Линия смерти | Глава 37
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Ха-а, — коротко вздохнул Рю Довон.
«Так это из-за поцелуя?» Рю Довон, который никак не мог решить, считать ли замешательство от поцелуя Чха Минхёка серьезным или неважным, пришел к выводу: «Это не дотягивает до романтических чувств».
Но, похоже, у Чха Минхёка было другое мнение. Рю Довон молча смотрел на него, всем своим видом кричавшего: «Ты меня очень волнуешь». Мышцы на спине Чха Минхёка дёрнулись.
— Мой идеальный тип — ростом мне по грудь, с кроличьей мордашкой и весёлым нравом.
Оправдания, которых он и не готовил, посыпались сами собой. «Что он, робот, что ли… Вот он, живой пример поговорки: "сильное отрицание – сильное подтверждение"». Рю Довон, проведя рукой по лицу, безразлично спросил:
— Простите. Не помню, я вам что, в чувствах признавался?
— Или вы переживаете из-за того, что я вас первым поцеловал?
«Да быть того не может». Чха Минхёк был так занят самоотрицанием, что ни о чём другом и не думал. Он ведь даже рядом не садился, боясь, что они снова поцелуются.
— Чаще всего в жизни я слышал предложения женитьбы и признания в любви. Услышать в лицо, что ты кому-то не нравишься, оказалось гораздо неприятнее, чем я думал.
У него не было привычки играть с людьми, но раз уж и жнец, и Чха Минхёк, скорее всего, людьми не являлись, он говорил всё, что приходило в голову. Чха Минхёк, только что яростно всё отрицавший, сверкнул глазами.
— Жениться?! Кто тебе предложил жениться?! Кто?! Блядь, кто признался?! Какому ублюдку нужно ноги переломать?!
Рю Довон тем временем уже смотрел на него с откровенным отвращением.
— Вы же сказали, что я вам не нравлюсь. Почему так беситесь?
Он протянул свою здоровую ладонь.
— Сказали, что не нравлюсь, а руку мне вылечили. Появлялись каждый раз, когда мне угрожала опасность. Что дальше?
Не просто удар в больное место, а сквозное ранение. Чха Минхёк, стоявший спиной к солнцу, застыл. Он никогда не лез за словом в карман, а сейчас просто онемел. Рю Довон отвёл взгляд от его застывшего, почти зловещего лица. Глаза саднило.
— Если у вас есть другая цель, и вы предупредили меня заранее, чтобы я не заблуждался, то… а, минутку.
Он достал искусственные слёзы, но боль не утихала. Чха Минхёк смотрел, как Рю Довон, сморщившись, зажмурился, ожидая, когда боль пройдёт, и его собственный взгляд, наоборот, потемнел.
Он и с дерева несколько раз видел, как Рю Довон морщится от боли в глазах. Чха Минхёк сжал кулаки. В тот миг, когда он увидел вблизи, как Рю Довон страдает от боли, вызванной открытием духовного зрения, его мечущееся, перевернувшееся с ног на голову сердце, успокоилось. Ногти впились в ладонь.
От тихого зова, плечи Рю Довона едва заметно дрогнули. Чха Минхёк, подавив в себе желание тут же протянуть руки и обнять его, процедил сквозь зубы:
— Что бы ты ни увидел впредь, считай, что ты ничего не видел. Просто прими это. Я пришёл, чтобы сказать это.
«Хочу обнять. Хочу поцеловать. Хочу снова взять за руку». Выбравшись из болота этих желаний, Чха Минхёк, оставив все сожаления, отвернулся.
Тень исчезла, и в открытый фургон хлынул послеполуденный солнечный свет. Веки открылись медленнее, чем обычно. Рю Довон молча смотрел на лучи солнца, проникающие в салон. Голос, отрицавший свою симпатию, исчез, словно во сне.
Доричхон, единственное место в аду, удостоенное звания прекрасного, служило убежищем, где каждый мог найти покой. Над водной гладью безмятежного пруда сияла огромная полная луна, а прохладный шепот ветра, доносившийся от покачивающихся листьев высоких деревьев, напоминал чистую, нежную мелодию.
Тор, топ, топ. По безмятежному лесу Доричхона раздавались торопливые шаги. Это был Ким Сокхо, чьи нервы были на пределе.
— Да куда он, черт возьми, делся?!
Прошла целая неделя по земному времени с тех пор, как Ча Минхёк исчез. Ким Сокхо, которому знатно досталось за то, что он притворился Ча Минхёком, когда звонил Рю Довон, с того дня так и не смог найти своего босса. Работа накапливалась, из Буксана тоже искали Чха Минхёка, а тот, даже не объявив забастовку, просто исчез. Он обыскал весь Ад, но не нашёл и волоска.
Ким Сокхо тяжело вздохнул. В стороне раздался крик красной птицы. Он пришёл в Доричхон с последней надеждой, но всё оказалось бесполезно. Обыскав весь лес, Ким Сокхо, подойдя к залитому лунным светом пруду, тяжело опустился на землю.
«Если его и здесь нет… то я не знаю».
— Вернуться бы ему до того, как Великий Царь узнает. Я правда так больше не выдержу!
Если бы он курил, то мог бы выпустить свою ярость с дымом, но он умел только производить сигареты, а вот курить их — нет. Ким Сокхо безучастно смотрел на отражение луны в воде.
