Линия смерти | Глава 15
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Чха Минхёк, немного успокоившись, выпрямился и вытер рот тыльной стороной ладони, а затем с раздражением взглянул на Рю Довона, который в панике отпрянул от него и принялся отряхиваться.
Предчувствие, что «опять всё пошло наперекосяк», завыло сиреной со всех сторон.
«Ах, и почему я вечно сам себе создаю проблемы?» Пока Чха Минхёк сетовал на свою судьбу, щёлкая языком, Рю Довон, как и в прошлый раз, нырнул в машину, достал влажные салфетки и принялся ожесточённо тереть руки и лицо.
Чха Минхёк схватил Рю Довона за запястье. Его пронзительный взгляд в полумраке был направлен прямо на него. «Будь на его месте один из моих воинов — нет, они бы даже не посмели так себя вести — я бы избил наглеца до полусмерти и бросил подыхать.» Подумав об этом, Чха Минхёк выхватил у Рю Довона влажную салфетку, аккуратно сложил её и принялся осторожно, но настойчиво вытирать ему губы. А затем, чтобы тот перестал вести себя как слабак, брякнул:
«А? Какого чёрта я это спросил?..»
Задав вопрос, Чха Минхёк и сам опешил, но, тем не менее, продолжал вытирать лицо Рю Довона. Тот слабо перехватил его кисть, отстранил, пару раз сдавленно кашлянул, глубоко вдохнул и ответил:
— Я на диете, поэтому не ужинаю. И я не опоздал.
— Давайте сразу начнём занятие.
«Куда делся тот парень, который ещё минуту назад был мертвецки бледным и чуть не закашлялся до смерти? Пришёл в себя — и сразу про занятия». Удивительно. Что за человек? Хотелось поставить ему сто баллов за быструю смену настроя — это было одно из основных требований к воинам. Задатки у него были. Чха Минхёк, который и сам не был человеком и не отличался человечностью, даже когда им был, больше всего на свете ненавидел беспричинные слёзы и сопли. Если бы Рю Довон расплакался из-за призрака, он бы просто посадил его в машину и отправил восвояси.
«Чёрт. И Чонъюн уже наложил на него свою лапу, так что он не должен вызывать такого интереса, но он вызывает». Чха Минхёк, вернув телефон, зашагал вперёд. Рю Довон, забрав из машины сумку и закрыв дверь, последовал за ним, пытаясь отдышаться. Он обернулся. Назойливой твари нигде не было. Словно всё это было сном.
«…Так это я её убил? Надеюсь, режиссёр по боевым сценам не сочтёт меня сумасшедшим».
Дорога, мрачная как конец света, по мере приближения к зданию-маяку становилась на удивление светлее. Здесь не было фонарей, но всё было залито ровным светом. Облупившаяся разметка на дороге и полное отсутствие людей создавали ощущение запустения, но, в отличие от развязки, здесь не было зловещей ауры.
Чха Минхёк остановился у забора из колючей проволоки у подножия горы. Рю Довон, объездивший всю Корею ради съёмок, был здесь впервые. Табличка «Вход воспрещён», забор, чёрная гора, заброшенный родник со следами чьего-то пребывания… и огромная парковка. Это здание совершенно не вписывалось в окружающий пейзаж.
Не обращая внимания на то, что Рю Довон погрузился в раздумья, Чха Минхёк присел на корточки у забора и закурил.
Рю Довон отвлёкся от созерцания окрестностей. Неважно, где, главное — хорошо научиться. Он достал из сумки тамбурин для караоке* и палочку для сого*. «Странный реквизит для съёмок боевой сцены», — подумал он, но, решив, что для чего-то это нужно, спорить не стал. Чха Минхёк взял полукруглый, сверкающий бубен, беззаботно потряс его и, видимо, оставшись довольным, кивнул.
Затем он покрутил в другой руке длинную и лёгкую барабанную палочку.
— Это второй этап. Знай, если за два часа не пройдёшь первый, второго не будет.
Тамбурин вдруг стал "первым этапом", а палочка для сого — "вторым", и Рю Довон совершенно ничего не понимал. Когда он посмотрел на него с немым вопросом, Чха Минхёк, стряхнув пепел, снова зажал сигарету в зубах и зазвенел тамбурином. С сигаретой в зубах он напомнил ему коллегу-актёра, который в прошлом проекте играл бандита, управляющего ночным клубом. Ловкие движения рук и непроницаемое выражение лица совершенно не сочетались друг с другом.
Как только он ответил, Чха Минхёк резко вытянул руку с тамбурином в сторону.
Обычно, если двигать или трясти тамбурин, бубенчики по краям звенят, издавая знакомый весёлый звук. Но инструмент в руках Чха Минхёка был абсолютно бесшумен. И это при том, что на нём, как на специальном тамбурине для караоке, висела целая гирлянда бубенчиков. Они не издавали ни звука, словно оказались в невесомости.
— Видел? Это то, что ты должен сделать за два часа. Начиная с угла руки в 180 градусов, поднимай её на 10 градусов, пока не достигнешь 90.
Рю Довон, растерянно поймав брошенный ему тамбурин, нерешительно спросил:
— …Могу я поинтересоваться, как это связано с занятием?
Это был не протест, а простое любопытство. Чха Минхёк, затушив сигарету ботинком, ответил:
— Бутафорский меч весит всего около 500 грамм. Он лёгкий.
