Линия смерти | Глава 5
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Когда человек умирает и пересекает реку Сандзу, его душа попадает в одну из трёх категорий.
Первая — обычные умершие, что предстают перед тремя жнецами-судьями для определения своей дальнейшей судьбы.
Вторая — те, кого отбирают в качестве будущих воинов, подчинённых вон того типа, что развалился на диване. Правда, для этого есть одно условие: при жизни человек должен был быть официально зарегистрированным экзорцистом.
Третья — те, кто в будущем может стать стратегом, жнецом или, что случается реже, воином, если проявит выдающиеся боевые таланты. Это, так сказать, элита, которая начинает свою карьеру в загробном мире со ступени жнеца.
Естественно, условия отбора в третью категорию были самыми строгими. Выбор между стратегом, жнецом и воином был сродни выбору специальности в университете. Но, как уже говорилось, речь шла о будущей элите, поэтому капитан жнецов лично просматривал списки потенциальных умерших, тщательно отбирал кандидатов, а затем обсуждал и утверждал их с капитаном-стратегом.
Разумеется, кем станет кандидат в итоге — стратегом или жнецом — решали его способности. В этом процессе бесчисленное множество душ так и не получало повышения, навеки оставаясь простыми жнецами. Поэтому чем больше было кандидатов, тем выгоднее было для всех. Если кто-то не получал повышения, то у простых жнецов появлялись новые коллеги, что облегчало распределение работы. А стратеги и капитаны получали больше шансов выбрать из них самого талантливого для пополнения своих рядов.
Проблема, как уже говорилось, заключалась в том, что за десять лет нашёлся всего один кандидат. Но Ким Сокхо всегда уважал требовательность И Чонъюна. И теперь ему стало любопытно, насколько же этот человек по имени Рю Довон соответствовал критериям, раз И Чонъюн выбрал только его одного. Подумав, Ким Сокхо спросил:
И Чонъюн ответил без промедления:
— Исключительная. Более того, поразительная. Уровень «один против ста», нет, скорее «один против тысячи».
Если вы спросите, почему внешность так важна, я отвечу. Умерший до самого последнего момента жил человеческой жизнью, а люди, как известно, самые слабые существа, когда дело касается внешности. Поэтому при отборе кандидатов в жнецы внешность всегда была критерием номер один.
Выбор специальности — дело будущего, а новоиспечённый жнец, выражаясь языком корпораций, — это стопроцентный сотрудник «в полях». Самая низшая и тяжёлая работа — сопровождать души умерших и сажать их на лодку, плывущую по реке Сандзу. Справишься с этим — и путь к повышению тебе открыт.
Сам капитан жнецов И Чонъюн, когда только стал жнецом, прославился именно своей внешностью. До сих пор ходили легенды о том, как души, которые отчаянно цеплялись за мир живых, не желая принимать свою смерть, при виде него тут же успокаивались и покорно следовали за ним. Раз уж такой человек, как И Чонъюн, с уверенностью дал свою оценку, значит, с внешностью у кандидата всё было в полном порядке. Ким Сокхо согласно кивнул и задал следующий вопрос:
— Нужно будет понаблюдать во время предварительной обработки, но в целом он кажется мягким. Профессия у него такая, что он, похоже, хорошо владеет мимикой.
— Он знаменитость. Из тех, что показывают по телевизору, — ответил И Чонъюн, указав на выключенный настенный телевизор.
Ким Сокхо задумчиво потёр подбородок.
— Значит, потом… как бы это сказать… последователи? будут скорбеть.
— Обычно их называют фанатами.
— А! Точно, фанаты. Я в этом не силён.
И Чонъюн с улыбкой посмотрел на Ким Сокхо, который неловко почёсывал затылок. Ким Сокхо почувствовал, как его мышцы напряглись под взглядом И Чонъюна, чьё лицо было словно изваяние, созданное самим богом. И тот увалень Чха Минхёк, и его господин Царь Ёнчхон были, без сомнения, ослепительно красивы, но И Чонъюн был… как бы это сказать… красавцем в его, Ким Сокхо, вкусе.
«Точно, не зря за ним души толпами ходили и не зря он до капитана дослужился». Мысленно восхитившись, Ким Сокхо поймал его взгляд и тут же невольно уставился в потолок. Ему стало ужасно неловко, как будто И Чонъюн прочёл его мысли.
— Этот свинопас только мышцами и богат, а в голове пусто, — внезапно подал голос Чха Минхёк, которого все считали спящим.
Сейчас его грубость была как нельзя кстати.
— Я телевизор не смотрю, так что не знаю. Ха-ха, — Ким Сокхо плавно увёл разговор в сторону.
Благодаря Чха Минхёку он не опозорился, продолжая пялиться на И Чонъюна.
— Тогда когда вы начнёте предварительную обработку?
«Предварительная обработка» означала наблюдение за кандидатом в жнецы до его смерти, чтобы к его душе не прицепилась никакая нечисть. И Чонъюн поднял голову и сцепил пальцы в замок.
— Время ещё есть. На самом деле, в этом месяце кандидатов не было, и я уже открыл Книгу Жизни и Смерти на следующий, когда неожиданно наткнулся на него. Так что можно спокойно начать в следующем месяце.
