7 минут рая | Глава 16. After-party (3 часть)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Пальцы Чейза взяли Чонина за подбородок и плавно повернули его лицо к себе. А затем кончиками пальцев другой руки он подцепил его очки и осторожно снял их, бережно положив на траву рядом. Мир для Чонина тут же расплылся, потерял резкость, и единственным, что он мог видеть четко, было лицо Чейза так близко к нему. Только теперь он понял, что та «красота», на которую хотел посмотреть Чейз — это он сам.
Взгляд Чейза медленно, словно изучая произведение искусства, прошелся по его чертам. «Как я мог не замечать раньше этого лица, даже за стеклами очков?» — подумал он, не понимая прошлого себя.
Это было лицо, глядя на которое, теряешь счет времени: гладкая кожа тускло светилась в лунном свете, мягкие контуры лица, тонкий прямой нос и четко очерченные, чуть приоткрытые губы.
Чейз медленно приподнял его подбородок кончиками пальцев и наклонился ближе. Их тела соприкоснулись, горячее дыхание скользнуло по коже. И наконец их губы встретились. Всё происходило естественно, словно два противоположных полюса магнита наконец сошлись в одной точке, словно инь и ян, обретающие завершённость только вместе.
Лёгкое прикосновение постепенно становилось глубже. Чейз целовал его неторопливо и уверенно, словно пробуя на вкус, исследуя, запоминал каждую деталь. Поцелуй становился тягучим, обволакивающим, пьянящим, и в этом незнакомом ощущении Чонин совсем растворялся. Его тело теряло напряжение, поддавалось, будто воск, медленно плавящийся от тепла.
Чейз обхватил его за талию и притянул ближе, делая поцелуй ещё глубже. Опьянённый этим горячим, влажным, скользящим прикосновением, Чонин даже не сразу заметил, как его тело начало медленно откидываться назад.
Он ощутил под спиной мягкость пледа. Только когда их губы с влажным звуком разъединились, Чонин понял, что теперь лежит на земле. Открыв глаза, он встретился с потемневшим тяжелым взглядом Чейза. Тот нависал над ним, опираясь на локти — не давя, не лишая воздуха, но одной лишь позой заставляя сердце бешено колотиться. «Так… ситуация становится опасной», — мелькнуло в голове. Такой пульс не унять даже сотней чашек ромашкового чая.
Чейз, растянув влажные от поцелуя губы, игриво улыбнулся. А затем, наклонившись, легко поцеловал его в кончик носа.
— Кажется, я слышу, как бьется твое сердце, — прошептал он. — Ты такой милый.
Чейз, словно не понимая, о чем речь, удивленно приподнял брови. Поистине, дьявольская улыбка. «Неужели и на Западе есть свои девятихвостые лисы-оборотни, что сводят людей с ума?» — невольно подумал Чонин.
— А разве ты уже не соблазнился?
Не дожидаясь ответа, Чейз снова склонился к нему. Его губы, мягко коснувшись щеки, медленно скользнули ниже к линии подбородка, а затем к шее. От этого щекочущего тёплого касания глаза Чонина сами собой закрылись. «Это врождённый талант… или мастерство, отточенное годами?» — пронеслось в мыслях, затуманенных ощущениями.
Когда поцелуи опустились к ключице, мысли расплылись окончательно. Каждый сантиметр кожи, которого касались губы Чейза, вспыхивал огнём. Он учил его тому языку тела, которого не прочитать ни в одной, даже самой умной книге.
— Ха-а… — глубокий прерывистый вздох сорвался с губ Чейза.
Мягкий запах кожи, её живое тепло — всё это опьяняло, затягивало в какое-то другое измерение. Тело Чонина под его ладонями казалось удивительно гладким, податливым, и от этого у Чейза кружилась голова. «Разве можно опьянеть от одних лишь прикосновений?..» — подумал он, пока рука, до этого покоившаяся на талии, двинулась выше. Пальцы скользнули под край рубашки и коснулись обнажённой кожи живота, нежной, как сливочный крем. По спине Чейза прошла лёгкая дрожь.