— Вот именно. А ты не думал, что при каждом взмахе этой лёгкой штуковины твой центр тяжести смещается, и ты встречаешь сопротивление воздуха? Не можешь контролировать силу запястья и машешь этой игрушкой, как бумажкой. Ты именно так и делал. Перед кем ты там пытался красоваться?
Вот откуда взялся тот вопрос при первой встрече. Это была не придирка, а объективная оценка. Рю Довон для этого фильма сначала создал идеальную форму тела с помощью бега и тренировок, а затем сразу же приступил к занятиям с режиссёром Юном. Тогда он сосредоточился на том, как создать «потрясающую» картинку для камеры. Важно было не хорошо владеть мечом, а хорошо выглядеть с мечом в руках.
А Чха Минхёк хотел всё перевернуть. С самого начала. С основ. Чтобы держать меч, нужно сначала укрепить запястье.
Это было столкновение подходов к обучению. Он подумал, не стоит ли обсудить это с режиссёром, но рациональное суждение уже склонялось в сторону Ча Минхёка. Картинка в камере, конечно, важна. Но если это будет выглядеть поверхностно, то персонаж не оживёт, а останется лишь чужаком в теле героя.
Приняв решение, Рю Довон поставил на своём телефоне с треснувшим экраном таймер на два часа. Он взял тамбурин и, как Чха Минхёк, вытянул руку в сторону. Бубенчики зазвенели, едва он выпрямил руку. Казалось, это легко, но сколько бы он ни пробовал, бубенчики звенели без умолку.
Чха Минхёк, стоявший перед ним, небрежно ткнул палочкой для сого в его руку, на которой не было ни грамма лишнего жира, но были хорошо видны мышцы.
— Не в плечо силу вкладывай, а двигай легко, от предплечья до запястья. Смотри, ты же напрягся.
«Ну что это за детский сад… что я вообще делаю?» Он даже закрыл врата на гору Мугван, чтобы, не дай бог, не нагрянул кто-то из воинов и не начал потешаться над ним.
Ворча про себя, Чха Минхёк не отрывал взгляда от Рю Довона. Причина, по которой он начал с основ, была проста. Так было правильно. Он не мог доверить постановку боевой сцены, в которую вложил столько сил, новичку, который даже красоваться толком не умел.
Ча Минхёк искоса взглянул на видеокамеру, устойчиво стоявшую на треноге. Ким Сокхо, хоть и умел ножом только фрукты чистить, всё же не был ровней человеку, Рю Довону. Чтобы достичь хотя бы уровня Ким Сокхо, Рю Довону нужно было в кратчайшие сроки максимально развить свои физические способности.
Через десять минут на лбу Рю Довона выступили бисеринки пота. Стоять неподвижно, вытянув правую руку, было невероятно тяжело. К тому же, от упорной тренировки мышц, которыми он никогда в жизни не пользовался, рука начала неметь.
Чем дальше, тем сильнее разгорался азарт. Рю Довон, стиснув зубы, изо всех сил вытягивал руку. Он пытался распределить силу, закрывал глаза и мысленно представлял, что держит в руке меч. От постоянного напряжения тамбурин стал казаться таким же тяжёлым, как и меч.
«Не напрягать плечо… легко, легко…»
Звон бубенчиков, поначалу оглушавший, как гонг у самого уха, постепенно стих, и он перестал что-либо слышать. Веки Рю Довона, механически вытягивавшего руку, поднялись.
Капля пота со лба скатилась за ухо и потекла по шее. Рю Довон посмотрел на свою вытянутую правую руку. Ни один бубенчик не шелохнулся.
Он медленно опустил руку. Рю Довон решил отдохнуть всего 10 секунд и попробовать поднять руку под другим углом. «Если упорно трудиться, то в конце концов всё получится.» После настойчивых попыток он начал примерно понимать, как правильно распределять силу.
Он взял телефон. Прошло ровно тридцать минут. Разминая левой рукой мышцы правой руки и плеча, которые почти не двигались, он поискал глазами Чха Минхёка. Куда мог исчезнуть тот, кто только что был строгим учителем?
А Чха Минхёк стоял в отдалении и рвал на себе волосы. Рю Довон, уже привыкший к странной обстановке, смотрел на бушующего Чха Минхёка.
Вокруг не было ни души, никто его не искал, не было слышно тиканья часов — только он и этот мужчина. Рука болела так, словно вот-вот отвалится, но на душе было спокойно. Может, из-за обстановки, но у него появилась уверенность, что он сможет с лёгкостью выполнить упражнение под разными углами.
В отличие от Рю Довона, который постепенно обретал спокойствие, Чха Минхёк с рёвом возился с камерой. Он точно видел, что горел красный огонёк, так почему же она выключилась? Просто уму непостижимо. Было бы здорово, если бы запись сохранилась на кассете, но если результаты его усилий испарились вместе с питанием... он ни за что не будет переснимать. Дважды он этим заниматься не станет.
Тамбурин для караоке (노래방 탬버린) — это не обычный музыкальный инструмент, а специфический, часто яркий, полукруглый тамбурин с бубенчиками, который используют в караоке-барах для создания весёлой атмосферы и поддержания ритма. Иногда они даже имеют подсветку.
Сого (소고) — это небольшой традиционный корейский барабан с одной или двумя кожаными мембранами, прикреплёнными к деревянному или пластиковому каркасу. Его обычно держат за ручку и используют в различных народных танцах (например, сого-чхум), ритуалах, а также в традиционной корейской музыке.
Согочхэ (소고채) — это барабанная палочка, предназначенная специально для игры на сого. Она обычно имеет относительно небольшой размер и используется для ударов по мембране барабана.