Опасный Уровень (Новелла) | Глава 33
Над главой работала команда WSL;
Наш телеграмм https://t.me/wsllover
Пока он, судорожно вцепившись в холодный унитаз, давился сухими рвотными позывами, чья-то рука вдруг легла ему на спину и принялась осторожно похлопывать.
— Если бы ты нормально съел то, что я приготовил, такого бы сейчас не случилось, — донёсся голос Гону.
Гону, всё ещё пережёвывая суши, вопреки своим словам, продолжал мягко, почти заботливо поглаживать брата по спине. Поскольку от суши во рту Шиу не осталось и следа, вырвать было, по сути, нечем. Кое-как прополоскав рот водой, он, шатаясь, холодно прошёл мимо своего несносного младшего брата и снова опустился за стол. «Ну и чувствительный же у нас мальчик», — с кривой усмешкой подумал Гону, следуя за ним. Он и сам вдруг почувствовал, что при виде этой удручающей картины у него тоже как-то разом пропал аппетит.
— Хм, сегодня они, кажется, и вправду не очень удались, — сказал он нарочито громко, так, чтобы услышали и Шиу, сидевший напротив с каменным лицом и плотно сжатым ртом, и Доджин, который всё это время молча, не сводя с них глаз, наблюдал за этой сценой. Ему отчаянно хотелось хоть как-то встать на сторону старшего брата, но суши, чёрт возьми, были слишком идеальными, чтобы вот так просто от них отказаться. Аппетит аппетитом, а выбрасывать еду — жалко. Гону снова взял палочками суши и отправил их в рот, старательно делая вид, будто они максимально невкусные.
— Тебе не нравятся суши? — Голос Доджина был бесстрастным.
На его вопрос Шиу, не разжимая губ, лишь едва заметно кивнул.
— Брат, тогда, может, кальбиччим? — неожиданно предложил Гону, поднимаясь из-за стола. Он подошёл к холодильнику и достал оттуда большую миску с тушёными рёбрышками. Хотя холодильник был до отказа забит едой по тщательно составленному и утверждённому меню, которое каждое утро присылали по личному указанию Доджина, Шиу за всё это время ни разу не поел с аппетитом. Он даже не догадывался, что Ча Доджин выбирает и кормит его исключительно теми блюдами, которые любит он сам. Гону быстро разогрел кальбиччим в микроволновке, красиво налил ароматный суп в пиалу и насыпал горку риса, поставив всё это перед Шиу.
Тогда Доджин снова обратился к Шиу, его голос не допускал возражений:
Гону сел напротив, не сводя напряжённого взгляда с двух братьев. Накрытый Доджином стол мало чем отличался от того, что он, Гону, недавно подавал Шиу на подносе. Разница была лишь в том, что на этот раз у Шиу действительно оставался выбор: либо безропотно съесть всё до последней крошки, либо снова устраивать безобразный скандал до глубокой ночи, навлекая на себя гнев обоих.
— …Мне не нравится, когда мне приносят еду, как в тюрьму, — голос Шиу был тихим, но упрямым.
— В тюрьму? — бровь Доджина медленно поползла вверх. Это был вопрос, который можно было истолковать по-разному. Доджин, всегда считавший это место надёжной, безопасной клеткой, чуть склонил голову набок, обдумывая слова, сорвавшиеся с губ Шиу.
— Если так беспокоишься, что я не поем, то просто не оставляй меня здесь одного, — продолжал Шиу, глядя куда-то в стену.
— Тогда что, может, поводок на тебя надеть и повсюду таскать с собой? — Доджин легонько, почти невесомо провёл кончиками пальцев по белой, беззащитной шее Шиу. Он улыбался. Ему было несказанно приятно видеть, как Шиу понемногу, почти незаметно, но всё же поддаётся ему и Гону. Ча Шиу, который ещё совсем недавно умолял их оставить его в покое, не приходить больше в этот дом, теперь сам выворачивал перед ними свою мягкую, податливую душу наизнанку.
— Если ты так сильно беспокоишься о том, как я хожу в туалет и как ем, то просто не запирай меня одного, — повторил Шиу, чуть громче.
— Наглая ложь! — не выдержал Гону. Он уже расправился со своей порцией суши и теперь демонстративно тянул палочки к тем, что стояли перед Шиу. — Его хён, — кивок в сторону Доджина, — человек, занятый важнейшими делами государственной важности, а мне самому нужно добросовестно выполнять свои задачи, чтобы меня не схватили за руки и за ноги и не упекли обратно в самолёт. Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы до этого нам с тобой представился шанс сбежать вместе.
— Так вот что не понравилось нашему Шиу, — голос Доджина сочился показной нежностью. Он опустил руку, которой всё это время поглаживал шею брата, и набрал полную ложку риса. Положив сверху маленький, аппетитный кусочек тушёного ребрышка, он медленно поднёс ложку ко рту Шиу.
