Отвали (Новелла) | Глава 100
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Дилан испуганно очнулся. Сознание, ещё погружённое в вязкие тёплые остатки пережитого, с трудом пыталось вернуться к работе.
— Ч-что это?.. Так не бывает… — бормотал он, отказываясь верить в происходящее.
Но реальность была упрямой. Жидкость на руке Люсьена отличалась по цвету и консистенции от спермы, да и её было ничтожно мало. Это была лишь предсеменная жидкость, а не полноценный эякулят.
Люсьен с тихим любопытством наблюдал за Диланом, чьи глаза в панике беспомощно метались по сторонам, и заговорил голосом медленнее и глубже обычного:
— Что не так? Разве не достаточно, если это просто приятно, Дилли?
Он предположил, что удовольствие — единственная и конечная цель. И эта мысль, в своей простоте, была почти неопровержима.
«Конечно, это правда», — подумал Дилан. Он всегда так жил, никогда не сомневался в своём праве на удовольствие. Но сейчас, впервые за долгое время, Дилан засомневался сам. Почему-то это казалось неправильным. Словно он переступил невидимую черту, которую не следовало пересекать. Было трудно так просто согласиться с этой гедонистической логикой, она казалась слишком лёгкой и опасной.
— Не думай слишком много, Дилли, — прошептал Люсьен, видя, что Дилан всё ещё не может ничего ответить. — Просто живи, как жил до сих пор. Давай делать только то, что приятно и доставляет удовольствие, как тебе?
Его слова, словно сладкий наркотик, проникали прямо в сознание Дилана, обходя барьеры логики и страха. Голова, плохо соображавшая, ловко выхватила из них то, что было выгодно ему самому, то, чего жаждало его измученное тело.
«А ведь слова Люсьена не лишены смысла, да? В чём, в сущности, проблема — делать только то, что приносит наслаждение?» — Подумав так, Дилан почувствовал, как неприятное тревожное чувство в груди определённо ослабевает, уступая место тягучему любопытству.
— Попробуем что-нибудь новенькое, Дилли?
Дилан с трудом сглотнул. Предупреждающий сигнал — «дальше нельзя!» — оглушительно звенел в голове, но сопротивляться искушению было уже невозможно.
— …И что же это? — спросил он.
Голос прозвучал глухо, словно чужой. Дилан прекрасно понимал, что произнёс слова, которых не следовало говорить. Его охватил страх, но он не мог отрицать, что возбуждение было не менее сильным. Люсьен, видя, как в чужих глазах смешались страх, стыд и покорное любопытство, победно улыбнулся.
Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Продавец, раскладывавший товар, высунул было голову из-за стеллажа, но тут же замер. В магазин вошел высокий, хорошо сложенный мужчина. «
Симпатичный», — с профессиональным интересом подумал продавец, но тут же его внимание привлёк второй мужчина, вошедший следом, и он застыл на месте.
Вошедший следом был ещё выше первого. С мертвенно-бледной кожей, словно он никогда в жизни не видел солнца, и в очень тёмных, непроницаемых очках, он выглядел как существо из другого мира. Мужчина медленно прохаживался между полками с игрушками.
«Парочка что ли?» — заметил продавец. Конечно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — на друзей они не похожи. К тому же, он отчётливо видел, как второй, бледный, незаметно, но властно приобнял первого за талию.
Интерес продавца тут же угас, и он вернулся к своим делам, делая вид, что ничего не заметил. Краем глаза он видел, как те двое ходят по магазину, что-то тихо обсуждая. Они брали с полок разные вещи, рассматривали их и снова клали на место — похоже, выбирали «инструменты» для совместных утех.
«Ну да, а зачем ещё приходят в такой магазин?» — иронично подумал продавец. Когда владелец объявил, что открывает здесь секс-шоп, поначалу было много возражений. Основной аргумент: разве такой специфический магазин будет успешен на пляже, который считается семейным? Но, к удивлению всех, магазин приносил неплохой доход.
«Конечно!» — размышлял продавец, заканчивая раскладывать товар. — «Чем ещё заниматься на отдыхе у моря? Сексом, разумеется!»
Он подошёл к кассе и выпрямился, принимая подобающий вид. Те двое, похоже, уже выбрали всё, что хотели. С полной корзиной они направились к нему. Продавец вежливо улыбнулся и стал ждать.
«Жаль-то как», — мелькнула у него последняя мысль, прежде чем он вернулся к работе. — «А ведь он абсолютно в моём вкусе».
