Возжелай меня, если сможешь (Новелла) | 192 глава
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— …Это шутка, да? — Грейсон едва выдохнул, и рот его изогнулся так, словно он пытался натянуть улыбку поверх судороги. Даже голос дрогнул. — Ты же сказал, что отдашь мне своё тело. Не помнишь?
Слова посыпались быстро-быстро, будто он боялся, что звук оборвётся до того, как дойдёт до ушей Дейна. Но сам Дейн лишь молча смотрел исподлобья.. От этой немоты Грейсон побледнел до мраморной белизны.
— Ты помнишь, как говорил, что любишь меня? А? Помнишь ведь, Дейн!
— Я? — спокойно поднял бровь Дейн.
— Да, ты! — воскликнул тот, будто загнанный в угол. — Пожалуйста!
Но Дейн по-прежнему сохранял угрюмое выражение лица. «О боже, не может быть».
Мир, казалось, пошатнулся под Грейсоном… и в этот миг Дейн хрипло фыркнул — а затем разразился смехом:
— Пфф… ха-ха… а-ах! — но хохот оборвался хриплым вскриком: боль прожгла сломанные рёбра. Он сразу стиснул бок, напряженно сгорбившись.
Грейсон моргнул — взгляд метнулся к его руке, почти мгновенно поняв причину. Затем, осознав, что над ним посмеялись, взвился:
Бледность на его лице вспыхнула жарким румянцем. А Дейн, тяжело дыша, всё держался за ребра, ругая себя: «Небесная кара… не стоило так шутить». Было действительно больно. Он выдавил кривую улыбку:
Грейсон склонился, глаза сверкали сверху вниз почти хищно. Слова Дейна затихли, но он не спешил смягчаться.
— Есть вещи, которые можно говорить, и вещи, которые нельзя, — напомнил он с победной серьёзностью.
— Это была отвратительная, низкопробная шутка.
— Да, знаю, — смиренно кивнул Дейн, пытаясь с трудом распрямиться.
Грозный урок, похоже, и не думал заканчиваться: Грейсон, надув щёки, выпрямился, будто подрос на целую голову, — и посмотрел на Дейна с самым серьёзным видом.
Дейн же, опершись плечами о подушку, секунду разглядывал эту внезапно «повзрослевшую» надменность, а затем перекатил улыбку в уголке губ:
Попытка в жест примирения была хорошей, но оказалась неудачной: Грейсон высокомерно фыркнул и мотнул головой.
— Твое тело теперь мое, а значит и Венера теперь тоже моя. Буду трогать, когда захочу!
— А… — «Вот как», — со вздохом пробормотал Дейн.
Эту короткую нотку сожаления Грейсон уловил мгновенно; губы вытянулись в лисью ухмылку.
— Жалеть поздно. Сказанного не воротишь.
Было чувство, словно он видел насквозь; а ведь Дейн и правда успел подумать, не поторопился ли с признаниями. Но, столкнувшись с победным взглядом этого щенка, в конце концов, вновь не смог удержаться: тихий смех, свистящий на рваном выдохе, вырвался сам собой.
— Знаю, щенок. Так что можешь не суетиться так резво.
Реплику «и хватит вилять хвостом» он прикусил на грани языка — хвоста-то нет. Зато были едва заметные движения ушами, которые и выдали Грейсона с головой. Дейну ужасно захотелось ущипнуть его за мочку, но цепь наручников потянула ладонь обратно, лязгнув холодным металлом.
Он задержал взгляд на дуге стали, соединяющей их запястья. Дыхание выровнялось, и Дейн, чуть прищурившись, произнёс уже тише:
— А что бы ты сделал, если бы я сказал, что буду находиться там, в пожаре, до самого конца?
На самом деле, Дейн давно уже успел проститься с жизнью. Под плиты и огонь он уходил с холодным едва-едва дрогнувшим спокойствием: выбраться самому было нереально, но если вдруг выпадет шанс — он хотя бы попытается. Вопрос, который сорвался с губ до этого, был скорее любопытством, и он подумал: «Что творилось в голове этого парня, когда он решил, что я умираю?»
— Оглушил бы и вынес, — ответ прозвучал без малейшей паузы.
— Ты же сам говорил, что умрёшь вместе со мной, — бросил он, щурясь. — Не прикидывался ли ты, а, герой?
— Слова были искренние, — Грейсон пожал плечами, и Дейну на миг стало непонятно, стоит ли похвалить его честность или снова назвать несносным. — Но умирать нам ещё рано. И потом, куда приятнее любоваться тобой живым.
Грейсон улыбнулся так ослепительно, что, казалось, осветит этим всю палату.
Дейн попытался рассмеяться от нелепости услышанного, но вместо смеха в очередной раз вырвался болезненный стон: поврежденные ребра решили напомнить о себе.
— Ты в порядке, Дейн? — голос Грейсона прозвучал почти у самой кожи; он склонился так близко, что стал ощутим его тонкий запах. — Не перенапрягайся. Операция прошла успешно, но врач сказал, что какое-то время даже дышать будет больно.
«Конечно же будет…» — лениво откликнулась мысль. Дейн и без врачей понимал, в каком состоянии сейчас находится. Он коротко выдохнул, упал обратно на матрас и сомкнул веки. Когда через пару ударов сердца приподнял ресницы, то увидел то же, что и всегда: Грейсон смотрел только на него — пристально, не мигая.
