7 минут рая | Глава 4. Spring Fling (1 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Одно из немногих преимуществ жизни в качестве человека-невидимки — это возможность беспрепятственно подслушивать чужие разговоры.
— Хм-м... я бы переспала с Брайаном Коулом, вышла замуж за Дериуса Томпсона и убила бы Чейза Прескотта.
Сидевшие на скамейке неподалеку девушки играли в «Убить, жениться, переспать». Несмотря на то, что Чонин находился всего в паре метров от них, они продолжали болтать так, будто он был частью пейзажа, не более одушевленной, чем сама скамейка.
Разве это не типичная сцена из какого-нибудь подросткового сериала? Главный герой может кричать во весь голос, размахивать руками, а статисты на заднем плане продолжают вести себя так, будто их это совершенно не касается. И наоборот, оживленные голоса этих статистов, разговаривающих между собой, ничуть не долетают до зрителей. Чонину казалось, что он и есть тот самый статист на гигантской съемочной площадке под названием «Школа Уинкрест». Не только сейчас, а вообще всегда.
— Почему? — донесся до него звонкий голос.
— Потому что, если я выйду за Брайана Коула, он через пять минут после свадьбы изменит мне с моей же подружкой невесты, и все полетит к чертям. А Дериус Томпсон хоть и туповат, но, по крайней мере, кажется верным.
— Логично. А Чейза Прескотта тогда зачем убивать?
— Потому что я просто не вынесу, если он достанется кому-то другому. Если он не может быть моим, пусть не будет ничьим.
Они дружно рассмеялись. И в этой логике было столько правды, что Чонин, невольный слушатель, мысленно кивнул.
— Тогда представь, что эта мишень — Чейз Прескотт, и стреляй.
Девушки встали со скамейки и решительно направились к тиру Чонина. Их руки были заняты всем лучшим, что мог предложить карнавал: воздушной разноцветной сахарной ватой, рожками мороженого, щедро политыми ярким сиропом, и ведерками с попкорном.
Темой весеннего фестиваля в этом году был «Весенний карнавал». Повсюду на школьном дворе были расставлены яркие полосатые шатры. Воздух был густым и сладким от запахов жженого сахара и масла. Со всех сторон доносилась какофония звуков: визг победителей в дартс, заунывное бренчание рулетки и беспрерывный гул сотен голосов. Были также фотобудки, перед которыми вились длинные очереди из парочек, репетирующих улыбки.
Чонин вместе с Джастином помогал в тире Джоне Каплану, члену студсовета и «Общества матлетов». Всё просто: здесь нужно было стрелять из легких пластиковых нёрф-ганов по призам, и любой сбитый приз можно было забрать себе. Вечером в актовом зале намечались танцы, но Чонин даже не рассматривал возможность туда пойти.
— Сколько стоит выстрел? — спросила шатенка, та, что мысленно «убила» Чейза.
— Два выстрела — доллар, пять — два доллара, — ответил ей Чонин.
Она протянула две мятые однодолларовые купюры. Чонин взял их, опустил в картонную коробку, служившую временной кассой, и молча выдал пять мягких пулек.
Пока она целилась, смеясь и промахиваясь, Чонин вытянул шею, оглядываясь по сторонам. Пусто. Джастин, сказавший, что отойдет на минутку за попкорном, испарился. Явно сбежал в компьютерный класс.
Последние клиенты, так ничего и не выиграв, удалились, и в тире воцарилась тишина. Чонин наводил порядок, когда его пальцы наткнулись на белую мягкую игрушку. Он не мог сказать, хорек это или норка, но зверек определенно был из семейства куньих. Чонина привлек его шелковистый мех и симпатичная мордочка; он сел, положил игрушку на колени и принялся задумчиво перебирать пальцами белую шерстку. И это вдруг вернуло его мыслями во вчерашний день.
Чейз Прескотт наверняка прочел «Тетрадь позора» от корки до корки. Но при этом весь день, вплоть до момента, когда вернул рюкзак, держался на удивление дружелюбно. А потом, во время телефонного разговора, вдруг стал так холоден. Почему произошла такая резкая перемена? Может, Чонин его чем-то задел? Он снова и снова прокручивал в голове события вчерашнего дня, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы обидеть Чейза. Тщетно. Впрочем, он и сам все это время был настолько скован напряжением, что мог что-то упустить.
