Съешь меня, если сможешь (Новелла) | Глава 2
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— И в этот раз ты отлично поработал, Миллер.
Глава фирмы, явившийся в офис лично, одарил его лучезарной, как в рекламе, улыбкой и протянул руку. Доминик, неторопливо обогнув стол из темного дерева, позволил проступить на лице выверенной тени улыбки и коснулся протянутой ладони. Глава тут же, словно только этого и ждал, шагнул навстречу, заключил его в короткие объятия и энергично похлопал по спине.
От подобных проявлений фамильярности по спине Доминика всякий раз пробегал холодок. Это было даже не неприятие — скорее физическая брезгливость, которую предельно социализированный разум научился стоически хоронить под маской невозмутимости.
Вовремя отстранившись и естественно высвободив руку, он с легкой, ничего не выражающей улыбкой посмотрел на начальника сверху вниз. Тот, не скрывая радости, сыпал восторженной похвалой:
— Ты всё-таки лучший! Каждый раз выдаешь невероятные результаты! Ну почему ты отказываешься от предложения стать партнером? Ты ведь мог бы получать гораздо больше!
Доминик позволил повиснуть короткой паузе, однако в глазах главы фирмы по-прежнему плескалось неподдельное сожаление. И тогда Доминик все же ответил:
— Вечно ты одно и то же, — Глава фирмы горько усмехнулся, но тут же нахмурился. — Если вдруг получишь предложение от другой фирмы, сразу скажи мне. Какие бы условия ни были, я предложу вдвое больше.
Эту фразу Доминик слышал так часто, что мысленно отключался, едва она начиналась. Говорил начальник это всерьез или нет, не имело ни малейшего значения. Если он решит уйти, никакие уговоры не помогут.
— Так, раз дело закрыто, значит, снова возьмешь отпуск? С какого по какое планируешь? — осознав тщетность уговоров, глава быстро сменил тему. Доминик охотно поддержал:
— Как только закончу с бумагами в офисе. Думаю отдохнуть недели две.
— Две недели, понятно. — Начальник кивнул и, глубоко вздохнув, сменил тон на более бодрый. — Что ж, хорошенько отдохни. Забудь о работе, проветри голову!
Глава разразился коротким, но оглушительным смехом и, довольный произведенным эффектом, повернулся. Его взгляд случайно зацепился за шахматную доску, стоявшую на столе, и он с живым интересом спросил:
— А здесь как успехи? Белые выигрывают?
— Пока нет, — ответил Доминик, тоже посмотрев на доску. — Из-за суда не мог сосредоточиться. Теперь, когда процесс позади, пора поставить мат.
— Ясно. Ну, устрой им полный нокаут, как в зале суда!
Начальник, помахав на прощание кулаком, вышел, и его тяжелые шаги затихли в гулком коридоре. Наконец-то Доминик остался один. Он позволил себе один-единственный шумный выдох, сбрасывая с плеч невидимый груз чужого присутствия. На кабинет опустилась долгожданная тишина. Перед тем как уйти в отпуск, нужно было навести порядок в документах. Он уже взялся за работу, как эту тишину пронзил резкий треск телефона.
Нажав кнопку спикерфона, Доминик коротко ответил. Бесцветный голос секретарши заполнил кабинет.
— Мистер Миллер, к вам посетитель. Эшли Доусон.
Пальцы Доминика замерли над клавиатурой.
— Говорит, вы встречались на недавней вечеринке, — продолжила секретарша. — Он хотел бы лично извиниться за испачканный костюм.
Только тогда он вспомнил. Не лицо, а скорее ощущение: мимолетное прикосновение, дерзкий взгляд и еще более дерзкое предложение денег.
«Зачем он вдруг заявился? Что задумал?»
Одно его слово — и этот парень уйдет ни с чем. Возможно, больше никогда не появится, и эта мелкая досадная рябь на воде исчезнет. Это было бы логично. Просто. Но внезапно Домиником овладел интерес. Он некоторое время молчал, занеся палец над кнопкой отключения, взвешивая на невидимых весах свою тягу к порядку и этот иррациональный импульс. Любопытство победило.