«Неужели он обиделся, что я ответил на звонок, и поэтому исчез? …Нет, ведь так? Если бы это было так, он бы обматерил меня, спросив, почему я ответил, а не просто пропал без вести...». Он почёсывал зудящую голову, когда отражение луны вдруг задрожало и изменило свою форму.
Ким Сокхо, прищурившись, уставился на водную гладь. Едва заметная рябь усилилась, и из воды вдруг вынырнула огромная человеческая фигура. Потоки воды, словно водопад, мощно разлетелись во все стороны. Мирно сидевший на берегу Ким Сокхо, от неожиданности вскочил и выхватил свой драгоценный веер.
Ким Сокхо, увидев вышедшую из воды фигуру, откидывающую назад прилипшие, как водоросли, волосы, что выглядела похлеще любого водяного демона, и разглядев в лунном свете её лицо, закричал, не опуская веера:
— Генерал Чха! Ты почему оттуда вылез?!
Это был тот, кого он так долго искал, Чха Минхёк. От радости хотелось рыдать в голос. Чха Минхёк, с которого ручьями стекала вода, окинул взглядом Ким Сокхо, крепко сжимающего веер. Его взгляд был пустым.
— «Чего тебе» — это я должен спросить! Ты где был вообще?! Знаешь, как я долго тебя искал?
Чха Минхёк, не обращая внимания на прилипшую к телу мокрую одежду, лишь вытряхивал воду из ушей. Он искал его неделю, с ума сходил от беспокойства, а виновник торжества был невозмутим. Хотелось пнуть его ногой.
— А в пруд ты зачем залез? Неужели всю неделю там сидел?
Но разумный и добродушный Ким Сокхо не стал его бить. Вид у Чха Минхёка был странный, и дело было не только в мокрой одежде. Даже когда он, нажевавшись ядовитой травы, провалялся целый день с парализованной левой бровью и пальцами на ноге, он не выглядел таким землисто-серым. А круги под глазами вообще были чёрные, как его одежда.
«Поэтому он неделю просидел в пруду? Что за бред?» Зрачки Ким Сокхо бешено заплясали.
— Ты же и так ел, только когда было что, а так траву жевал…
Обычно, когда Ким Сокхо бил его фактами, тот огрызался: «Заткнись, качок», но сейчас Чха Минхёк лишь вращал своими стеклянными, как у рыбы, глазами. А затем, увидев сияющую в небе полную луну Доричхона, заскрежетал зубами.
— Блять, я так больше не могу!
— Нет, генерал Чха. То, что ты говоришь, и раньше было, эй! Куда ты!
— А? Почему! Расскажи мне сначала, а то вдруг ты наделаешь ошибок.
— Ну и что, если наделаю, блять? Когда это меня чужое мнение волновало?
Ким Сокхо поспешно бросился вперед и преградил ему дорогу.
— Успокойся. Если я смогу помочь, я помогу. Расскажи мне сначала.
— Генерал Чха… я тоже командир. Не ты один. Я тоже кое-что могу.
Чха Минхёк глубоко вдохнул. Казалось, его вздымающаяся грудь медленно опустится, но...
— Эй, ты умеешь закрывать духовное зрение?
Ким Сокхо, не ожидав подобного вопроса, склонил голову набок.
— Почему вдруг духовное зрение? Но насколько я знаю, никто никогда не закрывал духовное зрение после того, как оно начало открываться... Хм, наверное, нет.
Чха Минхёк прошёл мимо него. Ким Сокхо растерянно наблюдал за его широкой спиной, по которой струилась вода, совершенно сбитый с толку. Почему этот человек, добровольно заточивший себя в пруду, вдруг задаёт вопросы о духовном зрении, которое явно не имело к нему никакого отношения? И тут его осенило.
— Ты что, серьезно?! Это из-за кандидата в жнецы? У кандидата в жнецы открылось духовное зрение?
Чха Минхёк, уверенно шагавший прочь, замер. Он обернулся с таким ледяным взглядом, что даже могучее тело Ким Сокхо, не знавшего за собой никакой вины, дрогнуло.
— Ты с И Чонъюном в сговоре, да? Выкладывай начистоту!
Он снова завёл свою странную песню. «При чём тут командир жнецов?» Ким Сокхо, опешив, спросил:
— Ты тоже из тех ублюдков, что хотят, чтобы я отстал от Рю Довона?
Внезапно он вспылил. Увы, поводья были отпущены, и он миновал точку невозврата.
— Говорят, его духовное зрение открылось из-за меня, и если я не хочу, чтобы он мучился, то должен немедленно от него отстать и засунуть себя в этот пруд?!
— Эй. Говоря по-простому, он всё равно умрёт, так неужели из-за тех нескольких дней, что ему остались, я, блять, должен проходить через это дерьмо и держаться от него подальше? Почему я должен терпеть это? Почему я?!
«Что он вообще несёт?» Ким Сокхо, слушая его тираду, думал, не слышит ли он инопланетную речь. Он не видел И Чонъюна с того самого дня, как исчез Чха Минхёк, и, естественно, ничего об этом не слышал. Поэтому ему потребовалось время, чтобы найти подходящий способ успокоить разъярённого Чха Минхёка. А тот, тем временем, пройдя мимо него, уже бежал к вратам, ведущим в восьмой круг ада. Ким Сокхо, догоняя его, взметал пятками песок.
Глава 38