Едва взглянув на мужчину, что вошёл первым, продавец снова ощутил укол досады, смешанной с нарастающим нетерпением. Ну, просто посмотреть ведь не запрещено, правда? Эта мысль прогнала остатки хандры, и он, не в силах сдержаться, одарил объект своего внезапного интереса широкой ободряющей улыбкой. Приятные черты лица, расслабленная поза, лёгкая усталость во взгляде — всё в этом незнакомце притягивало, как магнит.
— Вы всё это берёте? — голос продавца прозвучал чуть более восторженно и громко, чем требовала обстановка скромного магазина.
— А, да, — мужчина, казалось, слегка вздрогнул от неожиданности, но тут же ответил вежливой приветливой улыбкой.
«Боже, да он ещё милее, когда улыбается!» — Продавец чуть не подпрыгнул на месте от восторга. Скрывать свой личный интерес уже не представлялось возможным, да он, в общем-то, и не пытался: с лица не сходила глуповатая счастливая улыбка, пока он торопливо пробивал товары, стараясь продлить этот мимолётный момент.
— В это время года на побережье обычно немноголюдно. Вы в отпуске?
— Эм, да. Вроде того, — уклончиво ответил покупатель, рассеянно скользя взглядом по скромному ассортименту магазинчика.
— Какой у вас шикарный загар! — не унимался продавец, с нескрываемым восхищением рассматривая его бронзовую кожу. — Наверняка не здесь приобрели? У нас солнце коварное.
— Ходил в солярий… — мужчина чуть смутился, но всё же ответил, вежливо поддерживая разговор.
Беседа протекала на удивление легко. Продавец, откровенно скучавший в своём захолустном магазинчике, где часы тянулись как патока, не мог так просто отпустить этого неожиданного гостя, подарившего несколько минут удовольствия. Нужно было придумать предлог, чтобы задержать его ещё хоть на мгновение.
— Раз вы так много всего накупили, я сделаю вам небольшой подарок от заведения, — подмигнув, продавец с заговорщическим видом полез под прилавок и извлёк оттуда небольшую ярко оформленную коробочку.
Он положил её на ладонь и протянул мужчине. Заметив, как тот замер в удивлении, продавец торопливо добавил, стараясь, чтобы голос звучал как можно более невинно и услужливо:
— Подумал, вдруг вам скоро пригодится. Это самый большой размер, какой у нас есть.
Разумеется, это был очередной ход в его маленькой скучной игре, продиктованный отнюдь не альтруизмом. Это был расчёт, приправленный скукой и дешёвым желанием. Его взгляд на долю секунды цепко скользнул ниже пояса мужчины, пытаясь угадать хоть что-то сквозь свободную ткань плавательных шорт, но те предательски скрывали все очертания.
«Ну, хоть так примерно прикину размер», — с тайным торжеством подумал продавец. Эта деталь, эта маленькая догадка, безусловно, должна была стать пикантным дополнением к его одиноким вечерним фантазиям.
Мужчина перед ним смотрел на протянутую коробочку с презервативами, но не спешил её брать. Его пальцы, лежавшие на прилавке, едва заметно дрогнули. Атмосфера в магазинчике натянулась. И в тот самый момент, когда продавец, затаив дыхание и ощущая, как сердце колотится в предвкушении, уже готов был услышать согласие или смущённый отказ, который можно было бы развить в дальнейший флирт…
Голос, прозвучавший неожиданно сверху, был низким и властным. Он не просто прервал — он разорвал в клочья ту лёгкую игривую паутину, что продавец так старательно плёл. Продавец вздрогнул и резко вскинул голову.
Перед ним, почти заслоняя свет, стоял тот второй. Невероятно высокий, почти гигантского роста мужчина, сурово глядящий на него сверху вниз из-за стёкол очков. Продавец невольно сглотнул, ощутив, как по спине пробежал холодок. Улыбка мгновенно сползла с лица, сменившись маской испуганного раболепия.
Высокий незнакомец, заметив панику в глазах продавца, медленно проговорил, не отрывая от него тяжёлого буравящего взгляда:
— Нам это не нужно, так что не утруждайтесь. Этот парень всё равно ими не воспользуется… — он мельком глянул на яркую коробочку в руке продавца, и уголки его губ тронула едва заметная, но полная ледяного превосходства усмешка. — А мне они малы.
— Эй! — возмущённо воскликнул не только продавец.
Покупатель, которому только что так откровенно оказывали знаки внимания, вспыхнул до корней волос. Лицо и тело начали покрываться красными пятнами смущения, он хотел что-то сказать, возможно, даже возразить, но ему не дали этого сделать. Одна рука высокого мужчины легла ему на плечи, властно притягивая к себе, а другая небрежно сгребла пакеты с покупками с прилавка.
— Сдачи не нужно, — бросил он продавцу через плечо.