— А если что-то изменится? — снова встрял Чха Минхёк, который, притворяясь спящим, всё слышал.
И действительно, списки умерших менялись так часто, что окончательный вариант утверждался лишь раз в неделю. Ким Сокхо тоже посмотрел на И Чонъюна, соглашаясь с мнением Чха Минхёка.
— Этого не произойдёт, — уверенно заявил И Чонъюн.
Левая бровь Чха Минхёка дёрнулась.
— Что за самоуверенность. Да мы в своё время из-за змея-Имуги чуть не сдохли, когда его статус за несколько дней до вознесения изменился.
Да разве только «чуть не сдохли»? Они с этим качком в человеческих телах по-настоящему умерли в загробном мире. Конечно, это было давно, и сейчас об этом можно было говорить как о байке, но тогда ситуация была критической.
Его господин тогда ещё был принцем. Он вознёс змея-Имуги, последнего в своём роде, до статуса дракона, а затем вступил в кровавую битву со своим приёмным отцом, царём Ямой. Принц сверг отца и стал новым царём. Насколько кровавым был этот путь, знали лишь те, кто его прошёл. Такие, как Чха Минхёк и Ким Сокхо.
— То был господин Имуги. И к тому же, супруг самого Царя Ёнчхона. Это совершенно другая ситуация.
Чха Минхёк окинул И Чонъюна на удивление серьёзным взглядом. Как и у Царя Ёнчхона, в чьих глазах плясали искры пламени, зрачки Чха Минхёка под влиянием господина были тёмно-алыми. Это был острый взгляд охотника, выслеживающего зверя. И Чонъюн, хоть и не подавал виду, каждый раз чувствовал, как у него по спине пробегает холодок, когда вечно насмешливый и сквернословящий Чха Минхёк проявлял свою истинную, угрожающую натуру воина.
— Рю Довон, говоришь, — Чха Минхёк кивнул на разложенный на столе список умерших и поднялся. — Предварительная обработка, окончательная, неважно. Я этим займусь. А ты проследи, чтобы дата его смерти не сдвинулась.
— Господин Минхёк, вы разве не заняты?
— Что за вопрос. Занят, чертовски занят. Поэтому и не хочу, чтобы меня ещё больше загружали подобными делами. Просто пришли мне информацию в Зеркало Кармы.
«Что-то не сходится. Он же просто пытается откосить от командировки на Уллындо, это же очевидно», — у Ким Сокхо язык чесался высказать это вслух, но, подумав о социальном статусе Чха Минхёка, он решил проявить такт.
— Я думаю, это к лучшему, что генерал Чха поможет. Сразу отпадёт множество поводов для беспокойства. Господин Чонъюн, вы же знаете, генерал Ча выполняет работу безупречно.
— Да… С этим я согласен. Но вы уверены, что всё в порядке?
Чха Минхёк раздражённо отмахнулся, мол, не спрашивай дважды. Он вытряхнул сигарету из пачки, зажал её в зубах и уже собирался вразвалочку уйти, как за спиной раздался весёлый голос Ким Сокхо:
— Генерал Чха! Куда же вы! А отчёт писать?! Если вы сейчас уйдёте, то вернётесь нескоро. Может, нам на ужин приготовить тот папоротник, что вы принесли?
Чха Минхёк застыл на месте, и лицо его мгновенно скисло. Ким Сокхо нарочито зашуршал чёрным пакетом.
Чха Минхёк переложил сигарету из рта за ухо, и его тело резко развернулось.
В тёмной спальне на прикроватной тумбочке электронные часы показали 5:30. Лежавший рядом телефон запищал, издавая монотонный звук будильника.
Тело, спавшее в обнимку со своей кроватью, дёрнулось, и из-под одеяла высунулась тёплая рука. Он смутно ощутил, как растрёпанные за ночь волосы щекочут лоб и брови. Рю Довон, никогда не капризничая по утрам, тут же сел и выключил будильник.
Он опустился на колени на замолчавшей кровати и, закрыв глаза ровно на десять секунд, стряхнул с себя остатки сна. Его день начинался с глубокого вдоха. Спокойно подышав десять секунд, он нажал кнопку на пульте у изголовья. С тихим жужжанием жалюзи на окнах поползли вверх, и в спальню, до этого тёмную, как склеп, влился синий рассвет.
На волнах реки Ханган за окном переливались отблески утренней зари. С восходом солнца они будут похожи на рассыпанные жемчужины. Время, когда даже последние ночные огни города закрывают глаза. Приближалось утро, которое наступало с неизменным постоянством.
Спустившись с кровати, Рю Довон широко распахнул окно и принялся за уборку. Он расправил смятое за ночь одеяло, придав ему идеальную форму, затем взял ручной пылесос и тщательно, почти дочиста, пропылесосил постельное бельё, после чего снял наволочку и заменил её на свежую, постиранную заранее.
На эту простую уборку уходило ровно десять минут. Затем Рю Довон вошёл в ванную, смежную со спальней. Когда он вышел, справив нужду, почистив зубы и умывшись, на его подбородке не было ни единой щетинки. Недавно он сменил мыло, и теперь от кожи исходил лёгкий аромат масла ши.
Глава 6