Опасный Уровень (Новелла) | Глава 34
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Зачем ты на меня это надел?! — Гону уставился на брата с откровенным недоумением.
На его левом запястье теперь красовались настоящие полицейские наручники, те самые, в которых когда-то арестовали Шиу. Другой конец браслета был надёжно прищёлкнут к тяжёлому журнальному столику в гостиной. Гону, всего мгновение назад беззаботно хихикавший, уткнувшись в телефон, даже не заметил, как Шиу бесшумно подошёл сзади. И вот результат — он в наручниках.
— Чтобы и ты почувствовал мою боль, — с холодной усмешкой процедил Шиу.
— А, блядь, да сними ты это дерьмо! — взревел Гону, пытаясь вырваться.
Но столик с массивным железным каркасом даже не шелохнулся от его отчаянного барахтанья. Оказавшись в крайне неудобной, унизительной позе на полу у дивана, Гону воззрился на старшего брата, Доджина, который как раз появился в гостиной и отчаянно воззвал к его справедливости:
— Хён, зачем вы ему их вообще дали! Я же за ним тут ухаживаю, стараюсь!
Доджин, успевший освежиться в ванной и переодеться в удобную домашнюю одежду, неторопливо плюхнулся на диван и с привычным стуком поставил на стол мерную мензурку. Пришло время для последней, обязательной проверки перед сном. Доджин откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза, словно смертельно устав от этой нескончаемой мышиной возни двух младших братьев.
— Ладно, Шиу, — его голос прозвучал устало. — Гону ведь и правда старается, может, отпустишь его?
— Нет, нет и ещё раз нет! — донёсся из другой комнаты твёрдый голос Шиу.
— Эй, блядь! Я же убрал всё то, что ты тогда на пол наделал! — не унимался Гону, обращаясь к невидимому Шиу.
— Заткнись! Это всё потому, что ты тогда дверь мне не открыл! — тут же отозвался тот.
От этой грубой, нескончаемой перепалки Доджин едва заметно нахмурился.
— Ча Гону, не соизволишь ли ты наконец заткнуться? А ты, Шиу, — повысил он голос, — если не собираешься его отпускать, то немедленно делай то, что должен.
«Так ему и надо. Пусть теперь помучается так всю ночь», — со злорадной ухмылкой подумал Шиу, входя в гостиную и с видом победителя беря со стола мензурку. Он был возбуждён с самого начала их перепалки, так что сегодня, как ему казалось, он сможет закончить всё быстро и без унизительной помощи Ча Гону. Он уже повернулся, чтобы направиться в ванную, как вдруг его остановил спокойный голос Доджина:
— В ванную, — не оборачиваясь, бросил он.
По спине пробежал неприятный холодок. Хотя он уже бесчисленное, немыслимое множество раз представал перед Доджином совершенно обнажённым, и они так же бесчисленно сплетались телами, то, что Шиу предстояло сделать сейчас, было чем-то совершенно иным, выходящим за рамки. Это была не сексуальная близость, а скорее принудительная, унизительная демонстрация чего-то постыдного, почти животного, исторгаемого из его тела. И оттого, что атмосфера в этой комнате оставалась такой до отвращения обыденной, почти домашней, это ощущалось ещё острее, ещё невыносимее. Поэтому он так отчаянно не хотел этого делать. Особенно на глазах у Ча Гону.
— Хён, я один… — начал было Шиу, его голос предательски дрогнул.
Доджин снова откинулся на мягкую спинку дивана и медленно закрыл глаза. Весь его вид говорил о том, что он не желает слушать больше никаких ненужных, пустых слов. Это заставило и Шиу плотно, до боли сжать губы. «Раз он закрыл глаза, может, так и лучше будет? Если я просто быстро отвернусь и сделаю это, ничего ведь такого страшного не случится… В конце концов, перед Гону я и не такое вытворял», — лихорадочно попытался успокоить себя Шиу, цепляясь за эту слабую надежду.