От этой немигающей преданности неожиданно защипало где-то в переносице. Чтобы скрыть нежданную волну, Дейн нарочно расправил губы в полуухмылке:
— Иди сюда, хочу поцеловать, — лениво протянул он и дёрнул запястьем, чтобы звякнула цепь. Металл натянулся, потянув и руку Грейсона. Тот дёрнулся, моргнул, как пойманный в луч света котёнок.
— Быстрее, — подхлестнул Дейн, не убирая упрямой улыбки.
— Да, — без единой паузы ответил Грейсон и опустился над ним.
Фиолетовые зрачки заблестели в предвкушении; вокруг скользнул сладковатый запах его кожи, и у Дейна приятно кольнуло под сердцем. Он попытался поднять свободную руку, чтобы ухватить Грейсона за затылок, притянуть ближе, но ровно в этот момент боль, похожая на удар оголённым кабелем, прорезала рёбра.
Тело скрючило, губы сорвали хриплый выдох. Дейн смирился, позволив голове утонуть в подушке, и стал ждать, пока Грейсон сам пересечёт крошечное расстояние между ними. От этой вынужденной пассивности — позы, почти похожей на диснеевскую принцессу — пульс пошёл набатом; щеки вспыхнули жаром.
«Температура подскочила или просто смущение?» — мелькнуло, и брови сдвинулись.
«Может быть…» — как только мысль вспыхнула, Дейн сообразил, что их губы так и не встретились. По ощущениям прошло уже достаточно времени, чтобы они успели обменяться парой глубоких поцелуев, смешать дыхание и, откинувшись, отдышаться. «Может, я потерял счёт секундам…» Он не выдержал, раскрыл глаза — и столкнулся со взглядом Грейсона. Тот завис буквально в трёх сантиметрах, изучая его сверху вниз, будто произведение искусства.
— Ты чего вдруг? — Дейн привычно нахмурился; голос, сорвавшийся ниже обычного тембра, едва скрывал удивление. «Ещё минуту назад этот щенок вилял хвостом, а теперь так себя ведет…»
— Сначала скажи, что любишь меня.
Грейсон произнёс это тихо, но в голосе звенела непоколебимая решимость.
— Что? — Дейн, ошарашенный, даже приподнялся на локте, забыв про швы.
Но Грейсон с очень серьезным лицом упрямо повторил:
Дейн распахнул глаза. «Что этот парень городит…». Пару секунд он пытался найти в памяти тот самый момент «тогда», но взгляд зацепился за дрожащие губы Грейсона. Даже уши не двигались, и грудь не поднималась — он и вправду задержал дыхание, будто всё его существо вмещалось в один-единственный вопрос.
Прежний он бы рассмеялся, сказав, что это нелепо. Возможно, даже выругался, чтобы тот не занимался ерундой.
Но больше смеяться не хотелось.
Дейн попробовал приподнять руку, и мгновенно по телу разлилась жгучая боль — будто кости обожгли паяльником. Он втянул воздух сквозь зубы, губы дрогнули, но он не отступил: медленно, преодолевая боль, поднял ладонь и зарылся пальцами в мягкие волосы Грейсона. Тот едва слышно ахнул.
«Мой щенок все такой же жалкий»
Дейн хрипло выдохнул. На лице, искажённом судорогой, медленно распустилась тёплая ровная улыбка — такое спокойствие, словно и не было всего того, через что им пришлось пройти.
— Да. Чертовски люблю тебя, Грейсон Миллер, — произнёс он низко, с хрипотцой; слова, казалось, мерцали жаром, падая в пространство между ними. «Потому что ты такой милый». Дейн удержал на нем взгляд, словно ставя окончательную точку в своих метаниях: — Люблю. Так что… давай будем вместе.
Грейсон приоткрыл губы, будто от недостатка воздуха, и тихо, но прорезающе сказал, от волнения слово вышло почти ломающимся:
Дейн вдохнул глубже — плотно, через боль в грудной клетке — и, не отводя взгляда, ответил твердо:
— Да, навсегда. — Улыбка едва заметно смягчила уголки его рта. — Хотя я и не знаю, насколько растянется твоё «навсегда».
Едва слова сорвались, Грейсон рванулся вперёд: горячие губы накрыли чужие, язык ворвался внутрь без приглашения, требовательный и жадный. И Дейн позволил этому вихрю охватить себя с головой. Койка жалобно скрипнула под их общим весом, рёбра взвыли под неожиданной тяжестью, но Дейн, стиснув зубы, проглотил боль — ему было важно ощущать каждый грамм этого живого веса.
«Вот он, тяжёлый и неуклюжий щенок. Моя ноша по жизни…» — мелькнула ироничная мысль.
— Дейн… Дейн… — шептал Грейсон, почти неотрывно касаясь губами его губ, подбородка, скулы; щёки обдавал горячий влажный шёпот. Его голос без остановки повторял одно единственное имя, будто оно было последним в его жизни, что оставалось важным.
— Да, да… — откликался Дейн, позволяя себе редкое бархатное снисхождение. Он ощущал, как свободная ладонь Грейсона, не знающая усталости, поглаживает его Венеру, будто проверяя, правда ли это тело теперь принадлежат ему. В этот момент это не казалось дерзостью, лишь ещё одним доказательством — «ты мой».
«Кажется, попался окончательно».
Глава 193