— Чонин... — прошептал Чейз ему на ухо, желая пробудить ответную чувственность.
Горячее дыхание обожгло чувствительную кожу, и по телу Чонина пробежала сладкая судорога. Он почувствовал, как загрубевшие от тренировок пальцы Чейза медленно скользят вверх по ребрам, с каждым движением проникая глубже.
— Перестань… — Чонин перехватил его руку, осторожно пробиравшуюся под футболку. — Т-ты что делаешь? — он посмотрел на Чейза широко раскрытыми, потемневшими от волнения глазами.
Хоть он и был без очков, прекрасно видел, как Чейз застыл от удивления.
— А? Ну, это… — пробормотал он, не зная, как объясниться, и подумал: «Разве нужно это объяснять? Разве не очевидно, что я пытался сделать?»
Растерянный Чейз не мог подобрать слов, и Чонин убрал его руку из-под своей футболки. Чейз выглядел, точно пес, у которого отняли кость. Ощущение гладкой теплой кожи, еще мгновение назад горевшее на кончиках пальцев, мгновенно исчезло.
Чонин, словно обретя рассудок, нащупал на траве очки и надел их. От его спокойного собранного вида Чейз почувствовал странное разочарование. Тот Чонин, что только что таял в его объятиях, как свеча, исчез. На его месте снова был привычный, рассудительный и твердый.
— Знаешь, — сказал Чонин, мягко отталкивая его, чтобы сесть, — мы с мамой на «Нетфликсе» смотрим одно корейское шоу. О подростках, которые слишком рано стали родителями.
Чейз не знал, что и думать, пока ошарашенно слушал, как тот вдруг начал пересказывать сюжет. Он думал: «Я, конечно, люблю тебя, но о детях пока не думал… да и вообще, у нас же не может быть детей.»
— У них у всех есть одна общая черта, — невозмутимо продолжал Чонин. — Они не признают, что еще не взрослые. Что решение, принятое под влиянием момента, может повлиять на всю их жизнь. И не только на их, но и на жизнь другого человека.
Чейз молча смотрел на него. Его лицо застыло от нехорошего предчувствия.
— Я пообещал себе, что если у меня когда-нибудь появится партнер, я буду защищать его, пока мы оба не станем совершеннолетними.
— То есть… ты сейчас хочешь сказать… что собираешься защищать меня? — переспросил он, не веря своим ушам.
Чонин с абсолютно серьезным видом кивнул. Чейз опешил. Он встречал многих, кто готов был без раздумий прыгнуть к нему в постель. Тех, кто просил быть с ними жестче. Но человека, который пообещал бы его защищать… такого он не встречал никогда. И, вероятно, никогда больше не встретит. Это были самые абсурдные и одновременно самые прекрасные слова, которые он когда-либо слышал.
Чейз, словно обессилев, рухнул на Чонина. От его тяжести из легких вырвался сдавленный вздох.
Чейз уткнулся лбом в его худое плечо и тихо простонал. Низ живота ныл от сдерживаемого желания, но теперь это было неважно.
— Чонин... ты правда... —начал было он, но осекся, подумав: «И что тут скажешь? Когда он смотрит на меня с таким решительным светом в своих черных, как бусины, глазах и говорит, что будет меня защищать…».
Чейз рассмеялся. Сначала тихо, потом все сильнее. Его тело затряслось, и вместе с ним затрясся и Чонин.
— Просто... оттого, что ты сказал, что будешь меня защищать...
— Спасибо… нет, совсем не спасибо… хотя нет, все-таки спасибо… — его тихий, прерывистый смех защекотал ухо Чонина.
Спустя долгое время Чейз, наконец, успокоился и, глубоко вздохнув, сел. Легкий ветерок взъерошил его золотистые волосы. Чонин тоже сел рядом и огляделся. Ночной воздух был прохладным, но вид на город, переливающийся внизу миллионами огней, согревал душу.