Хотя он так и не получил никакого внятного ответа на свой очередной каприз, Шиу послушно приоткрыл рот, чтобы ещё больше не злить Доджина. От обиды и бессилия хотелось расплакаться. Гадкое, унизительное чувство, будто он стал бесправным заключённым в тюрьме или домашним животным; сырая, холодная еда, которую ему без всякого сочувствия подсунули, когда он был голоден; а потом ещё эти весы, мензурка… Всё это бесило до зубного скрежета, но из-за того, что Доджин сейчас так обманчиво-нежно «утешал» и кормил его с ложечки, обида захлестнула с новой силой.
— Хорошо ест, умница, — проворковал Доджин. Шиу, послушно принимавший еду с блестящими от слёз глазами, был в этот момент так трогательно мил, что Доджин не удержался и легонько поцеловал маленькую родинку под самым уголком его глаза. Потребовалось действительно много, очень много времени, чтобы довести до такого состояния этого упрямца, которого он «растил» так бережно и трепетно. Мальчишка, который всегда до крови стискивал зубы и сдерживал слёзы, даже когда его зад был сплошь покрыт багровыми синяками, понемногу приручался, становился послушным и покладистым ребёнком. Это был, несомненно, очень хороший, обнадёживающий результат.
— Я, блядь, так старался, готовил всё это, а он… — начал было Гону, но осёкся. «И почему он эту свою „милую“ сторону показывает только Ча Доджину? Пытается ещё из себя старшего брата корчить», — с нескрываемой досадой подумал он. Гону, с деланно бесстрастным лицом продолжая жевать суши, искоса наблюдал за Шиу. Он смотрел на него почти без выражения, потому что его выходки бесили, но вид того, как Шиу, с трудом выдавливая слёзы, послушно набивает щёки едой из рук Доджина, был до безумия, до невыносимости милым, и уголки его собственных губ против воли поползли вверх.
— Так хорошо ест, значит, Гону был неправ, — подытожил Доджин с мягкой, всепрощающей улыбкой, обращённой к Шиу.
В ванне. Старший брат нежно обнимал младшего, погружённого в тёплую воду. Он не мог оторвать губ от его мягких, влажных волос, вдыхая их едва уловимый, такой знакомый с детства запах. Мокрой рукой Доджин привычно убрал немного отросшие тёмные пряди ему за ухо. Это движение, отточенное годами, стало почти рефлексом. Сидя так, в обволакивающей тишине, с Шиу в своих руках, Доджин вдруг погрузился в прошлое.
Яркое, почти осязаемое воспоминание: он, тогда ещё старшеклассник, купается вместе с маленьким Шиу, который только-только пошёл в детский сад, доверчиво прильнувшим к его груди. Когда он мокрой рукой убирал его детские, мягкие, как пух, волосы, открывался чистый, белый лобик, и он, Доджин, не удержавшись, целовал его туда, чувствуя под губами нежную, беззащитную кожу.
— Шиу, — тихо позвал Доджин, возвращаясь в настоящее.
В ответ — лишь молчание, нарушаемое мерным плеском воды.
— Посмотри на хёна, — голос Доджина был мягким, но в нём слышалась непреклонная воля.
Шиу, который до этого не отвечал, послушно, почти безвольно повернулся и посмотрел на Доджина. Доджин опустил руки в тёплую воду и привычно, как делал это много лет назад, убрал мокрые волосы с лица младшего брата. Как раньше. Хотя его чувства к Шиу уже ни в коем случае не могли оставаться такими же, как тогда, в далёком детстве, они по-прежнему были вместе, обнажённые, уязвимые друг перед другом, с сердцами, которые необратимо изменились, эволюционировали во что-то иное, тёмное и сложное.
— Хороший Шиу, — тихо промолвил Доджин, его голос был низким и обволакивающим.
— Что? — едва слышно переспросил Шиу, его ресницы чуть дрогнули.
Когда он наконец поднял взгляд и встретился с глазами Доджина, то внезапно почувствовал, будто внутри его холодной, пустой груди кто-то осторожно зажёг маленькую свечу. Его вечно мрачное, подавленное настроение неуловимо прояснилось от звука этого голоса, от этого взгляда, словно робкий огонёк свечи разогнал часть окружавшего его мрака.
— Хён знает, что тебе сейчас очень тяжело, — продолжал Доджин, мягко поглаживая его по щеке.
Шиу молчал, не в силах вымолвить ни слова.
— И что ты не можешь до конца понять всего этого, — Доджин говорил так, словно действительно читал его мысли.
— Хён… — выдохнул Шиу, это было похоже на тихий стон.
— Ты не волнуйся и ни о чём не думай, — почти приказал Доджин, но его голос оставался обманчиво-ласковым.