И наконец он медленно произнес:
Он нажал кнопку, обрывая связь. Через несколько секунд в дверь раздался тихий, но уверенный стук. Доминик не двинулся с места, выжидая, как хищник в засаде. Дверь отворилась, и на пороге, в прямоугольнике света из коридора, появился тот, кого он и ожидал увидеть.
Лицо с длинными миндалевидными глазами, которые от улыбки превратились в смеющиеся полумесяцы, озарилось светом. Доминик, не вставая с кресла, просто смотрел на него. Мужчина, чье мимолетное прикосновение на вечеринке оставило неприятный осадок, уверенно пересек кабинет и, остановившись у стола, протянул руку.
— Спасибо, что согласились встретиться. Эшли Доусон.
Доминик коротко, лишь из вежливости, коснулся протянутой ладони, не сводя с Эшли изучающего взгляда.
— Как вы меня нашли? — спросил он, отпуская руку.
— Офис Доминика Миллера, я думаю, известен всем.
Его глаза еще больше сузились. Глубокие ямочки у самых уголков губ и впрямь напоминали чью-то пошлую поэтическую строку об «ошибке ангела».
«Расчетливая и выверенная деталь», — мысленно усмехнулся Доминик. Один лишь факт, что тот явился сюда, не оставлял сомнений: инцидент с вином был подстроен.
Медленно откинувшись на спинку кресла, Доминик позволил себе жест, полный снисхождения. Он смерил гостя долгим, откровенно высокомерным взглядом, который медленно прошелся от безупречных туфель до уверенной улыбки.
— Пролить вино на пиджак — не слишком ли избитый приём?
В ответ раздался негромкий уверенный смех, лишенный и тени смущения.
В его облике, казалось бы, лишенном всякой угрозы, чувствовался стальной стержень. Эшли не просто не оробел перед холодным приемом. Он наслаждался им, держась с вызывающей легкостью человека, который привык быть хозяином положения. Он без дальнейших предисловий изложил цель своего визита:
— На самом деле, я пришел с предложением.
— Предложением? — Доминик переспросил так, словно это слово было редким иностранным термином, значение которого он силился понять.
Людей, осмелившихся бы обратиться к Доминику Миллеру с «предложением», в мире было крайне мало. А этот человек делал это уже во второй раз. Однако улыбка ни на миг не сходила с его лица. Эшли извлек из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и точным плавным движением положил ее на стол.
— Я хочу переманить вас в нашу фирму, мистер Миллер.
Эшли чуть пододвинул визитку по полированной поверхности стола и снова выпрямился. Доминик молча опустил взгляд на картонный прямоугольник, затем, не торопясь, накрыл его пальцами. «Консультант» — как банально и предсказуемо для человека его профессии.
Пока Доминик лениво скользил взглядом по тисненым буквам, Эшли говорил:
— Как вы знаете, наша фирма уже десять лет бессменно занимает первое место в США. Если вы перейдете к нам, мы гарантируем вам лучшие условия.
Что ж, такой напор был по-своему свеж. Уверенная, хорошо поставленная речь, в которой не было ни тени сомнения, — то ли результат блестящей подготовки, то ли свойство натуры.
«Занятно.» — Вдруг подумал Доминик. Уже одно то, что этот человек сумел на мгновение пробить ледяную корку его вселенской скуки, было определенным достижением. Потому он коротко бросил:
— Для начала мы готовы предложить вам позицию партнера, — произнёс Эшли ровно, без запинки, будто заранее репетировал каждое слово.
Он плавно перешёл к деталям, тщательно выкладывая одну заманчивую перспективу за другой. Однако условия, казавшиеся столь выгодными, быстро обесценивались — стоило им прозвучать, как они теряли свою значимость, сливаясь в общий гул. Для Доминика эта речь вскоре стала просто фоном: слишком предсказуемо, слишком мелко, чтобы всерьёз увлечь. Его интерес погас так же внезапно, как вспыхнул. Вся сцена будто померкла, оставив в фокусе лишь одно — движения губ собеседника.