— Э-эй, подожди, ты чего! — запоздало и уже как-то жалобно выкрикнул первый, когда его буквально выволокли из магазина на прохладный вечерний воздух.
Но они так и не вернулись, растворились в сгущающихся сумерках, оставив ошеломлённого продавца смотреть на прилавок, где сиротливо лежало несколько небрежно брошенных стодолларовых купюр — молчаливый памятник его глупости и несостоявшемуся приключению.
Тяжёлый, прерывистый вздох вырвался из груди Люсьена. Этот звук разорвал густую наэлектризованную тишину, царившую в палатке. Он сидел на складном стульчике, прямой как струна, и его лицо было похоже на маску холодной ярости. Взгляд, устремлённый в одну точку, казался почти чёрным.
— Ты совершенно необучаем, — наконец произнёс он. Голос его звучал устало, почти обречённо, словно он повторял одну и ту же истину в сотый, в тысячный раз. — Сколько раз я должен тебе объяснять? Тебе что, совсем не приходит в голову, что не стоит демонстрировать мне… такое?
Дилан молчал. Лишь его тяжёлое дыхание нарушало гнетущую тишину.
Люсьен медленно покачал головой, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на разочарование.
— Дилли, поверь, я не хочу этого делать. Сегодня я собирался быть с тобой очень… нежным.
Люсьен смотрел на него так, словно перед ним была задача, которую невозможно решить. Дилан, лишённый голоса, не мог выдавить ни звука.
Он сидел на полу в нескольких шагах от Люсьена, совершенно нагой, на нем не было даже плавок. Единственным, что «дополняло» его обнажённость, была плотная повязка на глазах и сложное переплетение кожаных ремней — система фиксации, которая делала любое движение невозможным. Запястья были заведены за спину и скованы наручниками, соединёнными с такими же браслетами на лодыжках. Это заставляло его держать тело в унизительно беспомощной выматывающей позе, от которой всё затекало. Между широко разведёнными, едва заметно подрагивающими коленями на безвольно поникшем члене тускло поблёскивал металлический «пояс верности».
И этого, казалось, Люсьену было мало: рот Дилана был безжалостно заткнут массивным шарообразным кляпом, к которому крепился тяжёлый реалистичный имитатор члена. Конструкция входила так глубоко, что постоянно давила на корень языка, вызывая рвотные позывы и перекрывая дыхание.
— Тот парень в магазине — как раз в твоём вкусе, да, Дилли? — тихо, почти ласково, но с вкрадчивой хищностью спросил Люсьен.
Дилан, разумеется, не мог ответить. От неподвижности, стягивающих ремней и подступающего отчаяния — или от всего сразу — повязка на глазах промокла от слёз. Изо рта, несмотря на кляп, тянулась тонкая нить слюны, блестя в тусклом свете. Люсьен даже не ждал ответа.
— Ты же любишь таких? Поменьше тебя, с мягкими чертами, смуглых… латиноамериканцев.
Дилан дышал тяжело, сипло, каждый вдох давался с большим усилием. Глядя на это сверху вниз, Люсьен нахмурился, черты его лица стали жёстче.
Имя было произнесено так, словно Люсьен сплюнул что-то горькое и отвратительное. Однако для Дилана это имя уже не несло никакого особенного смысла.
Слишком много времени прошло с тех пор; после Эмилио в его жизни было бесчисленное множество других симпатичных парней, полностью соответствовавших его предпочтениям. Да и, честно говоря, сейчас его куда больше волновала собственная незавидная участь в данный конкретный момент, чем призраки прошлого.
Какое ему дело до Эмилио сейчас? Главное — что будет с ним самим. Но Люсьен, похоже, думал иначе.
— Что ты почувствовал, когда увидел того продавца? Возбудился, конечно? — в голосе Люсьена не было вопроса, только холодное констатирующее утверждение.
Полностью отрицать это было бы глупо. В конце концов, продавец действительно был в его вкусе, и да, он определённо счёл его симпатичным». Но это было что-то на уровне инстинкта. Мимолётная поверхностная реакция, как если бы женатый мужчина на секунду задержал взгляд на проходящей мимо красавице. Не более того.
Однако, сколько бы оправданий ни роилось в голове, Дилан не мог произнести ни слова. Казалось, фалос, туго забивший глотку, пережимал и дыхательные пути — каждый вдох давался с огромным трудом. Лишь громкие, свистящие хрипы вырывались из груди, нарушая тишину палатки. Люсьен внимательно наблюдал за ним, затем склонил голову набок и с леденящей душу задумчивостью произнёс:
— И что же мне с тобой сделать, а, Дилли? Может, отрезать тебе руки и ноги, сложить в коробку и так носить с собой? Как тебе такая идея?