Отвали (Новелла) | Глава 120
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
«Люс его убил? Это… правда? Это не было несчастным случаем?»
Слова, когда-то сказанные Люсьеном — успокаивающие, логичные, лживые, — всплыли в памяти, и мир Дилана погрузился в хаос. Было мучительно признать, что его так долго и так умело обманывали. Но вместе с этим он не мог отрицать того, что слова Серены звучали пугающе рационально.
«Почему я не догадался? Почему даже не поискал в интернете?»
Если об этом писали в новостях, значит, это не было ложию. Объективным, открытым доказательством. Но всё это время он слепо верил словам Люсьена, потому что альтернатива казалась слишком чудовищной. И вот теперь эта альтернатива сидела прямо перед ним, облечённая в голос Серены.
— Н-но ведь это действительно мог быть просто несчастный случай, нет? — с последней жалкой надеждой в голосе спросил Дилан. — Нельзя же так просто утверждать, что это сделал Люс…
В ответ он получил лишь холодную горькую усмешку.
— Вы действительно думаете, что мы боимся Люсьена только из-за того, что он — Доминантный Альфа? — её руки скрестились на груди, а голос стал ледяным. — Он однажды пытался убить нашу собаку.
Слова были брошены так просто и буднично, что Дилан оцепенел. Его дыхание сбилось. Серена же, глядя куда-то сквозь него, продолжила:
— Да, после того, как он проявился, мы все его сторонились. Это было естественно, мы видели его трансформацию собственными глазами. Но это не значит, что мы его ненавидели. Это ведь не его вина, правда? Нам было его жаль. Мы думали, что всё наладится, когда он научится себя контролировать… — её лицо исказила тень боли, она нахмурилась и тяжело вздохнула. — У нас тогда была собака. Золотистый ретривер. Умная, ласковая, все её обожали. А этому ребёнку, похоже, это очень не нравилось.
— …И поэтому… он пытался убить её? Собаку? — дрожащим голосом переспросил Дилан.
— Однажды мы зашли в гостиную и увидели его, свернувшегося калачиком на подушке, где всегда спал пёс, — безразлично ответила Серена.
Её голос звучал сухо, а из горла вырвался короткий смешок, лишённый даже намёка на веселье.
— Представляете наш ужас? Он ещё и тявкнул на нас, как щенок. Только тогда мы заметили, что собака пропала. Все бросились искать. Нашли её в яме на заднем дворе — садовник выкопал её днём для посадки дерева. — Серена перевела на Дилана тяжёлый взгляд. — К счастью, ничего страшного не случилось. Пса успели достать. Мы отругали Люсьена, спросили, что он творит. И знаете, что он ответил?
Женщина сделала паузу, и на её губах появилась та страшная неуместная усмешка.
— Он думал, что если собаки не станет, то вся её доля любви достанется ему.
Каждый нерв в теле Дилана онемел. Он застыл, не в силах даже дышать, и Серена, заметив его состояние, продолжила ровным сухим голосом:
— И после этого были похожие случаи. То он пытался утопить ребёнка одной из служанок, который ему чем-то не угодил. Потом пытался сбросить с балкона мою кошку. Когда подобное повторялось снова и снова, все в доме начали его избегать. А что делать? От одного его взгляда бросало в холод. — Серена сузила глаза, глядя прямо на Дилана. — Подумайте хорошенько. Разве в вашем окружении не случалось ничего подобного? Уверена, что случалось.
Дилан не сразу смог что-то припомнить. Ни на последней работе, ни среди друзей ничего не происходило. Он уже собирался покачать головой, как вдруг из самых глубин памяти, словно из мутной глубины забытого озера, выплыло старое, вытесненное воспоминание.
Школьный клуб, в котором у Дилана были друзья. Он внезапно распался вскоре после того, как туда пришёл Люсьен. Один за другим участники попадали в странные несчастные случаи, кто-то бросал школу, кто-то уезжал. Тогда это казалось просто чередой нелепых совпадений, дурной полосой…
«Твои друзья — это только те парни из «Лилит»?» — лениво брошенные когда-то слова Люсьена вдруг зазвучали в голове Дилана с новой пугающей ясностью.
Ноги подкосились, он едва не рухнул на месте, судорожно вцепившись в спинку дивана, чтобы удержаться. Эллиот уже шагнул к нему, но Дилан жестом остановил его, показывая, что всё под контролем. Но внутри не было ничего, кроме хаоса.
Всё сходилось. Почему он ни разу не усомнился? Почему так слепо принимал всё на веру? Где в словах Люсьена была правда, а где — ложь? Может быть, всё, абсолютно всё, было ложью…
Перед мысленным взором всплыла та фотография с Эмилио, ставшая причиной его бегства из дома. Люсьен тогда всё отрицал, клялся. Но если правда была именно в этом, если настоящий мотив заключался в другом…
«Уничтожить всё, что я люблю».
От этой мысли перед глазами снова всё поплыло.
И тогда Серена заговорила первой неожиданно деловитым тоном:
— Мои дела здесь, полагаю, закончены. Я могу идти? Мне нужно немедленно собрать вещи и уехать из этой страны. Из-за кое-кого.
