Линия смерти | Глава 11
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Глава 11
Часть 2
— Довон-а, я тут хорошенько подумал, и этот режиссёр Пак — совсем не вариант.
Директор Ким, чье лицо с самого утра говорило о многом, наконец заговорил, с силой вонзив ложку в кипящий глиняный горшочек. Сидевший напротив Рю Довон, перекладывавший на крышку своей пиалы немного пулькоги*, скосил на него взгляд. Во время подготовки к съёмкам обычную еду ему разрешалось есть только в обед, и порция была значительно меньше стандартной. Он не был гурманом, но привык есть много, и за раз мог в одиночку умять целый котелок камчжатхана*. Такая порция для него была что слону дробина, но он безропотно следовал указаниям тренера. Он терпел, зная, что в период отдыха сможет есть вволю.
Рю Довон безвкусно прожёвывал нежное мясо пулькоги* и глотал, будто через силу. Директор Ким всегда удивлялся, как можно есть с таким отсутствующим выражением лица. Словно сам процесс еды был ему в тягость, и он мечтал, чтобы поскорее изобрели питательные таблетки. Поначалу менеджер думал, что еда ему просто не по вкусу, и просил оставить, но однажды, когда Рю Довон с таким же безразличным лицом в одиночку съел шесть порций самгёпсаля* и три порции кимчи-ччигэ*, он подумал: «Да что с этим парнем не так?»
— Почему? — спросил Рю Довон, скатывая шарик из риса.
Из-за этого вопроса директор Ким на мгновение забыл, что хотел сказать, и схватился за раскалившуюся в горшочке ложку.
— Да потому что… Это же откровенное хамство! Если он так ведёт себя на работе, то какого свинства можно ждать в неформальной обстановке?
— Тебе вообще всё равно? Как можно так нагло хамить при первой же встрече? Ты ведь не новичок, не какой-то безымянный актёр. Если разобраться, он и с маститыми ветеранами так же себя вёл, понимаешь?
Рю Довон посмотрел на разгоряченного господина Кима и слегка склонил голову набок.
— Его манеры — не моё дело… А вот специалист он, похоже, отличный. Для меня это главное.
— Как ты можешь быть в этом уверен? По мне, так он просто самое обыкновенное трепло.
Слово «режиссёр» куда-то испарилось, уступив место пренебрежительному «он». Рю Довон усмехнулся, глядя на директора Кима, который вёл себя так, словно отговаривал дочь от неподходящего жениха.
— Когда мы случайно столкнулись, его тело было твёрдым, как камень. Не думаю, что это мышцы, накачанные в спортзале. Да и сила у него… несравнима с моей. Думаю, он мог бы стать отличным наставником.
Прошло три дня с тех пор, как он прошёл импровизированный тест у Чха Минхёка, ставшего вдруг режиссёром Паком. Рю Довон отчётливо помнил ту мощь, которую он почувствовал даже сквозь одежду.
Сказать «камень» — не сказать ничего. Ощущение было такое, будто он врезался в телеграфный столб или скалу. Рю Довон и сам никогда не жаловался на силу, но тут его одолел мужчина, вооружённый всего лишь веткой. Он мог поднять сорокакилограммовую гантель, и рука бы не дрогнула, а в схватке с Чха Минхёком всё его тело свело судорогой, и он покрылся испариной.
Такое тело невозможно создать искусственно, даже если очень постараться. Это были «жизненные мышцы», затвердевшие от постоянного труда. Он инстинктивно понял, что в мастерстве этого человека сомневаться не стоит. Вот и всё. Поэтому характер Чха Минхёка его совершенно не волновал. Хотя он и не подозревал, что директор Ким будет так переживать.
«Всё равно мы будем видеться только на тренировках, и других причин для встреч не будет. Так какая мне разница, психопат он или монстр? Абсолютно никакой».
