Отвали (Новелла) | Глава 25
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
— Слушай, после того, как Херст вступил в клуб, «Лилит» как-то очень уж внезапно исчезла, верно? — значительно понизив голос, сказал Брэд.
— Ну и что с того? — машинально переспросил я, но тут же догадался, к чему он клонит. — Ты хочешь сказать, что Люсьен как-то с этим связан?
Я демонстративно откинулся на спинку стула, всем своим видом давая понять, что считаю подобные предположения полным бредом.
Но Брэд, не обращая внимания на мой скепсис, с непробиваемой серьёзностью продолжал гнуть свою линию:
— Да ты просто подумай сам, Дилли! Все эти ребята из «Лилит» — один за другим — то оказались серьёзно ранены, то внезапно перевелись в другую школу, то у них возникли еще какие-то проблемы… В итоге все до единого ушли. А с этим твоим Херстом ничего не случилось, он один-единственный остался в полном порядке. Ну и как, скажи на милость, такое вообще возможно, если это не он сам что-то с ними со всеми сделал?
— По-твоему, Люсьен в одиночку сумел «выжить» из школы десятки здоровенных лбов из «Лилит»? — с откровенным недоверием возразил я. — И это, по-твоему, хоть сколько-нибудь логично? Главное — зачем Люсьену это делать? С какой такой стати?
Брэд вместо ответа лишь неопределённо нахмурился. Судя по всему, о мотивах он действительно как-то не подумал. Это лишь укрепило меня во мнении, что он несёт откровенную чушь.
У любого действия, тем более такого масштабного, должна быть веская причина. Уничтожить целый клуб, да еще и без какой-либо внятной цели? Люсьену? В одиночку? Чем больше я об этом думаю, тем более абсурдной кажется вся эта теория.
— Эми, ну ты-то хоть не веришь во всю эту ахинею? — повернулся я к Эмилио, отчаянно ища поддержки.
Но Брэд снова, не дав Эмилио и рта раскрыть, перебил меня:
— Да он же доминантный альфа, пойми ты наконец! — Брэд буквально вцепился в свой единственный аргумент. — А раз он доминантный альфа, то он способен на такое, и сделает это без малейших колебаний! Ты вспомни, что было всего час назад! Что он вдруг вытворил в машине? Из-за какого-то несчастного места на заднем сиденье устроил такую дикую сцену — он же явно не в себе! Этот парень просто псих, самый настоящий!
— И какое всё это имеет отношение к исчезновению «Лилит»? — резко переспросил я.
Да, поведение Люсьена в машине было, мягко говоря, чрезмерным, но это… это уже какие-то совсем дикие необоснованные домыслы. К тому же, подобные бездоказательные оскорбления ничем не лучше того же физического насилия.
Я с внезапным отвращением вспомнил этого холёного секретаря Херста-старшего, который нёс очень похожий бред, и на душе стало еще гаже.
— Ты что, всерьёз думаешь, что доминантные альфы — это какие-то супергерои из дешёвых комиксов? — не выдержав, резко бросил я Брэду. — Или, может, злобные инопланетяне из фильмов ужасов? Ты можешь говорить хоть что-нибудь по существу, а не выдумывать?!
Но Брэд лишь упрямо мотнул головой, не собираясь отступать от своего:
— Он — социопат, Дилли. А для таких цель всегда оправдывает средства, они не погнушаются абсолютно ничем для её достижения. — По всему было видно, что он твёрдо убеждён в своей правоте. И прежде, чем я успел подобрать слова для очередного возражения, он предостерегающе прошептал: — Ты тоже… будь с ним поосторожнее. Серьёзно.
Сказав это, Брэд откинулся на спинку стула и с самым невозмутимым видом, словно ничего и не произошло, принялся доедать свою картошку фри. Я снова открыл рот, чтобы высказать всё, что думаю, но тут Эмилио украдкой стрельнул глазами, кивая куда-то мне за спину. Я мельком обернулся и увидел возвращающегося из туалета Люсьена. Пришлось поперхнуться словами и замолчать на полуфразе.
Люсьен молча опустился на своё место. Брэд, до этого с аппетитом уплетавший остатки картошки фри, небрежно вытер руки и рот бумажной салфеткой и поинтересовался:
— Ну что, двигаем? Или кто-то ещё что-нибудь будет?
