Экс-спонсор (Новелла) | Глава 170
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Стоило его холодным пальцам скользнуть по разгорячённой коже, как спина Чонёна выгнулась дугой, и короткий сдавленный вдох вырвался сам собой. Тело мгновенно потеряло остатки воли: мышцы обмякли, руки и ноги словно потяжелели, уступая власти феромонов Дохона.
Внутри, напротив, нервы горели — напряжение было таким, будто вся энергия, что ещё оставалась, собралась в тугую струну под кожей. Мысли спотыкались одна об другую, обрывались на полуслове, растворяясь в пелене возбуждения, и терпение сгорало с пугающей скоростью.
Каждое слово, произнесённое этим низким хриплым голосом, окутывало верхнюю часть тела Чонёна волной горячего дыхания, в котором растворялись густые властные феромоны. Губы Дохона медленно опускались ниже, оставляя горячие влажные следы.
Не выдержав, он впился зубами в нежную кожу — то пробуя её, то прикусывая, не скрывая возбуждения. Его поцелуи и укусы легли дорожкой на ключицы, плечи, грудь; ни один участок кожи не остался без внимания.
— Больно… — простонал Чонён, судорожно вцепившись руками в его плечи.
Этот стон, дрожащий и живой, вернул Дохона в себя. Он на мгновение остановился, поднял голову, и посмотрел на Чонёна сверху вниз.
Несколько секунд он не произносил ни слова, просто вглядывался, впитывая глазами каждую черточку его лица, сияющего бледной кожей в полумраке комнаты.
«Это Ю Чонён. Настоящий Ю Чонён, которого можно коснуться», — пронеслось у него в голове, и от этой мысли захотелось прижаться ещё ближе.
Чем дольше он всматривался в лицо Чонёна, тем яростнее и неудержимее вспыхивали в нём первобытные инстинкты. В голове одна за другой вспыхивали опасные картины — он мучает, доводит Чонёна до слёз, разрывает его на куски, пока тот не перестанет сдерживаться, пока не сольётся с ним в полном забвении.
Он вдруг остро осознал, что уже давно перестал контролировать свои феромоны.
— Директор-ним?.. — Чонён осторожно позвал, уловив в его взгляде что-то странное, не свойственное Дохону. Опершись руками о постель, он попытался приподняться, будто собираясь отступить или хотя бы сменить положение.
В тот же миг Дохон, резко решив, что тот хочет вырваться, грубо прижал его за плечи, не давая подняться, и вновь уложил на кровать.
— А! — Чонён судорожно вдохнул, когда Дохон навис над ним, зажимая его тело между сильных коленей, не оставляя ни малейшего шанса на побег.
— Если начну… — прошептал Дохон хрипло, наклоняясь к его лицу, — я не смогу остановиться.
Он остро чувствовал, как внутри разгорается гон — гораздо раньше, чем он сам того ожидал. Скорее всего, виной тому стали феромоны Чонёна, заполнившие пространство между ними.
Если всё продолжится так же, то через час, а может, даже раньше, гон вступит в полную силу.
— Я могу причинить тебе боль, — с трудом выдохнул он, взгляд его был мутным и беспокойным. Дохон пытался бороться с собой до последнего.
Чонён, не отводя глаз, медленно приоткрыл губы, но слов так и не нашёл. Вместо ответа он осторожно положил ладони на бёдра Дохона, которые всё ещё удерживали его, не давая двигаться. Почувствовав это прикосновение, мышцы под его руками вздрогнули и непроизвольно напряглись.
Он ожидал, что хватка станет только крепче, но, вопреки ожиданиям, Дохон чуть расслабил ноги, оставив ему свободу. Чонён знал, что мог выбраться, если бы захотел.
Но он не отступил. Наоборот, его ладони медленно, почти вызывающе, скользнули вверх по сильным бёдрам Дохона, недвусмысленно провоцируя и приглашая к тому, чего они оба так отчаянно жаждали.
— Вы же не сделаете мне больно.
— Не верь мне, — с трудом выговорил Дохон, смахивая со лба холодный пот и судорожно проводя ладонью по волосам. Несмотря на резкость слов, взгляд его был наполнен мольбой и напряжением. — Поэтому… если не хочешь, скажи сейчас. Пожалуйста.
Ни разу прежде не было ему так тяжело произнести эти слова. В каждом из них жила вся его сдерживаемая, почти мучительная страсть.