Стараясь не выдать своего внутреннего смятения, он медленно повернулся спиной и уже собирался засунуть руку в пижамные штаны, как за спиной раздался тихий, но такой мерзкий, издевательский смех Гону. Услышав это хихиканье, Шиу так взбесился, что на мгновение ему показалось, будто у него от злости сейчас вообще ничего не получится, не встанет как следует. Резко, до боли нахмурившись, Шиу свирепо развернулся и, глядя Гону прямо в глаза, рявкнул:
— Снимешь с меня эти наручники — тогда помогу. Ты же теперь один не справляешься, да, хён? — Голос Гону сочился ядом.
Шиу лишь презрительно фыркнул. «Словно он забыл, что у меня есть не только младший брат-разбойник, но и всемогущий Ча Доджин, который, владея всем этим миром, дорожит одним мной больше всего на свете», — с мстительной усмешкой подумал он.
Сделав вид, будто совершенно не слышит издевательских слов Гону, Шиу с мензуркой в руках медленно подошёл к Доджину. И, плавно согнув ноги, без малейшего смущения уселся к нему на бёдра. Они ведь только что вместе принимали ванну, так что, по идее, должны были пахнуть одинаково, но от Доджина, как ему показалось, исходил какой-то совершенно другой, особенный аромат, неуловимо отличный от его собственного. Невероятно приятный, волнующий. «Этот ужасный, невыносимый мужчина сейчас, когда он вот так просто сидит с закрытыми глазами, выглядит особенно привлекательно и заставляет моё сердце биться так часто, так тревожно», — с неожиданной для самого себя нежностью подумал Шиу.
Доджин, до этого сидевший с закрытыми от усталости глазами, медленно поднял голову и посмотрел на Шиу.
— Шиу, что ты опять делаешь? — его голос был спокоен, но в нём слышались нотки предостережения.
Шиу молча протянул Доджину мензурку, которую до этого крепко сжимал в руке. Взяв её, Доджин небрежно поставил её на маленький кофейный столик рядом с подлокотником дивана и одним резким движением стянул с Шиу пижамные штаны. Затем он властно положил руки на его внезапно напрягшиеся, почти белоснежные ягодицы, крепко поддерживая их.
— То, что ты должен, делай сам, — приказал Доджин, его взгляд был холодным и отстранённым.
За плечом Шиу всё ещё виднелось перекошенное от злости лицо Гону. Доджину было почти жаль своего «среднего» младшего брата, Шиу, который не смог как следует возбудиться от грубой провокации Гону и теперь вот так доверчиво прижимался к нему, ища защиты. Но он, Доджин, не собирался предпринимать никаких ответных действий. В их детстве всегда было именно так. Из-за неугомонного Ча Гону, который постоянно ссорился по любым пустякам и успокаивался, только если ему удавалось хоть как-то одолеть или довести своего старшего брата, тот в конце концов, обливаясь горькими слезами, неизменно прибегал к нему, Доджину, в спасительные объятия.
— Я и делаю сам, — почти прорычал Шиу, уткнувшись горящим лицом в шею Доджина, от которой так дурманяще, так приятно пахло. Он вдруг вспомнил тот самый момент, когда Доджин прошептал ему на ухо этим своим дьявольским, обволакивающим голосом: «Я твой». Момент, когда он, Ча Доджин, искушал его, нашёптывая, что он всецело принадлежит Ча Шиу, и соблазнял его прикоснуться к себе, взять то, что ему якобы причитается. Поэтому Шиу, подражая тому, как это когда-то делал с ним Гону, чуть высунул язык и осторожно, почти несмело, попробовал на вкус Доджина.