— Не, я всё, — я отрицательно мотнул головой. Эмилио тоже согласно кивнул. Я перевёл взгляд на Люсьена — тот как раз неторопливо доставал наличные из кармана брюк. Мы быстро прикинули в уме, кто сколько должен и тут же, не отходя от стола, расплатились. А после потянулись к выходу из кафе.
На обратном пути, дабы избежать новых ненужных конфликтов, я без лишних слов сел на переднее пассажирское сиденье. Люсьен, не проронив ни звука, последовал моему примеру и молча занял своё прежнее место на заднем сиденье, рядом с Эмилио.
После молчаливого возвращения на территорию школы, мы сухо попрощались с Брэдом и Эмилио у ворот общежития и разошлись по своим корпусам. Как и всегда после совместной тренировки, я направился к своему общежитию бок о бок с Люсьеном. Брэд, бросив на нас мимолетный взгляд, пренебрежительно скривил губы и тут же отвернулся — всем своим видом показывая: «Да делай ты что хочешь, мне уже всё равно».
Этот короткий путь до общежития давно стал для нас привычной рутиной. Но сегодня у меня была совершенно другая, вполне конкретная цель.
Ветер за последние часы заметно потеплел, но в его порывах всё ещё ощутимо чувствовался вечерний холодок. Я невольно поёжился, глубже сунул руки в карманы тонкого демисезонного пальто и чуть втянул голову в плечи.
— Ты как, не замёрз? Всё-таки еще холодно, да?
— В п-п-порядке всё, — упрямо отрезал Люсьен, хотя голос его предательски дрожал, а сам он явно ежился.
Эта его мальчишеская черта — упрямиться по пустякам — снова показалась мне на удивление милой. Я на секунду вынул руку из кармана, быстро взъерошил ему и без того растрепанные волосы и тут же спрятал руку обратно, в тепло.
— Ну, а настроение-то как? — стараясь придать голосу максимальную беззаботность, как бы между прочим поинтересовался я.
Люсьен лишь искоса стрельнул в меня глазами и коротко, почти неразборчиво, буркнул:
— Ясно. Что ж, хорошо, — немного растерянно проговорил я и замолчал, не зная, как продолжить.
Люсьен снова бросил на меня быстрый косой взгляд. Я почему-то решил, что он вот-вот извинится за свою выходку в машине, и стал напряженно ждать, но молчание все затягивалось, становясь всё более неловким. Наконец, после томительно долгой паузы, Люсьен всё же выдавил из себя:
— …Прости. За то, что было раньше… в машине.
— Ладно, проехали, — легко принял я извинения, но счел своим долгом добавить тихое наставление: — Только больше так никогда не делай, хорошо? Насилие — это в любом случае плохо.
Я постарался произнести это как можно мягче, тем самым тоном, каким обычно разговаривал с маленьким Эллиотом.
Люсьен надул губы, но упрямо промолчал. Чувствуя, что необходимо всё же пояснить свою мысль до конца, я добавил чуть настойчивее:
— Понимаешь, если ты так себя ведёшь, люди могут совершенно неправильно тебя понять. Решат, что ты какой-то агрессивный и совершенно невоспитанный тип.
Услышав это, Люсьен действительно замер и медленно поднял на меня глаза. Я постарался ободряюще ему улыбнуться. Он всё еще выглядел немного растерянным, но уже спустя несколько секунд, будто изнутри, просиял лицом.
— Ну конечно, Люсьен! — без малейших колебаний ответил я. — А разве это не ясно?
Лицо Люсьена тут же залилось густым румянцем искреннего удовольствия.
Ага, настроение у него определённо пошло на поправку. Я инстинктивно почувствовал, что именно сейчас — самый подходящий и правильный момент.
Глядя сверху вниз на всё еще не скрывающего радостной улыбки Люсьена, я ровным голосом произнёс заранее обдуманные, тщательно взвешенные слова:
— Послушай, ребята в команде считают тебя немного странным.
— Мне всё равно, — тут же, не раздумывая, отрезал он.
Люсьен явно не был настроен это слушать. Он так решительно оборвал разговор, что на какое-то мгновение даже показалось, что я упустил свой единственный шанс, но всё же настойчиво, стараясь не сбиться с тона, продолжил:
— Они подозревают тебя потому, что ты — единственный, кто остался цел и невредим из всей «Лилит».
