Отвали (Новелла) | Глава 122
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
На миг сознание Дилана заволокло мутной пеленой. Слова, произнесённые с такой детской простотой, не укладывались в голове.
«Может, у меня что-то со слухом? Или с мозгом? Что, чёрт возьми, этот ублюдок только что сказал?»
— Ты… ты сделал меня зависимым от наркотика… просто чтобы удержать? — голос сорвался, руки дрожали так сильно, что он вцепился в рукоять пистолета обеими, лишь бы ствол не плясал в воздухе.
Тяжёлый, густой аромат феромонов, волнами расходившийся по комнате, затуманивал сознание, мешал ясно мыслить. Дилан с огромным усилием повторил услышанное, будто проверяя, что не сошёл с ума:
— К-как… как? Что это был за наркотик?.. Ты ведь давал мне какое-то лекарство в больнице, это оно?
— От одного раза зависимость не возникнет, Дилли.
Люсьен рассмеялся. И именно эта это легкость была страшнее, чем остальные эмоции.
— Помнишь, когда мы впервые переспали? В тот самый день, когда ты пришёл домой, пахнущий другим омегой. После этого ты несколько дней был без сознания, помнишь? — Люсьен говорил спокойно, но в его голосе вибрировало такое предвкушение, словно он слишком долго ждал этого дня, чтобы наконец поделиться своим триумфом. — Ты трансформировался ещё тогда. И ребёнок… он тоже был зачат тогда.
От этой фразы у Дилана перехватило дыхание. Внутри всё оборвалось. Он только моргал, не в силах отвести взгляд от сияющего лица Люсьена.
Тот вдруг запрокинул голову и расхохотался. Громко, от всего сердца, словно сказал не чудовищную правду, а самую счастливую в мире новость.
— Неужели ты даже не догадывался? Какой же ты милый, Дилли.
— Что… что за чушь ты несёшь, ублюдок?! — закричал он, наконец приходя в себя.
Палец дёрнулся на спусковом крючке, но он удержал себя от выстрела.
«Нельзя. Нельзя забывать, кто дал мне этот пистолет».
«Это единственное, чем я могу помочь».
Сквозь пелену ярости и ужаса всплыло другое воспоминание. Старый врач, кабинет, момент, когда Эллиот вышел. Его рука, протягивающая тяжелый холодный пистолет.
«Если окажетесь в опасности, используйте его. Для угрозы должно сработать».
И только теперь Дилан заметил то, что раньше ускользнуло от внимания: тогда на руках врача были тонкие латексные перчатки.
«На этом пистолете… останутся только мои отпечатки».
Его полицейское прошлое нанесло ответный удар. В памяти всплыли сводки, доклады, обрывки слухов об «этой организации». Их мишенью всегда становились те, кто затаил обиду на доминантных альфах. Те, кого сломали, унизили, довели до отчаяния. Они выискивали таких людей, разжигали в них ненависть, давали им цель и средства. А потом, в нужный момент, бросали их вперёд — как одноразовое оружие, как пули, предназначенные для терактов.
Если таких ловили, часть заканчивала жизнь самоубийством. Те, кто выживал, оказывались бесполезными свидетелями. Они и сами почти ничего не знали. Их держали в темноте, оберегая настоящих заказчиков. Пешки. Всего лишь пешки.
Дилан ясно понял: он сам превратился для них в идеальную добычу. Разницы между Люсьеном и этими «спасителями» нет никакой. Оба видели в нём только инструмент. Ни один не смотрел на него как на человека. Они будут довольны, если он убьёт хотя бы одного доминантного альфу, а на суд, в камеру или на эшафот отправится только он. А тот врач без тени сомнения скажет, что ничего не знает об этом пистолете, впервые видит его.
И всё же — Дилан не смог отказаться. Без холодного тяжёлого веса оружия за поясом мир становился ещё страшнее. Он не знал, на что ещё способен Люсьен, и выходить против него с пустыми руками значило подписать себе смертный приговор.
«В крайнем случае, можно выстрелить в потолок. В окно. Создать хаос и сбежать, пока он в замешательстве. Но до этого… до этого мне нужны ответы. Он должен знать. Пожалуйста, он должен мне всё объяснить».
Подавив убийственный импульс, Дилан заговорил:
— Значит, ты с самого начала знал, что я трансформировался. …И что я… б...бере-м..енен.
Слово обожгло изнутри, словно наждаком прошло по горлу. Дилан заикался, не мог заставить себя произнести это. Он стиснул зубы, пытаясь справиться с дрожью. Головная боль стягивала виски, пульсировала в такт сердцу. Он убрал одну руку от пистолета, провёл ладонью по лбу, заставил себя выпрямиться и посмотреть в глаза своего мучителя.
— Конечно, Дилли, — мягко ответил Люсьен.
В этот миг у Дилана внутри всё оборвалось. Словно тонкая нить, державшая его из последних сил, лопнула. Люсьен жутко и неуместно невинно улыбнувшись, продолжал говорить:
— Почему ты злишься? Ты ведь всегда верил всему, что я говорил, Дилли.
«Да. В этом и была моя главная ошибка», — с горечью отозвалось в голове. — «Чему в этом ублюдке я так слепо доверял? Потому что даже во сне не мог представить, что человек способен на подобное».
И действительно — кто в здравом уме смог бы вообразить такое? Если он и был виноват, то лишь в своей наивной вере в то, что все люди живут по общим правилам. Эта вера и утянула его на самое дно.
— Ты с самого начала это всё задумал, да? Трансформировать меня. Кормить этим наркотиком, чтобы сделать полностью зависимым от себя, — дрожащим голосом спросил он.
Люсьен очаровательно склонил голову набок. Улыбка всё ещё играла на его лице, лишая возможности понять хоть тень настоящих эмоций.