— Довон-а, ты такой покладистый, просто беда. Если тебя кто-нибудь попросит стать поручителем или одолжить свой счёт, ни в коем случае не соглашайся. Понял? Даже если будут показывать выписку из реестра, делай вид, что ничего не видишь.
— Такого не будет, так что ешьте, пожалуйста.
— …Ха-а. Нет, так не пойдёт. Надо позвонить режиссёру Юну и высказать ему всё.
Директор Ким, уже доставший телефон, замер от оклика Рю Довона. Рю Довон прополоскал рот водой и поставил стакан.
— Не надо. Режиссёр Юн болен, зачем создавать ему лишний стресс? И он же из лучших побуждений для меня старался, это будет непорядочно. Завтра у меня с ним занятие, я сам посмотрю, и если что-то не так, скажу вам.
— Дово-о-он-аа. Ну ты пра-а-авда…
— Если я сказал «не надо», значит, не надо. В этой сфере он намного известнее меня.
Рю Довон вернул директор Киму его же слова и, выразительно взглянув, отложил палочки. Казалось, он почти ничего не ел, но тарелка из-под риса и пулькоги была абсолютно чистой. За то время, пока директор Ким съел три ложки риса, Рю Довон уже закончил. Только когда он ел салат, его трапеза растягивалась. Директор Ким быстро запихал в рот остатки еды.
— Ла-адно. Ефи ты так говоишь, то нисего не поделаефь. Вошми увоки и скафи мне. (Ладно. Если ты так говоришь, то ничего не поделаешь. Возьми уроки и скажи мне.)
— Да. Вы же передали сценарий? — Рю Довон прекрасно понял его, несмотря на набитый рот.
Директор Ким торопливо проглотил еду.
— Да. Сказал, что режиссёр Юн передал сценарий лично.
«Кстати, мы ведь так и не договорились, где и во сколько встретиться. Насколько я знаю, завтра у меня только дневное радио-шоу». Рю Довон посмотрел на макушку директора Кима, который снова увлечённо жевал, опасаясь, что заставляет ждать, и бесшумно поднялся.
— «Ах, режиссёр. Не лучше ли дать номер мне…».
— «Ты что, его родил? Что за контроль на каждом шагу?»
— «…Что?! Ха, ха-ха, ха-ха-ха, родить-то я его может и не родил, но я всё-таки его менеджер…?»
— «Слушай. Мне плевать, менеджер ты или его мамаша, пусть звонит сам. Я стеснительный».
Ему вспомнился мужчина, который продиктовал одиннадцатизначный номер, начинающийся на 010, и исчез, оставив после себя лишь ледяной вихрь. В каком месте пряталась его “стеснительность”, было совершенно непонятно.
Выйдя из ресторана, Рю Довон нашёл в контактах «Режиссёр Пак Чхоль У» и нажал вызов. Раздались монотонные гудки, затем оборвались, и в ухо проник приятный, глубокий голос.
Брови Рю Довона слегка нахмурились. Это был не тот голос.
— Алло? Вы, наверное, ошиблись номером?
— Чего? Че-е-его? Рю Довон? «Зонтик»? Тот самый красавчик? — глубокий голос мгновенно изменился.
Рю Довон, подумав, что ошибся номером, отнял телефон от уха. На экране чётко высвечивалось: «Режиссёр Пак Чхоль У».
— Это не телефон режиссёра Пак Чхоль У?
— Ты что, про „Рисовые пирожки от Токкэби“ не слышал?! Мы получили заказ на пэксольги от „Зонтика“, такими мимимишными и крошечными их сделали, и даже лично доставили!
«При чём тут „Зонтик“? И какие ещё пэксольги?» Рю Довон, не зная, что делать с этим странным звонком, вдруг вспомнил фургончик с едой, который стоял у съёмочной площадки несколько дней назад. «Может, он говорит о поддержке от фанатов? Но почему тогда на звонок режиссёру Паку отвечает этот человек…»
Рю Довон открыл было рот, чтобы спросить: «А вы, собственно, кто?», как вдруг из трубки донеслась отборная брань, и звонок оборвался.
