Линия смерти | Глава 22
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Сигарета медленно тлела в пальцах мужчины, который сидел, закинув ногу на ногу, на диване в офисе. Стоявший рядом Ким Сокхо, заложив руки за спину, искоса поглядывал на отчёты, которые тот просматривал, и с трудом подавлял растущую тревогу. «Почему так тревожно? Нет ведь причин для беспокойства, так почему?»
Глубоко затянувшись и затушив сигарету в хрустальной пепельнице, мужчина бросил свиток. Ким Сокхо, почувствовав себя так, словно швырнули его самого, вздрогнул и откашлялся.
— Где Минхёк? — раздался низкий, глубокий голос.
— Генерал Чха всё это время был рядом с кандидатом в жнецы, сейчас, должно быть, уже летит сюда… Думаю, почти на месте.
Мужчина впился в него пронизывающим взглядом. Ким Сокхо, чтобы не попасть под горячую руку, поспешно исправился:
— Будет здесь минут через пять. Кстати, господин директор, может, хотите шоколада? Сегодня утром забрал, кондитер дважды сказал, что в этот раз он получился особенно удачным.
Разумеется, это была отчаянная ложь — кондитер ничего такого не говорил. Словно в ответ на старания Ким Сокхо, пытавшегося выиграть время, снаружи раздался звук с силой захлопнувшейся автомобильной дверцы. Ким Сокхо, как можно медленнее доставая коробку с шоколадом, облегчённо вздохнул.
Вслед за этим послышались щелчки трёх замков, и тяжёлая двойная дверь распахнулась. Войдя в офис, Чха Минхёк сразу заметил мужчину и подошёл к нему. Ким Сокхо, поставив шоколад на стол, уже успел ретироваться на своё место и делал вид, что работает, стуча по клавиатуре.
— О? Господин директор пожаловал.
Не испугавшись пронзительного взгляда, Чха Минхёк, ослепительно улыбаясь, уселся на диван и принялся разыгрывать спектакль:
— Я, ваш покорный слуга, всё это время пытался удостоиться вашей аудиенции, но был так занят, что это оказалось непросто.
— Я слышал, ты вытряс из кумихо защитный амулет.
«Ах, И Чонъюн, ублюдок… Вот же трепло…» Он с ненавистью посмотрел на Ким Сокхо, но тот, спрятав своё огромное тело за монитором, лишь стучал по клавишам, тихо, как мышь. Чха Минхёк яростно почесал затылок.
— К кандидату в жнецы всякая дрянь липла, так что я решил предотвратить неприятности. Не поймите неправильно. Я же не могу всё время быть рядом, когда работаю, так что это была вынужденная мера. К тому же, это первый за долгое время кандидат, так что я, как командир гвардии, обязан о нём позаботиться…
Чха Минхёк, который без умолку излагал свои оправдания, услышав леденящий тон, тут же заткнулся. Директор улыбался, но Чха Минхёк, проведший с ним бесчисленное количество лет, прекрасно знал двойное значение этой улыбки. Сейчас нужно было не оправдываться, а каяться.
Из пальцев директора вырвалась искра и подожгла кончик сигареты.
— Что?! Ай, нет. С чего бы это?
И Чонъюн, а теперь ещё и директор спрашивают, нравится ли ему Рю Довон. Конечно, директор выразился куда прямее, но смысл был тот же. Чха Минхёк, отчаянно жестикулируя и мотая головой, отрицал всё, раздувая ноздри.
— Директор, вы же знаете, у меня очень специфический вкус. Ростом должна быть мне по грудь, с кроличьей мордашкой и весёлым нравом, иначе у меня и сердце не дрогнет. Так с чего бы моему хую дёргаться при виде какого-то мужика? Мой член твёрд как камень, такого никогда не случится.
Даже в такой ситуации его гордость за своё достоинство просто зашкаливала. Директор лишь хмыкнул в ответ на пылкие отрицания Чха Минхёка.
— Конечно. Разве я посмею лгать вам, Великий Царь… то есть, директор.
Быстро докурив сигарету, директор выпустил последний клуб дыма и лениво указал на пустующее кресло Ким Сокхо.
Ким Сокхо, до этого прятавшийся под столом, обнимая свой драгоценный веер как самое дорогое сокровище, на четвереньках выполз и положил перед Чха Минхёком стопку документов. Он делал вид, что не замечает устремлённого на него яростного взгляда, и смотрел в сторону. Чха Минхёк, не веря своим глазам, уставился не на иероглифы на свитке, а на листы формата А4, плотно исписанные шрифтом «Hamchorom Batang*». Его губы задрожали.
— Эй, блять, качок хренов, это ещё что такое?!
Предчувствуя неладное, его рот без фильтрации извергал ругательства даже перед директором. Ким Сокхо, прежде чем хоть что-то объяснить, замахал руками, пытаясь успокоить Чха Минхёка, который уже пылал от ярости.
— Ничего особенного. Просто рутинная работа, которую я откладывал из-за её хлопотности… Это отчёт о незарегистрированных в ассоциации экзорцистах, которые бездумно охотились на злых духов и в итоге сами стали ими. К счастью, они не выехали за границу и не прячутся на островах. Если все воины возьмутся за дело…
Он не смог договорить, видя, с каким выражением лица, полным нескрываемой ненависти, на него смотрит Чха Минхёк. Почувствовав себя виноватым, Ким Сокхо замолчал. Чха Минхёк же, без всякого страха, обратился напрямую к директору:
— Так разве это не работа для официально зарегистрированных экзорцистов? Почему для такого пустякового дела нужно привлекать воинов?
«Дело не в том, что я беспокоюсь о Рю Довоне. Абсолютно не в том, что я вспомнил, как он чуть не проломил себе голову из-за призрака. Я же сунул ему в карман защитный амулет, так о чём беспокоиться?»