Если бы он поддался своим инстинктам, то уже сейчас, не медля, взял бы Чонёна. Желание было таким сильным, что, казалось, жгло изнутри. Он всегда хотел его, жаждал, но никогда ещё не испытывал этой острой нестерпимой потребности.
Однако он не мог позволить себе ни малейшего принуждения. Не хотел брать Чонёна силой, не хотел, чтобы в его глазах мелькнула хоть тень страха.
Дохон тяжело дышал, взгляд его был полон отчаянья, и сердце стучало с такой силой, будто готово было выпрыгнуть из груди. Ему казалось, что одно-единственное слово — короткое «нет» — способно разрушить всё, чего он так жаждал.
Чтобы не выдать дрожь в руках, он сжал пальцы в кулаки до боли в костяшках.
Всё тело его болело от возбуждения, вся кожа, вся плоть будто горели в коконе феромонов Чонёна. Он с трудом удерживал себя, чтобы не навалиться, не разорвать остатки ткани, не утонуть в этом мужчине, которого хотел до боли.
Но ему нужно было услышать разрешение.
— …Не не хочу, — негромко сказал Чонён после короткой паузы, легко покачав головой. В его лице не было и намёка на страх, только решимость и едва заметная улыбка. Он протянул руки к Дохону, приглашая его ближе.
— Ху-ух… Да? — Дохон резко выдохнул, на миг закусив губу. Вместо того чтобы вложить пальцы в его ладони, он схватился за край топа. На губах появилась тень усмешки, — Тогда это тебе больше не понадобится.
Дохон без малейших колебаний одним резким движением рванул ткань в стороны.
— Д-директор-ним?! — протестующий возглас Чонёна затерялся в коротком, звонком «дз-з-зынь»: маленькие пуговицы, отлетевшие от разрыва, звонко ударились о пол. — Что вы… что вы делаете?!
Лицо Чонёна на мгновение исказилось от шока и растерянности.
— Оно же не нужно, верно? Всё равно ты здесь будешь голым.
— Когда всё закончится, я куплю тебе новое, — добавил он, в голосе прозвучали странная мягкость и лёгкая усмешка. Но эти слова только сильнее сбили Чонёна с толку.
«Значит, он разорвал мою одежду, чтобы я не смог сбежать посреди процесса». — растерянно пронеслось у него в голове.
Чонён с непониманием смотрел на топ, разорванный ровно пополам — теперь это была всего лишь бесформенная тряпка.
— Кажется… вы сошли с ума… — прошептал он xrnm дрожащим голосом.
— Только сейчас понял? Что я сумасшедший ублюдок? — в голосе Дохона прозвучала странная смесь отчаянья и нежности. Он медленно провёл рукой по обнажённой груди Чонёна, не скрывая ни вожделения, ни болезненной жадности. Маленькие, горячие от выпитого алкоголя соски напряглись под его ладонью.
В следующее мгновение Дохон склонился и уткнулся лицом в гладкую, едва дрожащую грудь Чонёна. Он вдохнул исходящий от него терпкий запах феромонов, желая насытиться им, а затем нетерпеливо провёл языком по затвердевшему соску.
— Ха-а…! — пока Чонён растерянно замер от неожиданности, их феромоны уже безвозвратно переплетались, становясь единым целым.
Дохон, покусывая чувствительный сосок Чонёна, мысленно отметил, что к счастью, его естественный запах не имел ничего общего с тем популярным парфюмом, который он рекламировал. Он вовсе не хотел делиться этим тонким, волнующим ароматом тела ни с кем другим, даже в виде выдуманной рекламной истории.
Однако эта детская нелепая ревность продлилась всего мгновение. Самообладание, на секунду вернувшееся к нему, растворилось без остатка, стоило ему вновь вдохнуть этот сладкий запах омежьих феромонов.
Потеряв терпение, Дохон с лихорадочным нетерпением принялся расстёгивать джинсы Чонёна, судорожно шаря по ткани. Быстро расстегнув пряжку и молнию, он одним резким движением стащил джинсы до самых лодыжек, обнажая бледную, гладкую кожу его бёдер. Затем, не выдержав, сразу же запустил руку под тонкое нижнее бельё, поглаживая нежную, почти горячую кожу внутренней стороны ягодиц.
