Экс-спонсор (Новелла) | Глава 176
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— А, к-когда вы… как вы успели?.. — Чонён, прижимая ладонь к бешено колотящемуся сердцу, не мог связать двух слов, язык его совершенно не слушался. Всё тело превратилось в один натянутый нерв.
В этот момент он понял истинный смысл фразы «душа ушла в пятки». Это было не преувеличение, а точное физическое ощущение — чувство падения в ледяную, бездонную пропасть.
Дохон не ответил на его сбивчивый вопрос. Он лишь сузил глаза и молча смотрел на него с высоты своего огромного роста. От этого взгляда слегка насмешливого взгляда по коже пробежали мурашки. Взгляда энтомолога, разглядывающего попавшее в банку насекомое.
И в этой тишине в голове Чонёна пронёсся целый рой панических вопросов.
«Я же был уверен, что он ушёл! Почему он здесь? Неужели он и не выходил, а просто ждал, спрятавшись за дверью? Нет, бред какой-то. Я же точно проверил, что в номере никого нет. Но тогда как? И когда он успел забрать мой телефон? Он что, с самого начала… он знал, что я собираюсь сбежать?»
— У тебя на лице написано, что в твоей маленькой голове сейчас очень много мыслей.
В его голосе чувствовались колкие нотки. Чонён вздрогнул и отчаянно принялся искать хоть какое-то правдоподобное оправдание. Но это было бессмысленно. Любой, посмотрев на его вид — одетый в спешке, с мокрыми волосами, мечущийся по комнате, — понял бы, что его застали на месте преступления. Точнее при попытке побега.
— …А вы, директор-ним, разве… не уходили?
— Ушёл, — спокойно подтвердил Дохон. — Но в коридоре передумал. Решил, что будет быстрее поручить это ассистенту по телефону.
— Не зря я, на всякий случай, прихватил твой телефон и карточку-ключ.
Дохон медленно подошёл к Чонёну, который, словно герой трагедии, без сил опустился на ковёр, и приложил ладонь к его лбу.
— Говорил, что голова болит, а сам, похоже, в полном порядке. Вон как шустро двигался, словно белка в колесе.
От неожиданного, тёплого прикосновения Чонён вздрогнул и отпрянул назад. Он ожидал почувствовать гнев, холодную ярость, но густые альфа-феромоны, исходившие от Дохона, откровенно выдавали его состояние. Это была не злость. Это было чистое, ничем не разбавленное возбуждение.
Чонён медленно, с ужасом, опустил взгляд с его лица вниз. Как он и предполагал, передняя часть брюк Дохона, которые тот наспех натянул перед уходом,выпирала с отчётливой непристойностью. Член был настолько твёрд, что контуры его проступали даже сквозь плотную ткань.
Учитывая, что у Дохона был гон, такая реакция была, в какой-то степени, предсказуемой. Но Чонёну вдруг пришла в голову отчаянная мысль, что лучше бы он сейчас злился, кричал и допрашивал его. Это было бы куда безопаснее, чем то, что ждало его теперь.
Боясь, как бы Дохон немедленно не привёл свои безмолвные угрозы в исполнение, Чонён поспешно оттолкнул его руку.
В этот самый момент в дверь настойчиво постучали.
— Хак! — глухо воскликнул Чонён и испуганно подумал: «Неужели ассистенты? Или, не дай бог, Чон Соын вернулась?».
В отличие от Чонёна, который от ужаса и удивления подскочил на ноги, Дохон лишь невозмутимо выпрямился и направился к двери.
— Директор-ним! — в ужасе прошептал Чонён, увидев, что Дохон без колебаний взялся за дверную ручку.
— Директор-ним. Я принёс то, о чём вы просили.
Услышав из-за двери знакомый деловой голос помощника, Чонён с шумом выдохнул, чувствуя, как его колени слабеют от облегчения.
Дохон приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы просунуть руку, молча взял протянутый пакет, а затем снова заперся. Небрежным жестом он вывалил его содержимое на консоль у входа. Средство от похмелья, жаропонижающее, какие-то закуски, напитки, флакон духов, подавляющих феромоны, — всё это градом посыпалось на полированную поверхность.
