Экс-спонсор (Новелла) | Глава 201 (Конец)
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
То, что ещё недавно казалось пустой бравадой — громкие слова о том, что однажды его фотография будет красоваться на фасаде молла «Хвамён» — теперь обрело плоть и форму. Впервые за всё время своей актёрской карьеры Чонён ощутил масштаб не просто умозрительно, а осязаемо, до дрожи в пальцах. Это было не просто достижение — это было признание, подтверждение его места в этом мире.
— П-подождите минутку! Поезжайте медленнее! Я должен это сфотографировать! — торопливо выпалил он, выхватывая телефон. Почти вывалившись в окно, неловко вытянул руку, отчаянно стараясь поймать в объектив вид.
— Так? — уточнил Дохон, чуть сбавив скорость.
— Ещё медленнее!.. Ай, опять смазалось! Ну что ж такое! — Чонён с досадой пробормотал себе под нос и затравленно защёлкал кнопкой.
— Хочешь, ещё один круг сделаю?
Но машина уже миновала огромное здание, и остановиться посреди шумного проспекта было невозможно. Пришлось довольствоваться тем, что успел снять на ходу. Чонён, жадно листая свежие снимки, сосредоточенно щурился. Из-за высоты фасада и скорости движения хорошие кадры удавались с трудом. Всё же парочка вышла достойными, и он, наконец, довольно выдохнул.
— Одну-две, кажется, удалось спасти. Хе-хе, — заключил он с триумфом в голосе.
— Значит, ещё раз ехать не нужно.
— Да! — Чонён засиял, кивнув так энергично, будто только что получил подарок на день рождения.
«Разделить этот миг вдвоём… Нет…», — поправил он себя, ладонью невольно поглаживая живот, — «Теперь уже втроём».
Внутри всё пело. Казалось, мир наконец открылся, протянул ему руки и отдал то, чего он жаждал с самого начала: признание, будущее, любовь.
«Наверное, именно это и есть то самое чувство, когда у тебя есть абсолютно всё, чего когда-либо желал. Такое счастье, что словами его не выразить».
Изначально они собирались подняться наверх — купить одёжку для Пузырька, но густые пряные запахи, стелившиеся из цокольного этажа, где располагался продуктовый отдел, мгновенно разбудили в Чонёне зверский аппетит. Он заговорил торопливо и жарко, с блеском в глазах уговаривая Дохона сначала спуститься туда. Их тщательно выстроенные планы рассыпались в прах за пару секунд.
Дохон уже столько раз убеждался: любые его схемы рушатся, стоит Чонёну лишь озвучить внезапное желание. И всякий раз он приходил к одному и тому же выводу, что единственная разумная стратегия здесь — смиренно капитулировать.
Чонён, натянув кепку и маску, шагал меж сияющих чистотой стеллажей с восторгом ребёнка на новогодней ярмарке. Просторный молл не походил на привычный супермаркет, где царили давка и толкотня; здесь всё выглядело ухоженным и чистым. Он замирал то у одной витрины, то у другой, а рядом с ним Мун Дохон, гроза переговоров и стратег безупречных планов, внезапно проявил свою слабую сторону — выбирать продукты он совершенно не умел.
— Этого не слишком ли много для двоих? — Чонён в искреннем изумлении уставился на огромный сет для гриля, три килограмма мраморной говядины, который Дохон собирался положить в тележку.
— Нас же трое, — невозмутимо заметил тот, едва кивнув на его живот.
— У него… ещё даже рта нет! — возмутился Чонён. — И даже если считать втроём, это на пятнадцать человек, не меньше.
Дохон безмятежно убрал мясо обратно на витрину, но уже через несколько шагов остановился в рыбном отделе. Его рука потянулась к целым неразделанным тушкам, и он так же спокойно, без тени сомнения, положил их сразу несколько.
— Дохон-сси… — Чонён вскинул брови, пытаясь угадать, шутит он или нет. — Вы умеете это чистить?
— Ни разу в жизни не пробовал, — прозвучало так уверенно, что Чонён едва не прыснул со смеху.