— Хм-м… — коротко простонал Чонён, а Дохон удовлетворённо выдохнул, чувствуя, что там внутри всё уже достаточно влажно.
Едва он слегка прикусил его сосок, как тут же, не медля, ввёл средний палец в тесную дырочку Чонёна.
— Ай, директор-ним… — тело Чонёна резко вздрогнуло, а губы его приоткрылись от напряжения и удовольствия одновременно.
Но, вопреки собственному нетерпению и желанию, внутренние мышцы Чонёна едва приняли даже один палец.
«Разве он всегда был таким тесным?» — подумал Дохон, поражаясь ощущению сжимающихся стенок, которые словно протестовали против проникновения, пытаясь вытолкнуть его наружу. Ощущение было таким ярким, что по спине тут же побежали мурашки.
Тяжело дыша, он вдруг отчётливо вспомнил, каково это — погружаться в это узкое тепло своим членом, и от одной этой мысли возбуждение стало невыносимым. Всё его тело уже напряжённо пульсировало, требуя немедленного облегчения.
— Я больше не могу ждать, Чонён-а… — тихо и отчаянно выдохнул он. Теперь в голове была одна-единственная мысль: войти, овладеть, слиться полностью и без остатка.
Даже когда он осторожно добавил второй палец, внутри всё ещё оставалось туго и тесно. И хотя и сама дырочка, и кожа вокруг неё стали влажными от смазки, этого по-прежнему было недостаточно. Видимо, из-за того, что с последнего раза прошло так много времени, Чонён подсознательно сильно напрягался.
— …Тогда просто вставьте. А? — этот тихий, хрипловатый бесстрашный шёпот заставил Дохона на секунду замереть.
На мгновение их горячее сбивчивое дыхание переплелось в едином неровном ритме.
— Ты же поранишься… — прошептал Дохон, стараясь скрыть волнение, и настойчиво, но аккуратно начал массировать внутренние стенки, подготавливая Чонёна к третьему пальцу. Немного приподнявшись, он неожиданно нежно поцеловал его в лоб.
Чонён же, закусив губу, немного поколебался, словно собираясь с мыслями, но затем решительно раздвинул ноги шире. И не ограничившись этим, он медленно опустил руки вниз и, сам обхватив себя за ягодицы, слегка раздвинул их перед Дохоном, открываясь полностью и беззащитно, как бы приглашая его перестать медлить.
— …Ю Чонён! — сорвалось у Дохона, и в этот момент перед ним открылось до предела открытое обнаженное тело.
Он замер, не сразу поверив увиденному: его пальцы всё ещё были внутри, и он ясно видел, как сжимающиеся складки розовой плоти откликаются на малейшее движение. В этом было нечто невероятно притягательное и лишённое всякой скромности.
— Быстрее… А? — выдохнул Чонён, с трудом справляясь с дыханием. То ли от выпитого, то ли от невыносимого возбуждения, не только его щёки и соски пылали, но и сама влажная дырочка раскраснелась.
Дохон стиснул зубы, ощущая, как его собственные пальцы сдавливает горячее напряжение, и медленно вынул их из тела Чонёна.
Дырочка тут же рефлекторно несколько раз сжалась и медленно сомкнулась, оставляя после себя ощущение ускользающей манящей теплоты.
В этот момент последнее подобие контроля оставило Дохона и инстинкт, с которым он до последнего пытался бороться, наконец полностью захватил его сознание.
Он, не теряя ни секунды, обхватил рукой Чонёна за лодыжки — его пальцы всё ещё блестели от смазки.
— А? Подождите!.. — Чонён, испуганно дернувшись, на мгновение забарахтался, но тут же, забыв о страхе, покорно обвил длинными ногами крепкую талию Дохона. В этот момент его гладкая кожа соприкоснулась с оголённым телом Дохона.
Дохон, не скрывая спешки, расстегнул только молнию на своих брюках, высвободил напряжённый, пульсирующий член и нетерпеливо начал водить им по телу Чонёна. На кончике уже выступила прозрачная тягучая смазка предэякулянта, которая с каждым движением размазывалась по нежной коже.
Он, будто метя территорию, растёр её по внутренней стороне бёдер и промежности Чонёна, оставляя на коже влажные, горячие следы. С каждым прикосновением кожа становилась всё более скользкой, а между ними витал густой, насыщенный феромонами воздух.
И вскоре весь Чонён стал пропитан ими.