Только после этих слов Люсьен хоть как-то заметно отреагировал. Он снова искоса, но на этот раз очень внимательно, взглянул на меня, и я, собравшись с духом, постарался говорить как можно ровнее и спокойнее:
— Понимаешь, они говорят, что это выглядит очень странно: ты один остался в полном порядке, в то время как со всеми остальными членами клуба приключились разные несчастья, и им пришлось покинуть школу. Мол… не ты ли сам к этому руку приложил.
Люсьен по-прежнему ничего не ответил. Я мягко продолжал убеждать его, сохраняя терпение:
— Но пойми, если ты будешь вести себя так… ну, как тогда, в машине… это ведь только подогреет все эти дурацкие слухи, верно? Впредь тебе стоит быть куда осторожнее. Даже если очень сильно разозлишься, так поступать нельзя. Мы же с тобой не десятилетние дети, правда? — Я даже попытался неуклюже пошутить: — Да у меня Эллиот уже так себя не ведёт.
Я заставил себя коротко рассмеяться, пусть и вышло нервно. Люсьен даже не шевельнулся, не то что не улыбнулся в ответ. Вместо этого заметно замедлил шаг и вдруг остановился. Мне ничего не оставалось, как остановиться рядом с ним.
Люсьен медленно поднял голову и посмотрел на меня снизу вверх. Такой пристальный, такой немигающий, изучающий взгляд… Мне вдруг стало до ужаса не по себе, но отвести глаза я почему-то не мог. Чтобы хоть как-то сгладить повисшую неловкость, заставил себя изобразить подобие улыбки.
Люсьен наконец заговорил — и голос его прозвучал неожиданно тише и ниже обычного, с какими-то новыми незнакомыми мне обертонами:
— А ты сам… что ты об этом думаешь?
Он… он что, волнуется? Может, он совершенно неправильно понял, к чему я веду? Чтобы поскорее успокоить его и развеять возможные недоразумения, я ответил подчёркнуто твёрже, чем обычно:
— Да ты бы ни за что и никогда такого не сделал! Ты же не какой-нибудь монстр, в самом деле.
Услышав мои слова, Люсьен заметно расслабился, словно гора с плеч свалилась. И на его лице снова, как солнце из-за туч, появилась та самая светлая, почти детская улыбка.
— Спасибо, Дилли. Я так и знал, что ты мне поверишь.
От его такого простого, такого доверчивого ответа мне снова стало до боли, невыносимо жаль его.
Похоже, он всё-таки догадывался обо всех этих грязных слухах. Ну конечно, как же иначе. Даже если он и впрямь общался только со мной одним, не мог не ощущать эту гнетущую враждебную атмосферу вокруг себя.
Наверняка ведь и внутри самой «Лилит» были ожесточённые споры и взаимные обвинения перед тем, как всё окончательно развалилось? И можно не сомневаться, что никто бы не осмелился встать на его сторону — его бы одного, без всяких разбирательств, точно обвинили бы во всех смертных грехах.
Меня захлестнула волна жгучей злости от этой вопиющей, очевидной несправедливости.
Господи, да сколько же он, должно быть, натерпелся из-за всех этих нелепых, чудовищных подозрений…
— Я верю тебе, Люсьен. Что бы там ни случилось, кто бы что ни говорил, — произнёс я с самой твёрдой уверенностью, на какую только был способен.
Естественно, верю. А кто еще ему поверит, если не я?
Похоже, мои слова действительно дошли до него — Люсьен медленно, очень медленно, но глубоко и как-то по-особенному кивнул. Я физически ощутил, как его безграничное доверие ко мне в этот миг взмывает до самых небес, и грудь распёрло от незнакомого, но такого приятного чувства гордости.
Мы снова молча пошли рядом, плечом к плечу. Какое-то время шагали так, не говоря ни слова, а потом я, совершенно не подумав о последствиях, ляпнул:
— Слушай, а почему ты раньше так грубо себя вёл? Ты же меня тогда ударил… нет, точнее, меня вообще впервые в жизни кто-то вот так за волосы схватил!
Люсьен тут же слегка надул губы и демонстративно отвернулся.
— А потому что ты без конца любезничаешь с этим твоим ублюдком Эмилио. Меня это просто бесит, понял? — тихо, но зло пробурчал он себе под нос.
— С кем?.. С Эми?! — Я опешил не столько от того, что он снова использовал это отвратительное слово «ублюдок», сколько от того, что опять, ни с того ни с сего всплыла тема Эмилио. И тут я действительно вспомнил, что Люсьен и раньше, не раз и не два, весьма неодобрительно о нём отзывался.