«Ну конечно. Такая самоуверенность в голосе, будто он не рыбу собрался чистить, а целый траулер поднять со дна океана», — с раздражённой нежностью подумал он.
— Она уже ушла домой. — Дохон нахмурился, и в его голосе вдруг зазвучала решимость. — Если ты хочешь это съесть, я попробую разделать сам.
— А! Покупатель, не волнуйтесь! — в этот момент к ним подошла сотрудница отдела, слышавшая их перепалку. — У нас любую рыбу разделают за небольшую доплату.
— Тогда можно купить, — легко согласился Дохон, но Чонён поспешил вмешаться.
— Всё равно слишком много. Вот та, что поменьше, будет в самый раз.
— Для двоих, да, лучше взять эту, — подтвердила сотрудница с улыбкой.
После этого эпизода Дохон заметно поутих и остаток похода по продуктовому отделу провёл куда смиреннее. Он шагал за Чонёном словно хорошо воспитанный телохранитель, при каждом своём намерении сверяясь с ним, как с главным экспертом.
— Здесь написано, что это специальные витамины для беременных омег. Может, стоит взять?
— А этот сок? В нём ведь нет кофеина?
— А рис какой лучше — обычный или этот, органический?
Чонён каждый раз не знал, смеяться или умиляться. В этом огромном всесильном человеке вдруг проступало что-то удивительно домашнее и трогательное. Он словно впервые видел, что Дохон, каким бы всемогущим ни был в бизнесе, в таких простых вещах неуклюже полагался именно на него. И от этого выглядел почти… милым.
— Мне же в больнице в прошлый раз уже выписали, — сказал Чонён, когда Дохон в очередной раз протянул руку к полке с витаминами. — Если ещё и эти купить, будет перебор.
Тот сразу кивнул и молча поставил баночку обратно.
Закупившись, они вернулись домой ещё засветло. Холодильник и без того ломился от закусок, оставленных заботливой домработницей, но Чонён решительно объявил, что сегодня ужин они приготовят сами. Это был один из тех «несбывшихся пунктов» в его списке желаний ещё до развода, и он не собирался отказываться.
Как и поход за продуктами, готовка обернулась отдельным приключением. Чонён действовал осторожно — медленно нарезал, тщательно пробовал на вкус. Дохон же оказался совершенно безнадёжен. Он спокойно мыл овощи, но стоило дать ему нож — и на доске появлялись толстые кривые ломти, больше похожие на детали для строительства башни, чем на ингредиенты ужина.
Они смеялись, спорили, роняли ложки и щедро перепачкали половину кухни. И Чонён ловил себя на том, что каждый миг этой хаотичной готовки наполнял его странным счастьем.
«Настолько весело, что я даже начинаю сомневаться — не извращённый ли у меня вкус?» — с неожиданной нежностью подумал он, вытирая со щеки муку.
Время пролетело незаметно. Кухня превратилась в поле битвы, но воздух был густо насыщен ароматами, радостью и чем-то новым, ещё хрупким, но очень живым.
По сравнению с их привычными обедами ужин вышел скромным, но на удивление вкусным. Чонён ел с таким аппетитом, что в итоге даже не смутился дочиста вылизать тарелку.
Так начались их сказочные тёплые дни. Дохон взял отпуск, Чонён отложил все дела, и впервые за долгое время они остались только вдвоём. Без домработницы, без водителя, без посторонних глаз. Всё приходилось делать самим: неуклюже убираться, ходить в супермаркет и спорить у каждого прилавка, готовить, выносить мусор, а иногда даже по очереди садиться за руль. И Чонёну эти мелкие заботы нисколько не казались утомительными. Напротив — каждая мелочь, сделанная рядом с Дохоном, оборачивалась весельем и новым домашним теплом.
Но любое волшебство имеет срок. Дни, похожие на сон, пролетели незаметно, и на горизонте уже вырастали дела, которые нельзя было откладывать.