Чмок, чмок… Он целовал его, неуклюже, но отчаянно, иногда неловко оставляя лёгкие следы от зубов. Ему было странно, почти до головокружения приятно от этой иллюзорной мысли, что он сейчас управляет всемогущим Ча Доджином по своему собственному усмотрению. Ощущение было смутно похоже на то, что он испытал в тот далёкий день, когда его тело впитывало дурманящее лекарство через нежные внутренние стенки. Он провёл большим пальцем по его напряжённому, выступающему кадыку, медленно очерчивая круг. Обнимая, облизывая и так откровенно лаская Доджина, который всё это время просто неподвижно сидел перед ним, Шиу почувствовал, как его собственный член понемногу, но уверенно начал подниматься.
— Эй, я же вижу, как он у тебя пульсирует! — Голос Гону был полон плохо скрываемой зависти.
Он крепко, до боли стиснул зубы, глядя на двух братьев, которые совершенно не обращали на него внимания, словно он был пустым местом, невидимкой. Казалось, он сам кончит раньше, чем Ча Шиу. Хотя те двое, казалось бы, ничего такого уж особенного и не делали, от одной только этой густой, почти осязаемой атмосферы, которую они создавали, сидя так близко, так интимно друг к другу, он тоже не на шутку возбудился.
Гону свободной рукой торопливо опустил штаны, высвободил свой напряжённый член и принялся яростно ласкать его. Пока Доджин был чем-то занят, они с Шиу всё это время делили свою порочную «любовь» на двоих, но при виде того, что сейчас творилось у него прямо перед глазами, он снова готов был сойти с ума от ревности и желания. «Я же сказал ему притвориться хорошим, послушным братом перед Доджином, а не вести себя как его грёбаный любовник!» — со злостью и отчаянием подумал Гону.
— Хыы… — выдохнул Шиу, всем телом прижимаясь к Доджину. Он тёрся своим членом о его твёрдый, рельефный пресс, ощущая под тонкой, почти невесомой шёлковой пижамой упругое, сильное тело. Он так откровенно, так жалобно стонал, прижимаясь к нему всем своим горячим, податливым телом, а его старший брат, его всемогущий мучитель, и пальцем не шевелил в ответ. Под ним, там, где он сейчас сидел, так откровенно двигаясь, должен был отчётливо ощущаться его огромный, напряжённый член, но Доджин не выказывал абсолютно никакой реакции.
На самом деле, ему нужно было всего лишь простимулировать себя и послушно извергнуть семя в проклятую мензурку, совершенно независимо от реакции Доджина. Но одно только тягостное осознание того, что он, похоже, не вызывает у старшего брата сейчас ровным счётом никакого интереса, заставляло Шиу сильно, почти до тошноты нервничать. «И сегодня я, кажется, смогу спокойно уснуть, только если перед этим как следует помучаю этого ублюдка Ча Гону», — с мстительной злостью подумал он, вспомнив о прикованном к столику младшем брате.
Шиу чуть высунул кончик языка и медленно, дразняще облизал плотно сомкнутые губы Доджина. Напрочь забыв тот далёкий, почти стёршийся из памяти день, когда он впервые по-настоящему поцеловался с ним и до смерти боялся, что от этого кощунства весь мир сейчас расколется на мириады мелких кусков и разлетится в разные стороны, он теперь, словно ласковый, но настойчивый котёнок, вылизывал его губы, безмолвно умоляя их наконец приоткрыться.
— Хы, почему… ты ничего не делаешь? — его голос был тихим, сдавленным, полным непонятной ему самому тоски и обиды.
Шиу несмело опустил руку и нащупал под тонкой тканью пижамы член Доджина. Тот постепенно становился всё горячее и твёрже — его отчаянные старания соблазнить брата, его неумелые поцелуи, кажется, не прошли совсем даром. Он уже собирался засунуть руку под одежду, чтобы продолжить свои ласки, как вдруг — щелк! — Доджин молниеносно перехватил его тонкое запястье.
Раздражённо, почти зло нахмурившись, он грубо, без всякого предупреждения швырнул Шиу, которого всего мгновение назад так обманчиво-нежно обнимал, на холодную, твёрдую поверхность стеклянного стола. Шиу невольно, коротко застонал от резкой боли в сильно ушибленной спине.