От этого тихого покашливания Чонин вздрогнул и резко выпрямился.
Легок на помине. Первым делом он увидел светлые волосы, сияющие в лучах заходящего солнца. Опустил глаза ниже и наткнулся на пронзительно-голубые, словно вобравшие в себя всю синеву моря, глаза, которые смотрели прямо на него.
Перед ним стоял Чейз Прескотт в своём неизменном бомбере, белой футболке и джинсах. Вивиан Синклер поблизости не наблюдалось, зато его сопровождали две другие чирлидерши. Чонин растерянно замер, не в силах вымолвить ни слова. Тишину нарушил Чейз.
— Клиент пришел, а ты даже не поздороваешься?
— ...А, привет, — выдавил из себя Чонин.
Чирлидерши смерили Чонина скептическим взглядом, и одна из них, повернувшись к Чейзу, спросила:
Чейз, не отрывая взгляда от Чонина, лишь едва заметно повернул голову в ее сторону.
— Ага. Хорошо знаю. Вплоть до каждой его мысли.
Лицо Чонина окаменело. От его колких слов плечи сами собой вжались в шею.
Не отводя от Чонина взгляда, Чейз протянул ему две однодолларовые купюры. Затем кивком указал на белого хорька, которого тот все еще держал в руках.
— А это почему у тебя? Это же тоже приз.
Чонин поспешно водрузил игрушку обратно на полку и выложил на прилавок пять пенопластовых пулек. Чейз зарядил нёрф-ган, вскинул игрушечную винтовку к плечу и прицелился. Даже с этим пластиковым муляжом в руках он выглядел как герой боевика, сошедший с кинопостера.
Щёлк. Первый выстрел — мимо. Но он быстро пристрелялся, и следующие пули точно поразили цели: косметичка и пластиковый тамблер, заказанные чирлидершами, полетели вниз. Оставшиеся две пули он всадил в ту самую белую игрушку, которую всего минуту назад теребил Чонин.
Первая угодила прямо в голову, но игрушка лишь качнулась. Вторая, как контрольный выстрел, попала в грудь и сбила хорька на землю. У Чонина остро закололо в груди, будто Чейз попал в него самого.
Чонин молча присел на корточки, подобрал сбитые призы и выложил их на прилавок. Чейз вручил косметичку и тамблер чирлидершам, а белую игрушку оставил на месте. Он уже развернулся, чтобы уйти, но Чонин поднял хорька со столешницы и сказал Чейзу в спину:
Чейз обернулся и с нарочито надутым видом, словно обиженный ребенок, ответил:
Удаляющаяся спина Чейза расплывалась в глазах. Чонин прижал к груди игрушку, неловко стиснув ее в пальцах, и едва слышно пробормотал:
Закатное солнце заливало траву мягким золотистым светом. От деревьев на землю ложились вытянутые причудливые тени, и даже громкий смех толпы постепенно сходил на нет. Лишь сладкий аромат попкорна и сахарной ваты, подхваченный вечерним ветерком, все еще витал в воздухе, пока владельцы аттракционов один за другим сворачивали свои полосатые шатры.
Джастин сидел за прилавком их еще не убранного шатра и ловко пересчитывал дневную выручку. Отложив стопку мятых купюр, он мельком взглянул на Чонина, который сидел рядом с отсутствующим видом и механически теребил в руках белую игрушку.
— Это что? — спросил Джастин, кивнув на хорька.
— ...Так, один человек дал, — неопределенно ответил Чонин.
Словно опасаясь, что драгоценную вещь могут отнять, Чонин торопливо спрятал хорька поглубже в рюкзак. Джастин с нарочитым безразличием хмыкнул, отвернулся и снова погрузился в свои подсчеты.
Согласно правилам, вся выручка с фестиваля передавалась студсовету, а остаток после покрытия расходов шел на благотворительность. Туда же должны были отправиться и все неразыгранные призы. Чонин молча сложил оставшиеся игрушки в картонную коробку, наглухо заклеил ее скотчем и вывел поперек жирную надпись: «ПОЖЕРТВОВАНИЕ». В этот момент к ним подошли члены студсовета, чтобы забрать коробку и деньги.