— С таким трудом велел всё это принести, а тебе, похоже, уже не нужно.
— Директор-ним, это… я тут подумал… То, что мы сейчас делаем… это слишком… Ммф!
Дохон, не дав последним словам сорваться с губ, шагнул вперёд и впился в них поцелуем. От этого грубого требовательного напора все аргументы, которые Чонён так старательно пытался выстроить в своей голове, застряли где-то в горле. Он, не в силах выдержать навалившуюся на него тяжесть, пошатнулся, но так и не смог толком оттолкнуть мужчину напротив. Потому что вместе с дыханием Дохона в него вливались концентрированные альфа-феромоны, парализуя волю, тело и разум.
От ощущения, будто по венам бежит электрический ток, по затылку пробежали мурашки острого болезненного экстаза.
— И куда это ты собрался один, когда у тебя даже течка не закончилась? А? — Дохон на мгновение отстранился, его губы почти касались уха Чонёна. — Хорошо, конечно, что ты на самом деле не болен, но, знаешь, немного раздражает.
— Я… я вспомнил про р-расписание… — пролепетал Чонён слабым и неубедительным голосом.
Дохон хмыкнул на его жалкое оправдание.
— Думаешь, я об этом не подумал заранее?
Он принялся бесцеремонно толкать Чонёна вглубь комнаты. Тот, пятясь назад, вдруг наткнулся на что-то спиной и, испугавшись, обернулся. Сзади него был открытый шкаф, стоявший у самой двери. Внутри сиротливо лежал его маленький чемодан и несколько предметов одежды. Дверцы были распахнуты настежь, так как он совсем недавно в панике рылся в нём.
Дохон легонько надавил ему на плечи, и Чонёну вжатому в шкаф, стало некуда дальше отступать. Он оказался в ловушке.
Охваченный дурным предчувствием, он задрал голову и понял, пытаясь рассмотреть мужчину. Но из-за темноты шкафа лицо Дохона, заслонившего свет, скрылось в тени.
— Правда, простите за то, что солгал. Просто у меня течка, а вы сказали, что у вас тоже гон, я так растерялся… — зачастил он, пытаясь задобрить молчаливую, нависающую над ним фигуру.
— Поэтому я и дал тебе шанс всё прекратить, прежде чем мы начали, — его голос был ровным, почти безразличным, и от этого — ещё более жестоким.
— Честно говоря, тогда мы оба были… н-не в себе, — зачастил Чонён, отчаянно цепляясь за любое оправдание. — Пьяные, и… нет, ну я и сейчас немного пьян, но… тогда было ещё хуже, ай!
Дохон, делая вид, что совершенно не слушает это бессвязное жалкое бормотание, медленно уткнулся лицом в изгиб его шеи, вдыхая запах кожи. Тяжелая рука властно легла на талию и притянула ближе к себе.
— Директор-ним, хм… подождите!
Не успел он остановить Дохона, как почувствовал щелчок пряжки на своём ремне. Мгновение — и его брюки уже были стянуты до бёдер. Чонён запоздало попытался удержать их, но было уже поздно. Как только показался край нижнего белья, Дохон развернул его спиной к себе и с силой заставил упереться руками в заднюю стенку шкафа.
— Н-не здесь же, правда? — отчаянно взмолился Чонён. Он замер, а затем попытался выпрямиться, вырваться из этого унизительного положения, но Дохон тут же пресёк его попытку, надавив на поясницу.
В его голосе слышалось странное холодное упрямство. Чонён понял, что попал в ловушку. От ощущения наготы внизу, от прохладного воздуха на коже, он на мгновение застыл, не зная, что делать, когда за спиной отчётливо послышался звук расстёгиваемой молнии.
— Вы же не собираетесь делать это прямо здесь, правда? Не шутите так…
Они оба всё ещё были одеты. Брюки Чонёна хоть и оказались спущены, но по-прежнему болтались на бёдрах, а верхняя одежда оставалась на плечах. К тому же, Дохон собирался трахнуть его в шкафу! Стоя!