— Дохон-сси, мне завтра нужно по работе, — сказал Чонён, полулёжа на диване с текстом сценария. Он хотел произнести это непринуждённо, будто между делом, но голос всё равно прозвучал ниже и глуше обычного. — Примерка костюмов и запись интервью.
Дохон, до этого сосредоточенно листавший на планшете какой-то документ, медленно поднял голову. Его взгляд был прямым, внимательным.
— Ну… примерка займёт много времени, — Чонён поёрзал, изображая беззаботность. — А вы, Дохон-сси, когда собираетесь вернуться на работу? Если так и дальше будете пропадать дома, компания ведь разорится?
Уголок губ Дохона дрогнул, выдавая едва заметную улыбку.
— Примерка, говоришь? Такие вещи можно сделать и позже.
— Начальник команды Квон Хэна говорит, что больше откладывать уже нельзя.
— Хм. — В голосе Дохона скользнула тень недовольства. — Я не хочу, чтобы ты сейчас перенапрягался.
— Это не так уж тяжело, — солгал Чонён, прекрасно понимая, что многочасовая примерка будет мучительной. Но ещё больше он боялся услышать приказ всё бросить и сидеть дома.
— Значит, завтра у тебя будет напряжённый день. Тогда давай ложиться спать, — без лишних слов Дохон забрал у него из рук сценарий.
— Если я сейчас усну… вы же снова исчезнете куда-то на рассвете, — в голосе Чонёна прорезалась едва заметная обида.
Последние несколько ночей они действительно засыпали рядом, но всякий раз, открыв глаза на рассвете, Чонён находил пустое место рядом. Иногда он вставал и обнаруживал Дохона в кабинете с потухшим экраном ноутбука и бумагами, забытыми прямо на столе. Иногда — в гостиной, где тот засыпал на диване, свернувшись в неудобной позе, будто усталость брала верх раньше, чем он добирался до спальни.
Дохон не ответил на его обиженные слова. Он лишь аккуратно заложил страницу в сценарии, отложил его в сторону и одним плавным движением поднял Чонёна на руки.
Это «поэтому» оказалось самым болезненным. Чонён ждал не объяснений, а обещания — что тот останется рядом до утра, что не исчезнет в очередной раз, что будет держать его за руку. Но Дохон, как всегда, уходил в свои уклончивые формулировки.
Он нёс его наверх легко, будто в руках было не тело взрослого человека, а перышко. В спальне осторожно опустил его на постель.
— Вредный, — пробормотал Чонён и ущипнул его за предплечье. Под пальцами ощутил напряжение твердых мышц.
— По правде говоря, мне и сейчас, кажется, нужно уйти в кабинет, — голос Дохона прозвучал как-то низко и хрипло.
— Почему? Неужели у вас столько работы, что вы не можете отвлечься даже здесь?
Чонён вцепился в его руку. И взгляд его невольно скользнул ниже. Под тканью брюк отчётливо вырисовывалась выпуклость. Он замер, растерянно моргнув.
— …Нет. Я же ничего не делал… почему у вас стоит?
— Трудный вопрос. Я и сам не знаю, — ответил Дохон абсолютно серьёзно, даже слегка пожав плечами, как человек, который констатирует факт.
И Чонён понял, что именно поэтому он каждую ночь ускользал из постели. Это было не из-за работы, не из-за дел, а он просто сбегал.
— Всё равно. Не ходите в кабинет, — упрямо повторил он, ещё сильнее сжимая его руку.
Эти месяцы были особенными. Врач сказал ясно, без намёков на компромиссы — никакого секса. Любые интимные отношения могли навредить плоду. И теперь, когда прикосновения приходилось тщательно дозировать, каждый случайный жест, каждый взгляд оборачивался искрой. Они жили, словно балансируя на натянутом канате. Реакция Дохона была естественным и неизбежным следствием этой вынужденной сдержанности.
— Э-э… тогда… может… я вам хотя бы ртом сделаю? — после коротких раздумий Чонён поднял глаза, в которых смешались смущение и решимость. Это было единственное, что он мог предложить, чтобы хоть немного разрядить это удушающее напряжение, зависшее между ними.