Когда все формальности были улажены, к ним приблизился Джона Каплан. Это был американец еврейского происхождения с копной кудрявых темно-каштановых волос.
— Спасибо вам большое за помощь сегодня. Вы ведь тоже на танцы собираетесь?
— Нет, — одновременно ответили они.
— Серьезно? У меня как раз есть пара лишних билетов, могу отдать. Если вдруг передумаете, приходите.
Джона извлек из кармана два билета. Каждый стоил пятнадцать долларов — эти деньги шли на оплату диджея и прочие расходы. Поскольку Джастин и Чонин идти не планировали, о покупке они даже не задумывались.
Пока Чонин молча наблюдал за сценой, Джастин проворно выхватил билеты из рук Джоны.
Как только члены студсовета скрылись из виду, Чонин бросил на Джастина укоризненный взгляд.
— Халявные же, — ухмыльнулся Джастин. — Раз уж получили, давай хоть на пять минут заглянем, а?
Поколебавшись с минуту, Чонин нехотя побрел следом. Неожиданно для самого себя ему стало любопытно, как кое-кто будет выглядеть в смокинге.
Стоило им приоткрыть тяжелую дверь в актовый зал, как у обоих вырвался невольный вздох.
Зал, едва узнаваемый, преобразился в подобие волшебного весеннего сада, залитого светом развешанных повсюду фонариков. Под потолком переплетались мерцающие гирлянды в виде древесных ветвей, а стены были сплошь увешаны разноцветными бумажными цветами, в создание которых студсовет, очевидно, вложил немало труда.
Диджей у сцены врубил EDM с таким мощным битом, что он вибрировал в самых пятках. В углу был накрыт стол с фруктовым пуншем и закусками, а по периметру зала прохаживались родители и учителя в роли шаперонов, время от времени принюхиваясь к красным пластиковым стаканчикам в руках учеников, чтобы убедиться, что никто не пронёс алкоголь.
Джастин и Чонин, ощущая себя незваными гостями на этом празднике жизни, забились в угол и с любопытством оглядывались. Взгляд Чонина, скользнув по толпе отчаянно танцующих ребят, притянулся к паре, которая без всяких сомнений была центром этой маленькой вселенной.
Вивиан в своем светло-зеленом платье, сшитом из множества слоев тончайшей ткани, походила на настоящую весеннюю фею. Рядом с ней стоял Чейз Прескотт в безупречно сидевшем на нем сером костюме с легким голубым отливом. Его светлые волосы в лучах софитов переливались мириадами оттенков.
Они просто стояли рядом, но вместе выглядели настолько гармонично, что казались ожившей картиной. Словно только что сошли с импрессионистского полотна Моне.
Внезапно воздух в зале словно сгустился, и Чонину стало трудно дышать. В груди что-то болезненно сжалось. Он тронул Джастина за плечо.
— Уже? Почему? — удивился Джастин.
— Тут... тут слишком душно, — выдавил он, чувствуя, что это самая правдивая ложь за сегодняшний день. — Увидимся завтра, Джастин.
— Ладно, понял, — беззаботно ответил тот. — Ух ты, посмотри на платье Хейли. Это же просто перебор.
Оставив Джастина, который уже с головой ушел в обсуждение платья Хейли Симмонс, Чонин выскользнул за дверь. Тяжелый бит мгновенно стих, сменившись приглушенным гулом. Оставшись в одиночестве, Чонин крепче прижал к себе рюкзак и поднял голову к безмолвному ночному небу.
«И зачем я только сюда пришел? Сидел бы сейчас дома, решал задачки для SAT».
С этим горьким сожалением он сделал первый шаг вниз по лестнице, как вдруг его остановил чей-то голос:
От этого низкого бархатного тембра, который невозможно было спутать ни с чьим другим, Чонин застыл на месте. Сердце пропустило удар, нога неловко соскользнула с края ступеньки, и в следующее мгновение он, потеряв равновесие, начал заваливаться назад.
Мир накренился, но вместо жесткого удара о бетон, он почувствовал, как сильная рука вцепилась в его предплечье, останавливая падение. Его развернуло в воздухе, и когда картинка перед глазами снова сфокусировалась, Чонин осознал, что находится в объятиях Чейза — в позе, до смешного напоминающей танцевальное па.