В её тоне слышалась язвительность, и Дилану стало неловко. Он с трудом сфокусировал взгляд на её лице:
— Уехать из страны? Что вы имеете в виду?
— Вы же меня видели! Вы снова побежите к нему и всё расскажете, да? Что я тут наговорила. Думаете, Люсьен это оставит безнаказанным? Он попытается убить меня так же, как убил отца! — она резко усмехнулась, но голос продолжал дрожать. — Мне даже любопытно, какую «несчастную случайность» он придумает для собственной сестры.
Дилан, уже однажды совершивший эту роковую ошибку, не нашёл в себе сил возразить. Лицо горело от стыда. И всё же он выдавил последний вопрос:
— П-подождите… Тогда… что же мне теперь делать? — отчаяние в его голосе было настолько сильным, что последние слова сорвались в дрожащий шёпот.
Серена, уже оттолкнувшая руку Эллиота и стоявшая на пороге, обернулась. Её взгляд, впившийся в Дилана, был холоден, как осколок льда.
— Уже слишком поздно. Вы ведь зашли так далеко.
Последние остатки цвета схлынули с лица Дилана. Серена резко развернулась и вышла, но ни Дилан, ни Эллиот на этот раз не попытались её остановить.
Вернувшись в дешёвый мотель, Дилан всё ещё пребывал в глубочайшем смятении. Встреча с врачом, от которой он ждал прояснения, только сильнее всё запутала. В его голове, как заевшая пластинка, снова и снова звучали слова специалиста.
— Такое случается, когда люди подвергаются принудительной трансформации под воздействием феромонов доминантного альфы, — мрачно говорил врач. — Но чтобы использовать ещё и нелегальные препараты для подавления воли… это уже за пределами человеческого. Да уж, у этих существ нет ни совести, ни морали.
Он сказал это с едва скрываемой ненавистью, но, заметив опустошённое лицо Дилана, откашлялся и вернулся к деловому тону:
— На данный момент мы можем сделать немного. Вы знаете о побочных эффектах препарата, которые вам давали? Как вы себя чувствуете в последнее время?
— Я… не знаю… — голос Дилана дрожал. — Плохое самочувствие… это из-за побочных эффектов? Или… или по какой-то другой причине?..
Он не смог произнести то страшное слово вслух. Оно застряло в горле рыбной костью.
— Давайте сначала проведём полное обследование. Выясним, что именно вызывает ваше плохое самочувствие, а потом будем решать, что делать дальше.
Он принимал их куда дольше положенного времени. Сотрудники клиники давно разошлись по домам, на двери приёмного зала висела табличка «Приём окончен», а они всё ещё оставались в тихом, залитом белым светом кабинете.
В мотель Дилан вернулся намного позже, чем рассчитывал, с головой, переполненной ужасом и неопределённостью.
— Дилли… — Эллиот осторожно заговорил, видя, как брат сидит на краю кровати, не шевелясь и уставившись в выцветшую стену. — Что ты теперь… собираешься делать? …Ну, со всем этим.
Эллиот не смог заставить себя произнести это слово. Но Дилан и не нашёлся, что ответить. Сейчас ему было тяжело даже просто дышать, не то что осмыслить тот водоворот ужаса, в который превратилась его жизнь. К тому же, головокружение не проходило, и новая волна тошноты медленно подкатывала к горлу. Врач дал ему какие-то лекарства от токсикоза, но поможет ли это…
«Это могут быть и последствия приёма того антидота», — слова врача, полные неопределённости, вспыхнули в памяти, и от них хотелось выть.
Ничего не было ясно. Кроме одного. Дилан, словно боясь обжечься, дрожащей рукой коснулся живота. При одной мысли о том, что может скрываться внутри, к горлу подступила желчь.
— Дилли! — крикнул Эллиот, когда брат, зажав рот ладонью, сорвался с места и бросился в ванную.
Склонившись над унитазом, он содрогался в мучительных рвотных позывах. Воздух жёг лёгкие, лоб упирался в холодный фаянс, а в голове звучала одна-единственная мысль:
Поверить было невозможно. Всего несколько месяцев назад он жил на Западе привычной упорядоченной жизнью. Стабильная работа, которую он любил, друзья, встречи без обязательств. Всё было… нормально.
Он хватался за каждое воспоминание, как утопающий за обломки, пытаясь восстановить цепочку событий, найти ту роковую точку, где мир треснул и покатился вниз.
«Когда Люсьен трансформировал меня?
Когда я, сломленный, решил принять его предложение?
Когда мы поехали на пляж, и так пристально смотрел на меня?
Когда я напился и впервые переспал с ним?
Когда я, одинокий идиот, согласился, чтобы он стал моим соседом?
Когда мне доставили те нелепые цветы, которые заполнили весь участок?
Внезапно комната поплыла перед глазами, накатила новая волна головокружения. Из глубин памяти, тёмных и пыльных, он вытащил одно-единственное забытое воспоминание.
«Если бы я только не пытался сблизиться с этим странным одержимым типом… просто чтобы произвести впечатление на Эмилио…»
Он зажмурился, и из груди вырвался тихий, полный невыразимого страдания стон. И лишь одна мысль пульсировала в голове: