Линия смерти | Глава 7
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Да что там. Мы так долго добивались этого контракта, нужно выложиться по полной.
— Говорят, 1204. Это двухместная палата, так что, думаю, будет комфортно.
Не то чтобы Рю Довон был настолько привередлив, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как количество коек в палате, но директор Ким всегда проявлял излишнюю заботу. Рю Довон на это лишь улыбнулся.
Войдя в холл больницы, они окунулись в атмосферу, разительно отличавшуюся от той, что царила снаружи, среди цветов. Здесь было невероятно много людей. Больных и здоровых. Люди были повсюду. Вместе с директор Кимом Рю Довон уверенно направился к лифтам, ведущим в больничные корпуса. «Который сейчас час…»
Именно в тот момент, когда он взглянул на свои часы с золотым корпусом, в его уши ворвалось сразу несколько пронзительных голосов.
— А он что тут делает? Болеет, что ли? Эй, открой список умерших. Посмотри, есть ли там его имя.
— Да нет же! Может, он просто пришёл на обследование! А вдруг у него смертельная болезнь!
— Ох, утащите его кто-нибудь. Ну почему он такой….? Так хочется прибавить себе работы?
Рю Довон, до этого шедший уверенным шагом, резко остановился. Директор Ким, успевший уйти на два шага вперёд, обернулся.
Рю Довон, не поворачивая головы в сторону, откуда доносились голоса, замер и прислушался. Голоса, казалось, звучали прямо у уха, но в то же время доносились издалека. Их было, по меньшей мере, трое.
— Хм. А сегодня он не в костюме. Но красивому парню даже спортивки идут. Угу.
— Он тоже человек, может, ему просто захотелось надеть треники!
— Да уж, оболочка не виновата. Это всё лицо виновато.
— Ах-х… какой красивый. Как думаете, когда придёт день его смерти, он будет работать с нами? Он же такой красивый.
…«Когда придёт день его смерти, он будет работать с ними»? Что это значит? Обычно он бы просто проигнорировал подобный разговор, но сегодня он звучал на удивление отчётливо. За годы работы в этой индустрии он научился одному: и похвалу, и ругань пропускать мимо ушей. Но сегодня, по какой-то странной причине, их разговор задел его. Он не хотел, но не мог не вслушиваться.
— Лифт ужасно медленный. На каждом этаже останавливается.
Они не просто знали, кто он такой, — их разговор, чем больше он вдумывался, становился всё более и более подозрительным. «Может, у меня стресс? Или моему терпению пришёл конец?» Рю Довон обернулся, чтобы наконец рассмотреть этих назойливых созданий, которых он так долго игнорировал. У кафетерия в холле, как и всегда, толпились фигуры в чёрных шляпах-катах и турумаги.
От кафетерия до лифтов было приличное расстояние. Но их щебетание доносилось до него так ясно, будто они стояли рядом, не упуская ни единого слова.
Четверо… Рю Довон впился в них взглядом, изучая их внешность. Резкая граница между белоснежными лицами и шеями говорила о том, что это грим. На веках — тени… нет, скорее, чёткие красные полосы, словно проведённые губной помадой. Видимо, тем же, чем были накрашены глаза, были накрашены и губы — у всех четверых они были алые, будто они только что съели мышь. На грим пекинской оперы это не было похоже…
Приглядевшись, он с удивлением заметил, что под странным гримом скрывались на удивление красивые мужские лица. Все четверо были мужчинами.
Один из них ткнул пальцем прямо в Рю Довона. Остальные трое тут же резко повернули головы в его сторону. Рю Довон не отвёл взгляда, встретившись с ними лицом к лицу, пусть и на расстоянии.
— Что за чушь. Наверное, рядом есть какой-то чувствительный человек. Отсюда дотуда далеко.
— Да нет же! Я точно встретился с ним взглядом!
— Вечно ты паникуешь. Можно же просто пойти и проверить.
Одна из фигур резко дёрнулась вперёд и в одно мгновение преодолела разделявшее их расстояние. По мере приближения он всё отчётливее видел лицо с невиданным ранее гримом. Даже олимпийский чемпион по бегу не смог бы сократить дистанцию так быстро.
Рю Довон, не отрывая взгляда от налитых кровью глаз налетевшего на него мужчины, в последний момент едва заметно отвёл взгляд в сторону. Чтобы это не выглядело неестественно, он перевёл взгляд на меняющиеся цифры на табло лифта.
— Эй. Ты меня видишь? — невысокий темноволосый мужчина заглядывал ему в лицо.
Рю Довон, сделав вид, что достаёт телефон, украдкой посмотрел на его ноги. На автограф-сессии ему показалось, что у них нет ног и они парят в воздухе, но, к своему удивлению, он увидел на нём чёрные кожаные туфли. Поскольку он сейчас снимался в историческом фильме, он прекрасно знал, как называется такая обувь. Через несколько часов ему предстояло надеть точно такие же.