Он был точь-в-точь как принц из диснеевского мультфильма. Вот только в его руках оказалась совсем не принцесса.
— Поймал, — Чейз с обезоруживающей улыбкой посмотрел на Чонина сверху вниз. — Ты в порядке?
В ушах набатом стучало его собственное сердце. И в этот миг Чонин понял. На самом деле, Чейз поймал его не сейчас. Он был в его плену. С того самого первого мгновения, как их взгляды встретились.
— Прескотт... — словно завороженный, прошептал он его имя, все еще не веря в реальность происходящего.
«Неужели он вышел за мной?» — на мгновение подумал Чонин и тут же мысленно рассмеялся. Ну и самомнение. Такого просто не могло быть.
Чейз помог ему принять вертикальное положение. Чонин, едва не пересчитавший ступеньки собственной спиной, облегчённо выдохнул. Заметив, как он слегка поежился от одной только мысли о падении, Чейз спросил:
Чейз без малейших колебаний опустился на ступеньки у входа в зал. Затем поднял взгляд на все еще стоявшего Чонина и похлопал ладонью по месту рядом с собой. Помявшись пару секунд, Чонин осторожно присел.
Они сидели рядом в полной тишине, глядя, как сгущаются сумерки. Небо между силуэтами пальм окрасилось в глубокий индиго, и на нем, одна за другой, робко зажигались первые звезды.
Чонин вдруг вспомнил их вчерашний разговор по телефону и необъяснимую холодность в голосе Чейза.
Чейз повернул голову. В полумраке его глаза мягко светились, безмолвно спрашивая: «Да?».
— Ты... ты злишься на меня? — наконец решился спросить Чонин.
— Мне так показалось вчера по телефону.
Чейз некоторое время молча смотрел на Чонина, а затем снова перевел взгляд на темнеющее небо перед собой.
— А? — переспросил Чонин, не понимая, к чему он клонит.
— Если кто-то меня так сильно ненавидит, мне тоже бывает больно, — тихо произнес Чейз, уставив взгляд куда-то на линию горизонта.
Чонин начал заикаться, не зная, как реагировать на такое признание. Чейз пояснил:
— Из той тетради было очевидно, что ты меня ненавидишь... но я думал, что за вчерашний день мы немного сблизились. Ты ведь смеялся, когда я катал тебя на санях.
И ведь правда, вчерашний день был на удивление веселым. Отрицать это было бы глупо.
— А потом ты говоришь «не будем больше пересекаться», «удачи». Словно прощаешься навсегда.
«Так вот в чем дело» — вдруг понял Чонин. В голове наконец-то щелкнуло, и ответ на вопрос, который мучил его целые сутки, нашелся сам собой. Он действительно провел слишком жирную черту. С момента переезда он столкнулся с таким количеством неприязни и расизма, что выстроил вокруг себя глухие стены, и эта привычка — отталкивать людей, даже не попытавшись их узнать — успела въесться под кожу.
Чонин не находил слов. Он просто бессмысленно уставился на рюкзак, лежавший на коленях. В голове роились десятки мыслей, но ни одна не казалась подходящей. В конце концов, все, что он смог выдавить из себя, было едва слышное:
— Проехали. — Чейз едва заметно качнул головой, решительно обрывая тяжелую тему. — Лучше скажи, как там Снежок? С ним все в порядке?
— А? — от неожиданного вопроса Чонин повернул голову к Чейзу. Снежком обычно называли белых кошек.
— Я про того кота, которого я подстрелил.
— Это не кот. И не надо давать ему имена.
Чонин полез в рюкзак и извлек оттуда белую игрушку. С блестящими черными глазками-бусинками и ослепительно-белым мехом, зверек и правда выглядел чистым и нетронутым, как свежевыпавший снег. К досаде Чонина, имя, которое придумал Чейз, подходило идеально.
— Похоже на норку или хорька. В общем, кто-то из семейства куньих, — пробормотал он, разглаживая мех игрушки.
Тяжелая неловкость, висевшая между ними, тут же рассеялась. На губах Чейза появилась легкая улыбка, пока он разглядывал игрушку.