— Ты всегда хорошо ел всё, что я готовил. Но особенно тебе нравился мой фирменный соус, помнишь?
— Что ты несёшь, ублюдок… — процедил Дилан, и слова сорвались с его губ вместе с острым уколом ужаса.
Он догадывался, что наркотик мог быть в еде. Это было логично. Но зависимость от феромонов не вызывалась просто близостью. Одного постоянного воздействия запаха было недостаточно. Значит…
«Что если это было не просто воздействие…»
Внезапно во рту появился призрачный вкус того самого соуса — густого, пряного, с мясным послевкусием. Желудок скрутило от тошноты.
Люсьен, заметив, что до Дилана дошло, просиял восторгом и блаженно прикрыл глаза.
— Какой же ты был милый, Дилли.
При виде этого, при виде того, как он наслаждается этим воспоминанием, Дилан почувствовал, как к горлу подступает горечь. Он зажал рот ладонью, но дыхание всё равно вырвалось рвущимся, сдавленным хрипом.
— У-у-ух… у-уээ-эк… — он едва смог сдержать звук, — «Вместе с наркотиком… он подмешивал это».
Больше не в силах сдерживаться, Дилан отшатнулся к стене, и его тело согнулось пополам от мучительного сухого рвотного спазма. Он ничего не понимал. Всё это время. Из-за густого тумана феромонов Люсьена, постоянно висевшего в воздухе, он совершенно ничего не замечал. Этот запах был камуфляжем. Он маскировал тот же самый запах, смешанный с едой.
— Дилли… — Люсьен с обеспокоенным видом двинулся к нему.
— Не подходи! — закричал Дилан, снова вскидывая пистолет. Ствол дрожал, но был направлен точно на Люсьена.
Люсьен остановился. В комнате воцарилась натянутая тишина, в которой слышалось лишь тяжелое дыхание Дилана.
— Ты… ты кормил меня этим? — с трудом выдавил он, рвано хватая воздух. — Своей спермой? Подмешивая в еду?
Люсьен очаровательно склонил голову набок и улыбнулся.
— В сперме концентрация феромонов самая высокая. Это просто факт.
Дилан снова зажал рот рукой. Тошнота накатила с новой силой, тело едва не выгнуло в новом приступе.
«Конечно, так и есть», — смутно припомнил он обрывок какой-то лекции, — «Именно поэтому доминантные альфы избавляются от избытка феромонов через секс».
Мир качался и расплывался перед глазами. В этом размытом тумане сияло ликующее лицо Люсьена, искривлённое наслаждением от собственного откровения.
— Я был так рад, что ты каждый раз с таким аппетитом всё съедал. Это делало меня таким счастливым.
«Псих. Этот ебанутый чокнутый уёбок».
Нелепо, но Люсьен действительно слегка покраснел, словно от смущения. От этого зрелища Дилан почувствовал, как ярость вытесняет все остальные чувства — боль, и страх. У него остался последний козырь.
— …Я встретил твою сестру, — бросил он в тишину.
— Что? Кого? — Люсьен переспросил, хотя Дилан знал, что он прекрасно расслышал каждую букву.
Впервые за их разговор безумная улыбка сползла с его лица.
— Твою сестру. Серену Хёрст. Мы о многом поговорили. О тебе. Она пыталась мне помочь. Ты ведь знал об этом, да? — не выдержав, он сорвался на крик, обрушивая на Люсьена последнее, что у него было, — Это ведь ты убил своего отца! Ты утопил его в реке!
В комнате воцарилась тишина. Люсьен не моргал. Его лицо стало пугающе ровным, лишённым малейшей эмоции, как гладкая маска, которую надели на живого человека. От этой внезапной пустоты Дилана затрясло в приступе внезапного страха.
— Ха… — Люсьен коротко выдохнул и провёл рукой по волосам. Отвратительная улыбка исчезла без следа, уступив место чистому раздражению.
— Эту женщину… нужно было просто убить тогда.
Большего и не было нужно. Этими небрежно брошенными словами Люсьен признавал обвинения. Дилан почувствовал, как горло сковывает ледяной ужас.
Люсьен вновь широко улыбнулся.
— У меня не было выбора, Дилли. Отец сказал, что никогда не передаст мне компанию. А чтобы заполучить тебя, мне нужны были деньги и власть. Члены правления уже были на моей стороне, так что нужно было только, чтобы отца не стало. Это был просто бизнес.
Лицо Люсьена озарилось восторгом. Он развёл руки в стороны, переполненный эмоциями, и произнес:
— Теперь нам ничто не мешает. Так что не обращай внимания на такие мелочи.
Он был совершенно безумен. Дилан невольно отступил на шаг назад, и Люсьен тут же шагнул к нему, сокращая дистанцию.
— Фотографии Эмилио… и меня… это тоже прислал ты? — голос Дилана едва заметно дрожал.
— Нет, — ответил тот, не задумываясь
Люсьен усмехнулся. Ответ был очевиден. Всё было ложью. От самого начала и до самого конца.
— Дилли, главное — это мы, — вкрадчиво продолжил Люсьен, снова наступая. — Просто будь рядом со мной. Головная боль пройдёт, тебе сразу станет легче. Давай вместе растить нашего ребёнка. Дочь была бы лучше, но и сын тоже неплохо. Ведь это наш с тобой малыш. Теперь я могу сделать для тебя всё, что угодно…
— Ты сумасшедший, — Дилан с трудом подавил желание снова отступить и заставил себя стоять на месте, лишь крепче сжав пистолет. — Знаешь? А я ведь собирался выйти за тебя замуж. По собственной воле.
Плечи Люсьена вздрогнули. Он замер на полушаге, и глаза, до этого сиявшие безумным восторгом, удивлённо расширились.