокусировал взгляд, пока не натолкнулся на лицо Дейна.
В этот миг сам Дейн, затаив дыхание, почти почувствовал себя персонажем старой сказки — будто был тем принцем, который держит ладонь над спящей красавицей и ждёт, когда она вернётся в мир.
— Э-э… — Грейсон, ещё не пришедший в себя, заморгал; в зрачках мелькнуло нерешительное беспокойство. Он метался взглядом, подбирая нужную эмоцию, словно не знал, чему отдать приоритет.
— Идиот, что это вообще такое? — Дейн щёлкнул свободной рукой по цепочке, чтобы вопрос зазвенел убедительнее.
Грейсон моргнул, еще не до конца осознавая реальность.
— А?.. — И вдруг рывком сел, проверяя наручник на своём запястье. Убедившись, что металл по-прежнему надёжно соединяет их, расплылся в до неприличия широкой улыбке:
Произнеся это с непоколебимой уверенностью, он без всякого стеснения перехватил ладонь Дейна, положил обратно себе на макушку и, игнорируя обладателя этой ладони, начал гладить себя по волосам. Словно приручённый кот, который самовольно гладится о хозяина. Дейн от удивления смог лишь усмехнуться.
— Как, чёрт возьми, всё закончилось? Спасатели добрались?
«Я думал, на этот раз точно умру». — мелькнула непрошеная мысль. И Грейсон, будто слыша её, ответил светло и беззаботно:
— Нет-нет, — он поднял взгляд и лучезарно пояснил: — Я просто вынес тебя на руках.
Дейн беззвучно разинул рот: сцену, где Грейсон тащит его сквозь огонь и пыль, воображение показало чересчур живо. А сам «спасатель» смотрел на него и улыбался.
— Моё ведь, — подтвердил он так уверенно, словно речь шла о найденном сокровище. Сжав пальцы, Грейсон стянул ладонь с волос и прижал к щеке, трепетно потеревшись о кожу. — Ты же отдал мне всё тело. Верно?
В глазах танцевали огненные искры, на скулах проступил лёгкий румянец — сердце бойко отбивало подсказанный эмоцией ритм. Он ждал, весь обращённый в слух, улыбку и нетерпение.
Дейн задержал взгляд на этом сиянии, позволил молчанию вытянуться на несколько долгих ударов пульса и, наконец, сухо усмехнулся:
Улыбка Грейсона оборвалась на полуслове; выражение лица замерло, будто кто-то щёлкнул выключателем. Где-то за стенами палаты воображаемым эхом ударил глухой колокол: дзынь…