Он следил за этим ртом с почти гипнотическим вниманием.
Внутри вспыхнула острая мысль: «Эти губы можно было бы занять гораздо интереснее, чем пустой болтовнёй».
Стоило кончику языка мелькнуть меж приоткрытых губ, как воображение выдало Доминику картинку — непрошеный, обжигающе четкий. Заставить этого человека встать на колени прямо здесь, на дорогом ковре его кабинета. Занять этот красивый рот чем-то куда более интересным, чем деловые предложения. А лучше — сорвать этот безупречный пиджак, разорвать тонкую ткань рубашки. Увидеть, какого цвета у него соски, и станут ли они такими же твердыми и темными, как кончик этого языка, когда тело охватит возбуждение.
— Итак... — Голос Доминика, прорезавший тягучий поток слов, прозвучал неожиданно резко и низко. Он медленно поднялся с кресла.
Эшли умолк на полуслове, но не шелохнулся. Лишь его глаза, расширившиеся на долю секунды, внимательно следили за тем, как Доминик неторопливо огибает стол, вторгаясь в его личное пространство. Шаг. Еще один. Хищник сокращал дистанцию. Он остановился так близко, что, казалось, мог почувствовать тепло чужого тела и уловить тонкий аромат дорогого парфюма в общем воздухе, который они теперь делили.
Фамилия прозвучала тихо, почти интимно. Доминик медленно поднял руку. Его ладонь, вместо того чтобы коснуться щеки, нежно очертила ушную раковину — жест, полный обманчивой ласки, — и властно легла на затылок. Пальцы зарылись в шелк волос.
— Ты думаешь, я расплачусь от радости, услышав эти условия?
Гнев так и не прорвался наружу — голос Доминика звучал низко, мягко, с едва заметной усмешкой, больше похожей на намёк, чем на упрёк. Ладонь на затылке плавно подтянула Эшли ещё ближе; между ними осталась лишь горячая ширина одного вздоха.
— Нет?.. — вопрос сорвался тихо, словно Эшли проверял, достаточно ли близко подошёл. Под взглядом Доминика на щеках вспыхнул румянец. — Я надеялся… по крайней мере, это не вызовет у вас неприязни. Прошу прощенияю.
— Прошу прощения, — фраза, начавшаяся как оправдание, под тяжестью взгляда сверху вниз превратилась в извинение.
Эшли говорил сдержанно, но под взглядом Миллера фраза не удержалась в рамках формального извинения и обернулась настоящей капитуляцией. Однако он не отступил. Сделав короткий вдох, Эшли едва заметно выпрямился, собирая по крупицам рассыпающееся самообладание. Встретил взгляд Доминика — прямой, пусть и слегка натянутый, как трещащий под напряжением канат.
— Возможно, у вас есть встречные предложения? Мы готовы рассмотреть любые условия, которые вас устроят.
Он изобразил мягкую улыбку, едва заметную, только чтобы не вызвать раздражения и разрядить напряжение. Доминик не спускал с него взгляда, глядя сверху вниз, как хищник изучает каждое движение своей жертвы. Линия шеи у Эшли казалась уязвимо тонкой и хрупкой — словно у лесного оленя, которого легко согнуть одной рукой.
Сердце Доминика ускорило ход при одной мысли о том, как его пальцы оставят на этой коже глубокие алые следы, растекающиеся по нежной поверхности.
Внутри всё сложилось в одну мысль.
Доминик был уверен даже несмотря на отсутствие запаха. Вокруг витал только его собственный едва уловимый аромат, привычно окутывающий всё пространство.
«Этот парень на блокаторах. Вот почему он так искусно держит лицо и выдерживает дистанцию», — с холодной точностью отметил он.
— Мистер Миллер? — произнес Эшли чуть тише.
Доминик всё так же молча наблюдал, не сводя глаз. В этот момент он позволил себе отпустить контроль, и его собственный запах начал набирать силу, наполняя воздух плотной тёплой волной феромонов, которая обволакивала.