— То одно не можешь сделать сам, то другое, — голос Доджина был холоден, как лёд.
— Это всё из-за Ча Гону… — попытался было оправдаться Шиу, инстинктивно сваливая вину.
— Только и можешь, что сваливать всё на младшего брата. Когда же ты наконец повзрослеешь, малыш? А? — Доджин издевательски скривил губы.
Он безжалостно заломил оба запястья Шиу у него над головой. В отличие от его только что произнесённых, почти ласковых слов, его действия были пугающе жестокими. Словно до этого он из последних сил сдерживался, он резко наклонился и одним хищным движением впился зубами в покрасневший, напрягшийся сосок брата. Чмок, чмок… Он яростно, почти исступлённо сосал этот маленький, беззащитный бугорок, из которого, казалось, и выделяться-то было нечему. Увлёкшись, он, совершенно не замечая, что его младший брат задыхается от боли и унижения, даже оставил на нежной коже глубокий, багровый след от зубов. «А ведь жаль этих потерянных трёх килограммов», — с ледяным, почти отстранённым равнодушием мелькнула у Доджина в голове шальная мысль.
— Ахх! Хы, ах! — Шиу задыхался, его тело выгибалось на холодном стекле.
Гону не мог оторвать взгляда, его рот был полуоткрыт от шока, наблюдая за этими жестокими, почти безумными ласками, которые его старший брат Доджин обрушивал на Шиу. Ему на мгновение показалось, что в Доджина вселился какой-то древний, голодный бес, и он прямо сейчас пытается сожрать Ча Шиу, поглотить его целиком. «Он реально окончательно свихнулся», — с ледяным ужасом подумал Гону.
Доджин яростно мучил и мял языком набухший, истерзанный сосок. Чмок, чмок… Он заставлял Шиу слышать эти отвратительные, влажные звуки, осквернённые грубым, животным желанием. Словно пытаясь преподать Шиу наглядный урок — «Если хочешь попробовать кого-то на вкус, то делать это надо вот так!» — он, будто в ответ на недавние неумелые ласки Шиу на его шее, с новой силой настойчиво сосал его грудь. Было совершенно очевидно, что на этом месте останется глубокий, уродливый кровоподтёк. Казалось, из нежной, истерзанной груди Ча Шиу сочится какой-то невидимый, приторно-сладкий мёд. Мёд, предназначенный для того, чтобы кормить его вечно голодных, ненасытных братьев.
«И не вампир же он какой-то, в самом деле», — с отвращением подумал Гону, хотя его рука продолжала двигаться всё быстрее.
Доджин наконец отстранился от Шиу и медленно повернулся, чтобы посмотреть на Гону. Тот, всё ещё прикованный, смотрел на них с явно выраженным отвращением на лице, но при этом продолжал усердно, почти исступлённо двигать свободной рукой у себя между ног — в этом был весь Ча Гону, лицемерный и порочный.
— Шиу, — голос Доджина был спокоен до жути.
— А, ы-ын… — простонал Шиу, пытаясь отдышаться.
— Если ты действительно хочешь, чтобы к тебе относились как к старшему брату, ты должен, обязан подавать достойный пример младшему.
— При… мер? — Шиу с трудом повернул голову и посмотрел на Гону. Тот, с лицом, перекошенным от недовольства и неудовлетворённого желания, тяжело дышал и всё так же яростно двигал рукой.
«Пример? Какой, к чёрту, пример?! — взорвалось в голове у Шиу. — Вместо этого мне хочется только одного — растоптать этого высокомерного, самодовольного ублюдка, который говорит и ведёт себя так, будто без него весь этот проклятый мир немедленно рухнет. Засыпать и просыпаться, мыться, есть и испражняться, и даже, блядь, стонать от удовольствия — всё это, по его мнению, невозможно без его драгоценного участия. Забавный, сука, парень, который искренне думает, что без него тут никак не обойтись!»
Глава 35