Чейз, заметив, как он обнял колени в попытке согреться, снял свой пиджак и тихо накинул ему на плечи.
Чонин молча кивнул и просунул руки в еще теплые рукава. Он мало что знал об отношениях, кроме того, что видел в сериалах и читал в книгах. Но, кажется, принимать такую заботу от своего парня было правильно.
Нелепо большой пиджак полностью укутал его плечи, а широкие рукава скрыли руки до самых пальцев. Чонин вытянул их вперед и, найдя себя похожим на привидение, усмехнулся. Хоть сейчас и была ночь, температура в это время года в мягком климате Беллакоув не опускалась ниже 15 градусов. Но Чейз, словно они оказались где-то на Южном полюсе, заботливо закутал его и даже застегнул все пуговицы.
— Ну что это, я теперь похож на буррито, — счастливо пожаловался Чонин.
— На самый милый буррито в мире.
Они сидели рядом, плечом к плечу, под звёздным небом. Елозали обёртками, делили купленные наспех снеки, чокались банками с колой и праздновали победу Чонина.
— Какая твоя любимая настольная игра? — спросил он вдруг.
— «Уно». Хотя я уже несколько лет не играл. Теперь моя очередь. Любимое время года?
— Осень, — чуть подумав, ответил Чейз, — Волны большие, хорошо для серфинга.
Они болтали без остановки — от школьных происшествий и мелких сплетен об учителях до любимых цветов и фильмов. Слова цеплялись друг за друга, словно звенья одной цепи, и разговор, словно сам воздух вокруг, становился всё теплее.
— Семь. Это мой номер. А у тебя, Чонин?
— Мнимая единица. Квадратный корень из минус одного.
От неожиданности Чейз коротко выдохнул и хмыкнул.
— i еще называют мнимым числом, — с загоревшимися глазами продолжал Чонин. — Оно выходит за пределы действительной оси и создает совершенно новое измерение. Его не видно, но оно открывает в математике невероятные возможности. Считается, что в реальности его не существует, но в формуле Эйлера, например, оно проявляется невероятно красиво. И в электромагнетизме, и в квантовой механике оно просто необходимо. Разве это не круто? — его голос вибрировал от страсти. — Это число доказывает, что даже среди вещей, которые люди считают несуществующими, есть то, что имеет огромное, фундаментальное значение. Поэтому оно мне и нравится.
Чейз молчал. Для него этим мнимым «i», невидимым, но все меняющим числом был Чонин. Существо, о существовании которого он и не подозревал, но которое вдруг стало самым значимым в его жизни.
— Ха-а… что же мне с тобой делать, — пробормотал Чейз, обхватив колени и уткнувшись в них лицом, словно случилось что-то ужасное.
Чейз, глубоко вздохнув, поднял голову. В его глазах стояла такая нежность, что у Чонина перехватило дыхание.
— Я не думал, что можно полюбить тебя еще сильнее. Чонин, что ты со мной сделал?
Чонин скривился, словно съел самый кислый в мире лимон, и легонько стукнул его по плечу. Тот картинно повалился на бок и покатился по коврику. У Чонина не было совершенно никакого иммунитета к таким прямолинейным проявлениям нежности.
На губах Чейза появилась легкая улыбка. «Настанет день», — подумал он, — «когда он будет принимать любые мои слова как должное. Когда не будет краснеть от каждого сладкого шепота, а будет воспринимать его как нечто привычное и родное». От этой мысли стало необычайно тепло.
— Давай еще раз чокнемся. Есть еще один повод для праздника, — подняв свою банку с колой, предложил Чейз еше один тост.
— Поздравляю с появлением парня, Чонин.
Их банки снова соприкоснулись. Легкий звон разнесся в ночном воздухе.
И Чонин подумал, что хотя это были всего лишь чипсы и напитки, разбросанные на коврике для пикника, миг, наполненный тихими разговорами, смехом, и был самой настоящей и лучшей вечеринкой в его жизни.