Он ещё не успел прикрепить второй талисман в его доме. Защитные амулеты, предназначенные для дома, наиболее эффективны, когда крепятся прямо на входную дверь. Даже если духи не смогут подобраться близко, пока он носит талисман при себе… Для человека дом, несомненно, гнездо и самое комфортное место. Нет ничего плохого в том, чтобы наложить двойной или тройной барьер. Главное, если этот парень собирается работать до самой смерти, то хотя бы спать он должен спокойно…
От этого ледяного предупреждения прищуренные глаза Ча Минхёка резко распахнулись. Кажется, он на мгновение потерял связь с реальностью.
— А когда это ты выбирал, какую работу делать?
В конце концов, Чха Минхёк, посмевший пререкаться с самим правителем Ада, с глухим стуком опустился на колени. Как бы ни был важен Рю Довон — да нет! не так уж и важен, — но сама мысль о ком-то другом в присутствии своего господина, которому предстоит служить вечно, была тяжким преступлением. Царь Ёнчхон, не удостоив взглядом своего кающегося подчинённого, пробежал глазами по другим документам, которые протянул ему Ким Сокхо.
— Это секретный документ от начальника Кё. Упомянутый человек — экзорцист, не зарегистрированный в ассоциации из-за недостаточной квалификации, но сейчас находится под защитой доброго духа. Кажется, потому, что он ещё ребёнок… Он весь покрыт призрачным ядом, к нему невозможно прикоснуться, ситуация сложная. Но при этом его имени в списке умерших нет.
Документ, брошенный на колени Чха Минхёка, соскользнул и покатился по полу. Тот, не поднимая головы, тихо ответил:
«Эх…» — глядя на упрямого Чха Минхёка, Ким Сокхо мысленно цокнул языком. «Сказал бы просто, что хочет с ним переспать, и Великий Царь не стал бы так злиться… Зачем было врать? Ведёт себя как подросток в запоздалом пубертате. Он же знает, что если говорить нашему господину правду, то он, хоть и бывает страшен в гневе, к нам всегда снисходителен».
Затем он на мгновение представил себе тяжело дышащих, сплетающихся в объятиях Чха Минхёка и кандидата в жнецы и, содрогнувшись от отвращения, помотал головой. «Это, безусловно, самая безумная фантазия в моей жизни». А Чха Минхёк всё это время смиренно ждал лишь одного — приказа Царя Ёнчхона встать.
Глаза жгло и сушило из-за того, что линзы не снимались весь долгий день изнурительных съёмок. При каждом моргании линзы будто прилипали к векам, создавая ощущение, что они вот-вот порвутся, но поскольку кран-камера работала одним непрерывным дублем, он терпел боль до самого конца. Едва режиссёр скомандовал "Снято", Рю Довон позвал директора Кима,который уже стоял наготове с контейнером для линз и искусственными слезами.
Он вскрыл одноразовую ампулу и закапал несколько капель в сухие глаза, а затем снял линзы. Уже от этого стало легче. Он вылил остатки капель в раздражённые глаза и, дав слезам протечь, избавился от ощущения песка. Менеджер Ким протянул ему открытый контейнер. Надев обратно очищенные линзы, Рю Довон взглянул на раствор и увидел плавающие там мельчайшие песчинки. «Вот почему глаза так болели, будто их режут». Когда приходилось снимать сцены, где нужно было кататься и бегать по земле, линзы всегда доставляли ему мучения.
— Господин Довон, у вас же плохое зрение, почему не сделаете лазерную коррекцию? — спросил художник-постановщик, поправлявший декорации.
— У меня сильный астигматизм, но зрение не настолько плохое, чтобы делать операцию. И у меня тонкая роговица.
— Ничего в этой жизни просто не бывает.
— У вас глаза красные, давай сделаем небольшой перерыв.
Искусственные слёзы текли так же обильно, как настоящие, поэтому к Довону подошла стилистка и осторожно припудрила ему лицо. Предусмотрительный менеджери Ким даже принёс горячий компресс, чтобы снять покраснение с глаз.
Рю Довон устроился на стуле рядом с режиссёром, где красовалось его имя. На двух больших мониторах мелькали фигуры суетящихся членов съёмочной группы. Он приложил к глазам компресс, завёрнутый в платок. Уставшие от съёмок, длившихся с пяти утра, глаза от тепла тут же закрылись, и накатила дремота.
— Да сколько мне еще стоять здесь, как в наказание, рядом с тобой? — раздался рядом раздражённый возглас.
К сожалению, это был не режиссёр. Рю Довон опустил грелку и поднял голову. Перед ним, скрестив руки на груди, с недовольным лицом стоял жнец, который несколько дней назад рылся в его карманах в гримёрке студии.
— Да ты хоть представляешь, насколько я занят? Я не могу заниматься своими делами, а торчу рядом с тобой, как фонарный столб! Я не был бы жнецом, если бы был этим доволен!
— А зачем вы без разрешения трогали мои вещи?
Жнец, которому нечего было возразить, резко захлопнул рот. Рю Довон снова приложил грелку к глазам.
И почему же… куда делась та шумная орава жнецов, которая вечно крутилась возле него, когда он был свободен, и почему этот жнец остался один, словно оторванный от мира остров? На то были свои причины.
Hamchorom Batang (함초롬바탕) — это корейский шрифт, который относится к типу serif (антиквенных) шрифтов, то есть у него есть небольшие засечки на концах штрихов, как у Times New Roman в латинице. В корейской типографике такой стиль шрифтов называется "Batang" (바탕), что буквально означает "основа" или "база", и они часто используются для основного текста благодаря своей хорошей читаемости.