Поза казалась неудобной и даже унизительной — тело было наклонено вперед, а ягодицы стыдно выпячивались из-за согнутой поясницы. Чонён попытался изменить позу, но Дохон с такой силой давил ему на спину, что пошевелиться не представлялось возможным. Сначала Чонён не верил в серьезность происходящего, пока не почувствовал у себя на ягодицах твёрдый горячий ствол. Даже сквозь тонкую ткань нижнего белья отчётливо передавался жар.
Дохон грубо отодвинул в сторону резинку белья и, не медля ни секунды, всадил в него член. Хотя Чонён и почувствовал резкое давление, неприятное чувство длилось лишь мгновение. Вскоре член плавно плавно вошел до самого основания.
— Ху-ух… — внутри всё ещё было достаточно влажно, чтобы принять его.
Дохон издал низкий гортанный стон и посмотрел на ягодицы, плотно обхватившие его член. В полумраке шкафа они казались нереально белыми, упругими. Хотя Чонён и был в одежде, перед мысленным взором Дохона отчётливо рисовалась картина того, как под футболкой дрожит его прямая беззащитная спина.
— И куда это ты собрался, такой весь мокрый? А? — прорычал он ему на ухо.
Дохон, не отрывая взгляда от мелко дрожащих ягодиц, медленно вывел член почти до самого конца под влажный скользкий звук.
— Я думал, вся сперма вышла, а, оказывается, ещё осталась, — низко пробормотал Дохон и провёл большим пальцем по покрасневшему, припухшему от грубого проникновения входу. В месте соединения их тел стала проступать белесая жидкость.
— Н-не здесь… на кровать… мм-м…
Чонён отчаянно замотал головой и почти лёг грудью на холодную полку в шкафу. Он хотел сказать, чтобы они, ради всего святого, пошли в спальню, а не занимались этим унизительно, как животные, у самой двери, но слова постоянно сбивались, тонули в рваных вздохах.
Как и сказал Дохон, внутри него, похоже, оставалось ещё довольно много семени, и при каждом малейшем движении между ног стекала липкая тёплая струйка.
Когда Чонён дёрнулся в попытке освободиться, Дохон крепко, почти до синяков, сжал его ягодицы и, словно наказывая за неповиновение, принялся грубо и резко двигать бёдрами.
Раздался громкий влажный звук удара плоти о плоть. Одновременно с этим член, почти полностью вышедший наружу, снова ворвался внутрь. Разрывающее удовольствие, от которого на глаза навернулись слёзы, огненной волной прокатилось по телу, пробуждая каждую клетку.
От такого сильного напора должно было быть больно, невыносимо больно, но густые феромоны притупляли боль. Казалось, все болевые рецепторы были парализованы, отключены, чтобы он мог чувствовать только это всепоглощающее наслаждение.
— А-а-а… ах! Хх… — только что чисто вымытое тело снова стало липким и влажным от пота и смазки.
Таз Дохона с силой ударялся о его ягодицы, и член безжалостно вдалбливался внутрь. Их прерывистые хриплые вздохи сплетались в воздухе, создавая порочную удушающую мелодию.
Каждый раз, когда толстая твёрдая головка касалась какой-то точки глубоко внутри, Чонён издавал непристойный рваный стон. Он отчётливо чувствовал, как рельефная поверхность члена, покрытая вздувшимися венами, скользит по внутренним стенкам. Сам того не замечая, он содрогнулся всем телом и сжался вокруг твердого ствола.
— Ху-ук! — услышав сзади низкий удовлетворённый стон Дохона, он почувствовал, как вновь нарастает возбуждение. Хотя он и стоял, выставив назад лишь ягодицы, и не мог видеть чужого лица, от одной лишь непристойности звуков волоски на затылке встали дыбом.
Чонён, беспомощно качавшийся в такт чужим ударам, с прерывистым вздохом поднял голову.
И тут же встретился с кем-то взглядом.
Это был он сам. В зеркале, прикреплённом к внутренней стороне дверцы шкафа.