Хыкпхихэ*. Чёрные кожаные туфли, которые носили гражданские и военные чиновники во времена династии Чосон. Рю Довон, опустив голову, делал вид, что смотрит в телефон, но сам, приподняв глаза, искоса смотрел из-под чёлки. Взгляд его скользнул под распахнутые полы турумаги мужчины. На поясе у того был повязан красный пояс-пхумдэ*. Хоть он и отличался по дизайну от того, что Рю Довон носил на съёмках, он прекрасно знал, что означает этот аксессуар. Это был знак различия, указывающий на ранг. «Будь я поближе, смог бы рассмотреть пояса и у остальных троих…»
Странный грим, шляпа-кат и турумаги, разные цвета поясов и даже хыкпхихэ. И вдобавок ко всему, сверхъестественная скорость. Рю Довон не сдержал горькой усмешки.
— Почему он смеётся? Что такое? Похоже, всё-таки не видит.
Мужчина с сомнением посмотрел на Рю Довона, склонив голову набок. Рю Довон, как ни в чём не бывало, убрал телефон и поднял голову. Чего только в жизни не бывает… Поистине, с чем только не столкнёшься. директор Ким, занимавшийся корректировкой расписания, мельком взглянул на усмехнувшегося Рю Довона и огляделся по сторонам.
— Довон, что-то не так? Кто-то шепчется за твоей спиной?
— Нет, дело не в этом. Хён, запишите меня, пожалуйста, на приём к доктору Паку.
Доктор Пак был психиатром, который вёл Рю Довона ещё со времён его стажёрства. Когда-то он ходил к нему так же часто, как воробей залетает на мельницу, но после двадцати двух лет сказал, что больше в этом не нуждается. Директор Ким был уверен, что он полностью адаптировался к жизни в шоу-бизнесе, похожей на джунгли. И вдруг, ни с того ни с сего, в больнице, спустя пять лет, он упоминает доктора Пака.
Испуганный директор Ким, оглядываясь по сторонам, прошептал так, чтобы слышал только Рю Довон:
— У тебя паническая атака? Или ты снова слышишь тиканье часов? Или… э-э… ты чувствуешь какие-то странные симптомы?
В этот момент подошёл лифт. Двери открылись, и из замкнутого пространства высыпала толпа. Рю Довон и директор Ким вошли последними и встали у дверей. Подозрительный мужчина всё ещё смотрел на Рю Довона, скрестив руки на груди.
Рю Довон нажал кнопку закрытия дверей. Щель между ним и мужчиной становилась всё уже. И в тот самый миг, когда толстые створки почти закрылись, он произнёс:
— Что?! Так это правда! Он сказал, что видит меня!
Одна брошенная фраза ввергла в хаос и директор Кима, и незнакомца одновременно.
Вышедший из дома Чха Минхёк держал в зубах сигарету. Он жил в тихом коттеджном посёлке недалеко от горы Пуксан, в самом верхнем доме, ближайшем к горе. В мире людей дом для него был лишь декорацией, необходимой для имитации человеческой жизни, поэтому он выбрал это тихое и уютное место.
Спуск с холма, на котором стоял дом, был довольно крутым. Ничего не поделаешь, раз живёшь на вершине. Умело припаркованная машина выглядела так, будто склон холма был для неё удобной постелью. Чха Минхёк стряхнул пепел и снова затянулся. «Ах, на самом деле, к чёрту эту машину, можно же просто подняться на гору, открыть врата и пройти. Зачем нужно это утомительное вождение? Так утомительно и муторно жить как человек, не будучи им».
Чха Минхёк в человеческом теле умирал дважды. Первый раз — в незапамятные времена, когда он, пронзённый мечом подчинённого, которому доверял, попал в Ад. Там он, как умелый воин, жил припеваючи, пока его не перевели в одиннадцатый круг ада — владения его нынешнего господина. И с тех пор для Чха Минхёка началась бурная жизнь. А всё из-за любовных интрижек его господина, Царя Ёнчхона, и последнего в мире змея-Имуги.
Эта история тоже длинная и бесконечная… Если вкратце, то семена нынешнего порядка были посеяны тогда, когда завистливые Десять Царей Ада решили разрушить их идиллические отношения. Они не только повесили на них все мыслимые и немыслимые обвинения, но и довели до того, что его господин, потеряв память, предстал перед судом и был унижен. Как же он был взбешён, когда смотрел на своего рычащего господина, который забыл даже своего возлюбленного Имуги. Он кричал и буйствовал, что его господин не заслуживает такого унижения, но, чёрт побери, снова очнулся человеком, выброшенным в мир живых.
А вторая смерть настигла его, когда его господин, вернув и память, и своего Имуги, поднял восстание. В человеческом теле он спустился в Ад, где сражался насмерть и героически погиб. Причём рядом с тем самым «качком-свинопасом».
Их жизни отнял господин, и он же их вернул. Поэтому связь между этой троицей была куда крепче, чем казалось на первый взгляд. Чха Минхёк и Ким Сокхо всегда были безгранично преданы Царю Ёнчхону, а тот, хоть и был, по словам Чхоряна, полным отморозком, к своим двум подчинённым относился на удивление снисходительно.
Хыкпхихэ (흑피혜) — это традиционная корейская обувь, которую носили в эпоху Чосон. Буквально переводится как "черные кожаные туфли" (черный - 흑 [хык], кожа - 피 [пхи], обувь/туфли - 혜 [хе]).
Пояс пхумдэ (품대) — это один из видов традиционных корейских поясов, который использовался в основном во времена династии Чосон (1392-1897 гг.). Он был частью официальной и парадной одежды чиновников и знати.