— Почему? Рот же… не имеет к этому прямого отношения.
— Врач сказал — лучше ничего. Совсем ничего. Пока он сам не даст разрешение. — Голос Дохона был твёрдым и бескомпромиссным. — Жди здесь. Я принесу чай.
Он провёл ладонью по лицу, шумно выдохнул и, словно спасаясь бегством от собственных инстинктов, вышел из комнаты.
Чонён всерьёз подумал, что тот больше не вернётся, но через несколько минут дверь открылась, и Дохон вошёл с кружкой тёплого ароматного чая. Каким образом за это короткое время он успел прийти в себя и заглушить своё желание, оставалось загадкой. Сильная эрекция, ещё недавно обжигающе давившая ему в бок, будто растворилась, но густые альфа-феромоны всё равно насыщали воздух.
— Спасибо, — пробормотал Чонён, откашлявшись, и осторожно отпил глоток. Горячая жидкость мягко скользнула по горлу.
«Кстати, я уже несколько дней живу здесь и так и не съездил в свою квартиру. Надо будет заехать, собрать вещи… или вовсе избавиться от них».
— Хорошо, — вдруг нарушил тишину Дохон.
— Что? — Чонён удивлённо приподнял брови.
— Быть с тобой весь день. Не расставаясь.
Улыбка сама собой скользнула по губам Чонёна, когда Дохон сел рядом.
— Вообще-то, это всегда хорошо — быть рядом с тем, кто тебе нравится.
— Я не знал, — признался Дохон.
— Почему вы этого не знаете? Глупый, — пробормотал Чонён, не удержавшись. «Это ведь все знают. Но Дохон… он всегда неловок в самых простых, очевидных вещах».
— Тогда расскажи ещё. И потом тоже, когда будешь рядом. — Дохон наклонился ближе и уткнулся лицом в его шею, глубоко вдохнув его запах. Его дыхание было тяжёлым, горячим, а пальцы, лежавшие на одеяле, дрожали так едва заметно, что Чонён ощутил это всей кожей.
Поколебавшись, Чонён поставил кружку на прикроватный столик и осторожно положил ладонь на его широкую напряжённую спину.
— Дохон-сси… можно кое-что спросить?
«Вещи, которые я так долго откладывал, которые требовали настоящего решения, больше нельзя было прятать», — сжавшись внутри, Чонён наконец решился произнести то, что терзало его сильнее всего.
— Знаете… я… после того, как рожу ребёнка… можно мне и дальше сниматься? — слова сорвались неуверенно, и в тот же миг он пожалел о них.
Дохон поднял голову и посмотрел на него долгим непроницаемым взглядом — так, будто и вовсе не понял, о чём речь.
— Н-ну… конечно, сразу вернуться будет трудно, — поспешно продолжил Чонён, чувствуя, как голос его становится всё более жалким и запинающимся. — Но… вот доснимусь в этой дораме… а потом, может, год отдохну. Нет… может, два придётся.
Он никак не мог прочитать выражение глаз Дохона. Именно это молчание доводило до паники. Ещё месяц назад он не мог вообразить, что окажется в такой позе — умоляющим о праве на работу, которая была его жизнью. Но беременность всё перевернула. Ведь ребёнок потребует заботы. А значит, кто-то должен будет остаться рядом.
Чонён терзался не столько мыслями о бессонных ночах и ненормированных графиках съёмок. Его до смерти пугала сама возможность услышать от Дохона холодное и бесповоротное: «Хватит. Завязывай». И если это случится — он… хоть и вспыхнет обидой, хоть и разозлится, всё равно послушается. Уйдёт со сцены.
«Потому что я слишком сильно его люблю. И так же сильно хочу вместе с ним растить ребёнка. И это делает меня одновременно самым счастливым и самым несчастным человеком на свете».
— Растить ребёнка, наверное, очень трудно? Тогда… я могу и просто время от времени сниматься… — выдохнул он, почти теряя надежду.