Рю Довон опустил телефон и с недоумением уставился на заставку с закатом.
— Сдохнуть захотел? Какого хрена ты отвечаешь на чужие звонки, урод?
Чха Минхёк, внезапно проснувшись, вылетел из комнаты с взъерошенными, как воронье гнездо, волосами и вырвал телефон из рук Чхоряна. Это был один из десяти рабочих телефонов офиса, номер 8. Тот самый, который он дал Рю Довону. Чхорян, выпучив и без того огромные глаза, прокатил взглядом по растрепанному виду Минхёка и фыркнул:
— Ты чего опять здесь ночуешь, когда у тебя свой дом есть?
— А тебе какое дело? Заткнись и проваливай.
— А вот и не хочу. И не заткнусь, и не провалю. Что сделаешь?
Из-за Чхоряна, припёршегося ни свет ни заря, сон Чха Минхёка как рукой сняло, словно его окатили ледяной водой. Теперь, даже если захочет, не уснёт. Хотя уже давно перевалило за два часа дня, для Чха Минхёка, который на всю ночь увяз в трясине отчётов и прилёг поспать всего на пару часов в спальне офиса, это было всё равно что раннее утро.
— А почему этот красавчик звонил на этот телефон? Хм-м-м. Говорят, среди тех, кто работает в этой сфере, есть люди с «открытыми глазами». Может, и этот красавчик из таких?
Чхорян продемонстрировал свои дедуктивные способности. Похоже, до ушей токкэби слухи об отборе кандидата в жнецы ещё не дошли. «А раз об этом знают лишь немногие, значит, нужно во что бы то ни стало обеспечить его безопасное прибытие». Чха Минхёк вместо ответа зевнул так, что чуть рот не порвал.
— Ах ты ж паразит! Говори! Почему этот красавчик звонил и искал какого-то Пак Чхоль У!
— Вали, вали отсюда. А? Ну же, проваливай!
Он подтолкнул Чхоряна к выходу, но тот упёрся пятками в пол, демонстративно сопротивляясь. Однако сила Чха Минхёка была настолько велика, что Чхорян был вынужден ковылять, скрипя пальцами ног по полу.
— Отпусти! Ты такой же бессовестный, как и твой царь! И жить тебе недолго с таким скверным характером!
— Я уже дважды подыхал, думаешь, третий раз что-то изменит? Проваливай.
— Я не к тебе пришёл, а к Ким Сокхо!
— Вечно из-за этого качка одни проблемы. Говорил же, не пускать кого попало. Ему что, в голову вбить надо, чтобы дошло?
Ни за что ни про что досталось и Ким Сокхо, который ушёл в загробный мир на совещание стратегов. Чха Минхёк быстро открыл три замка на двойной двери и пнул Чхоряна под зад.
— Уходи. И счастливого пути на хрен.
— Ах ты ж… Чтоб тебя разорвало, дерьма ты кусок!
Было плевать на проклятия, доносившиеся из-за толстой железной двери. Чха Минхёк просто захлопнул её. Замки защёлкнулись так же быстро, как и открылись. Силач Чхорян мог бы и выломать дверь, но он не станет делать такую глупость, зная, что господин за это оторвёт ему все конечности.
Пулькоги (불고기) – тонко нарезанные ломтики мяса, маринованные в сладковато-соленом соусе, и обжаренные на гриле или сковороде.
Самгёпсаль (삼겹살) – это одно из самых популярных и культовых блюд корейской кухни, представляющее собой толстые ломтики свиной брюшины (грудинки), которые обычно не маринуются и не посыпаются специями.
Кимчи-ччигэ (김치찌개) – это популярное острое корейское рагу из кислого кимчи, мяса (чаще всего свинины) и тофу, которое подается очень горячим.