Дохон с силой сжал свой член и, не отрывая взгляда от Чонёна, медленно подвёл его к плотно сомкнутой дырочке.
— А… — жалобный звук сорвался с губ Чонёна, когда он ощутил горячую влажную головку у самого входа. Внутри только начинало становиться влажно, но ни он, ни Дохон не произнесли ни слова о том, чтобы остановиться или подождать. Наоборот — оба словно нарочно терлись телами друг о друга, только подстёгивая общую жажду и разогревая желание до предела.
Дохон, упершись ладонями в простыню по обе стороны от Чонёна, с силой надавил бёдрами, заставляя головку члена медленно, но настойчиво раздвинуть горячие тугие складки.
С хлюпающим звуком крупная головка прошла сопротивляющееся кольцо мышц и постепенно вошла внутрь, наполняя Чонёна острым ощущением растяжения.
— Хх… мм… Слишком большой… — выдохнул он, запрокидывая голову и сжимая бёдра. Чувство чужого, неумолимо вторгающегося тела было таким острым, что дыхание сбилось, а мысли захлестнуло сладкой болью.
— Терпи, — выдохнул Дохон хриплым от желания голосом, полным едва сдерживаемого отчаяния и желания. Почему-то именно этот тон лишал Чонёна всякой возможности сопротивляться. И он лишь сильнее впился в чужие плечи.
Член медленно вошёл примерно до середины, и Дохон, по давней привычке, на мгновение замер, давая телу Чонёна привыкнуть к давлению и полноте.
Когда-то раньше, до их разрыва, Чонён всегда закрывал глаза и дрожал от этих ощущений, даже если внутри было лишь наполовину. Сейчас же он, напротив, обеими руками обхватил лицо Дохона, встречая его взгляд открыто, без тени страха.
— Бы… быстрее… — прошептал он, приоткрыв пылающие губы и с удивительным нетерпением требуя продолжения.
Не успел этот хриплый призыв раствориться в воздухе, как Дохон, сдержав дыхание, мощным движением вогнал свой член до самого основания.
— Ха-а-а! — пронёсся по комнате вскрик, смешавшийся с влажным звуком сталкивающихся тел. Ствол полностью погрузился в тесную глубину Чонёна.
Оттого, что он вошёл так резко и глубоко, горячая, пульсирующая плоть сжалась вокруг члена болезненно и настолько сильно, что из груди Дохона вырвался звериный искажённый стон.
— С-су-ука… — выдохнул он, срываясь на хрип. Грубое, необузданное ругательство вырвалось само по себе.
По позвоночнику прошла волна мурашек. Он чувствовал, как напряжение в основании члена становилось невыносимым. Даже оказавшись полностью внутри, он ощущал, как член продолжает наливаться и набухать.
Он был разрываем на части между непреодолимым желанием остаться вот так, погружённым до конца, не шевелясь, и вспыхнувшей яростью, которая требовала движения.
— Хх… мм-м… — в этот момент Чонён тихо застонал, и в уголках глаз заблестели слёзы. Его тело задрожало, чуть выгнувшись, когда тугое, горячее нутро безжалостно растягивалось под толщиной вошедшего в него члена.
Он дрожал от перенапряжения, а вход инстинктивно сжался в попытке оттолкнуть вторгшуюся плоть. Это давление тут же отозвалось в теле Дохона, заставив того нахмуриться от нахлынувшего наслаждения.
Но он не стал двигаться сразу. Вместо этого наклонился, поймал взгляд Чонёна, и, не отрываясь, аккуратно стянул с его ноги джинсы, которые всё ещё болтались на лодыжке. Резко отбросил их прочь, за край кровати. От грубого движения молния треснула, издав короткий металлический звук.
Чонён вздрогнул, широко раскрыл глаза и с испугом уставился на него. Дохон, глядя на это, чуть улыбнулся.
— Когда всё закончится, я и джинсы тебе новые куплю.
Но в этом «когда всё закончится» было что-то хищное, тревожное. Не обещающее ни лёгкости, ни милосердия.
— Кстати, Чонён-а… — Дохон навис над ним, обхватил обеими руками его бёдра, и начал двигаться резко, рвано, с нарастающей силой. — Ха-а… тебе нравятся нежные мужчины?
Он вбивался в него с каждым толчком всё глубже, накатывая волнами, продолжая допрос, начатый ещё в баре.