Огни города внизу постепенно тускнели, а ночное небо над головой становилось все глубже. Чейз откинулся на спину и, вытянув руку, похлопал по своему плечу.
— Давай, ложись. Можешь использовать мою руку как подушку.
Поколебавшись лишь мгновение, Чонин осторожно опустил голову ему на плечо.
— Уф, слишком высоко и жестко, — пожаловался он сонным голосом, но даже не подумал сдвинуться с места.
Искусственный свет города внизу померк, и звезды на темнеющем небе стали видны отчетливее. Ночь медленно уступала, растворяясь в первых отблесках зари. Небо, из темно-синего ставшее лиловым, окутывало их, как теплое одеяло. В такие моменты слова были не нужны. Глядя на гаснущие звезды, они, словно по беззвучному уговору, одновременно закрыли глаза.
«Почему сегодня так холодно? И подушка какая-то странно жесткая…»
Свернувшись калачиком, Чонин медленно открыл глаза. Но вместо привычного белого меха своего хорька он увидел копну золотистых волос. Длинные ресницы, точеный нос, четко очерченные губы… «Он и правда невероятно красив. Но… почему Чейз в моей кровати?» — сонно подумал Чонин, и в следующую секунду сознание ударило набатом. Он подскочил, как ошпаренный.
— Ч-Чейз! — он принялся изо всех сил трясти его. — Вставай! Чей!
Проверив телефон, он увидел на экране 6:24 и смертельно побледнел.
Чейз, недовольно нахмурившись и что-то простонав, медленно сел. Даже мятая рубашка и растрепанные волосы выглядели так, словно он только что сошел со страниц модного журнала.
— Когда это я успел заснуть… — лениво пробормотал он и, одарив Чонина сияющей улыбкой, сказал: — Доброе утро.
— Какое еще доброе утро?! Уже почти семь!
— Ну и что, сегодня же выходной, — потягиваясь всем телом, ответил Чейз.
В тот же миг рука Чонина молниеносно вцепилась в ворот чужой рубашки. Глядя на него сверху вниз горящими от паники глазами, он приказал:
— Чейз Александер Прескотт! Немедленно отвези меня домой!
— Да, босс, — игриво ответил тот.
Спорить было некогда. Они быстро собрали остатки своей «вечеринки», и Чейз повел машину заметно быстрее обычного. Лишь остановившись на светофоре, он взглянул на напряженное лицо Чонина.
— Тебя сильно ругают за опоздания?
— Дело не в этом... — выдохнул он, — я нарушил обещание.
— А… — только теперь до Чейза дошло. Он увидел, как дернулся подбородок Чонина, и понял, что для него это было гораздо важнее, чем любой родительский нагоняй.
Вскоре его машина затормозила у дома Чонина. Чейз с по-настоящему серьезным и виноватым видом извинился:
— Прости, я не должен был засыпать. Может, мне зайти и все объяснить твоей маме? Взрослые меня почему-то любят.
«Да кто угодно тебя полюбит», — с досадой подумал Чонин. Наследник огромной финансовой корпорации, звезда школы, да еще и с таким характером. Бесполезно.
— Все в порядке, — сказал он, торопливо отстегивая ремень. — Поезжай осторожно. Я напишу тебе.
Уже открывая дверь, Чонин на мгновение замер. Стало немного стыдно за то, что торопил Чейза, за резкие слова, сказанные наспех. Поколебавшись всего мгновение, он развернулся, наклонился к водительскому сиденью и легко коснулся губами его щеки. В утренней тишине этот тихий звук поцелуя прозвучал неожиданно громко.
Вздрогнув от собственной смелости, Чонин тут же выскочил из машины и, не оглядываясь, побежал к дому. Словно боялся, что, задержись он хоть на секунду, передумает.
— Ха-а… — выдохнул Чейз, медленно проводя ладонью по щеке. На коже всё ещё ощущалось фантомное тепло его губ.
Предчувствуя, что сегодняшний утренний душ затянется надолго, он улыбнулся сам себе и тронулся с места.