— Это уж как ты сам решишь, — неожиданно спокойно прервал его Дохон. — Если хочешь, можешь и дальше сниматься.
— П-правда? — глаза Чонёна широко распахнулись, дыхание сбилось от одного только простого ответа.
Дохон нахмурился, словно находя его реакцию нелепой:
— А ты думал, я скажу тебе всё бросить?
— Да, — без малейшего колебания честно кивнул Чонён.
Если бы Чонён вспоминал того Дохона, каким он был до развода — холодного, отстранённого, живущего только работой — он бы нисколько не удивился, услышав жёсткий приказ завязать с актёрством после родов. Именно этого он и ждал в глубине души, именно такого финала боялся до дрожи.
— Я знаю, насколько серьёзно ты относишься к актёрству, — сказал Дохон, заметив его растерянность. — Так что возвращайся, когда почувствуешь, что готов. Конечно, если захочешь, можешь работать и до самых родов. Но при одном условии: ты не будешь перенапрягаться. Никаких ночных съёмок, никаких съёмочных дней без сна. Это исключено.
Чонён слушал и ощущал странное раздвоение. По телу прокатывалось облегчение — дверь перед ним не захлопнулась, у него оставалось право на сцену. Но в сердце вместе с этим зарождалось сомнение: возможно ли вообще существовать в индустрии по таким строгим правилам? Бессонные ночи и изматывающие графики были частью профессии, отказаться от них значило идти против системы. Но он не решился сказать «нет». И уже одно то, что запрет не прозвучал, приносило горько-сладкое удовлетворение.
— И всё же, когда родится Пузырёк, мне, наверное, придётся как минимум на год остаться дома. Ведь за ним кому-то нужно будет ухаживать…
— Можно нанять нянь, — невозмутимо заметил Дохон. — А если совсем не получится, я возьму отпуск по уходу за ребёнком.
Его ладонь легла на низ живота Чонёна поверх тонкой ткани. В следующее мгновение на плечи Чонёна легли мягкие щекочущие поцелуи, от которых по телу побежали мурашки.
— Вы… в отпуск по уходу за ребёнком? — зрачки Чонёна дрогнули. Картина не складывалась в голове.
— Обычные работники могут брать до года. Я, как директор, могу взять и больше.
— Я просто говорю, что есть и такой вариант, раз уж ты так переживаешь, — голос его был удивительно ровным и уверенным. — И да, конечно, я серьёзен. Но есть одно условие.
От этого внезапного «условие» Чонён напрягся всем телом.
Но прежде чем он успел задать вопрос, Дохон поднялся, и сердце Чонёна ухнуло вниз. Дохон подошёл к столу, взял заранее приготовленный конверт и протянул ему.
«Что это?.. Очередной контракт?»
С тяжёлым сердцем Чонён разорвал бумагу и достал сложенный лист. На нём строгими буквами значилось: «Заявление о регистрации брака».
— Теперь возвращайся домой. И никаких отдельных комнат. Мы будем жить вместе.
Он опустился на колени перед Чонёном, сидевшим на краю кровати, и, взяв его руки в свои, крепко, но бережно сжал.
— И будь рядом со мной. Всю оставшуюся жизнь. Вот такое условие.
Чонён молча смотрел на заявление, почти не дыша. Все графы были заполнены. Оставалась лишь его подпись.
И вдруг всё напряжение последних месяцев исчезло без сдеда. Из его груди вырвался лёгкий смешок, больше похожий на вздох. Он перевёл взгляд с документа на лицо Дохона и увидел там то, чего никогда не ожидал. Отчаянную, почти мальчишескую надежду.
— Слишком уж лёгкое условие, — прошептал он и, обвив руками его шею, крепко прижался к своему «бывшему и будущему мужу».
И в тот миг на губах Дохона расцвела улыбка. Как весеннее солнце после долгой зимы.
ЭКС-Спонсор> Конец
P.s - Спасибо, что читали нас. С Любовью команда WSL.
P.p.s - Есть еще 3 Главы Экстр