Это была его, Доджина, непосильная ноша, а не его маленьких, заблудших младших братьев. Он снова прикоснулся губами к высокому, чистому лбу Шиу. Совсем как в детстве. «Я бы хотел забрать все до единой тревоги и все мучительные конфликты, что клубятся сейчас в этой маленькой, хорошенькой голове», — думал он, не отрывая взгляда от лица брата. Чмок, чмок… Целуя его снова и снова, он почти верил, что действительно сможет забрать, впитать в себя всё то, что так отчаянно мучает его любимого младшего брата.
«Не волнуйся и ни о чём не думай… Неужели даже для этого мне теперь нужно твоё разрешение?» — с горькой, почти безразличной иронией подумал Шиу. На тихий, вкрадчивый шёпот Доджина он едва заметно усмехнулся и ответил почти беззвучно:
— И просто как последний дурак целый день ждать тебя и Гону?
— Все твои мысли, Шиу, — это просто бесполезные, пустые вещи, — голос Доджина был мягок, как бархат, но слова ложились на душу свинцовой тяжестью.
Куда только подевалось его сердце, ещё недавно такое колючее, так отчаянно щетинившееся шипами? На эти абсурдные, издевательские слова, на которые в любой другой, «нормальной» ситуации он бы непременно огрызнулся, Шиу вдруг почувствовал странное, почти блаженное спокойствие. Доджин словно говорил ему прекратить бесплодно мусолить их больные, извращённые отношения, перестать растить в себе эту бесконечную, удушающую тревогу.
— Брат никогда не просил тебя так сильно волноваться.
— Угу, — покорно выдохнул Шиу, закрывая глаза.
— Тебе и так вполне хватает забот, чтобы просто делать только то, что я велю.
Рука Доджина, всё это время покоившаяся под водой, медленно, почти лениво скользнула между напряжённых бёдер Шиу. И вправду, как он только что и сказал, у Шиу сейчас едва хватало сил даже на то, чтобы просто сосредоточиться на том сомнительном, греховном удовольствии, которое дарили ему эти больные, но такие желанные отношения. Его змеиная, всё знающая наперёд рука опасно, но так сладко скользила между его ног, и Шиу, всё теснее прижимаясь к сильным, надёжным объятиям Доджина, почти с благодарностью наслаждался этим щекочущим, тягучим ощущением, разливающимся внизу живота. Казалось, он сейчас даже не слышал, что именно говорит ему Доджин, и уж тем более не понимал, что на самом деле значат все эти слова.
«Если бы он каждый день вот так заходил со мной в ванну, так нежно говорил и так щекочуще, так сладко касался каждого, самого потаённого уголка моего тела, я бы и вправду мог совсем ни о чём не волноваться и ни о чём не думать», — промелькнула шальная, почти крамольная мысль. При одном только этом предположении щёки Шиу, казалось, вот-вот вспыхнут нестерпимым огнём. Словно боясь, что его поймают на этих непристойных, запретных мыслях, он как-то по-дурацки, по-детски плеснул себе в лицо пригоршнями тёплой воды.
Доджин, внимательно наблюдавший, как тот, кто ещё мгновение назад трепетал всем телом от его осторожных поглаживаний по бедру, вдруг ни с того ни с сего принялся брызгаться водой и лихорадочно умываться, спокойно спросил:
— Н-нет, — едва слышно пробормотал Шиу, не поднимая головы.
Доджин знал о Ча Шиу, которого он сейчас так крепко обнимал, практически всё. Судя по тому, как тот беспокойно ёрзал, не мог усидеть на месте и то и дело заливался краской, он, видимо, снова был поглощён какими-то своими, только ему ведомыми мыслями. И то, что он не хотел выходить из ванны, тоже было чистой правдой.
— Вставай, — мягко, но настойчиво приказал Доджин.
Ш-ш-ш… Со звуком стекающей воды он первым поднялся из ванны, выходя на прохладный кафель.
При виде совершенно обнажённого, сильного тела Доджина лицо Шиу вспыхнуло так сильно, будто вот-вот взорвётся от жара. До этого самого момента, даже плача, стеная и задыхаясь от невыносимого удовольствия, он ни разу, никогда не осмеливался смотреть прямо на его член. А уж до того, как это чужое, горячее тело начало грубо вторгаться в его собственное, тем более — ему всегда казалось, что смотреть на наготу Доджина категорически нельзя, это было чем-то запредельно стыдным, запретным, и он всегда инстинктивно низко опускал голову, пряча глаза.
Шиу с трудом сглотнул. Даже без какой-либо прямой стимуляции он был такого устрашающего размера. Насколько же ещё он увеличивался, когда грубо входил в него, и, словно этого было недостаточно, потом ещё и член Гону… Шиу просто не мог в это поверить и, почти не осознавая, что делает, завёл руку назад, кончиками пальцев коснувшись своего всё ещё ноющего, чувствительного отверстия.
— Не делай того, чего не велели, и иди сюда, — голос Доджина прозвучал резко, прерывая его мысли.
Он развернул большое белое полотенце и плотно закутал в него Шиу, прижимая к себе. «О чём это он там так усердно размышляет в одиночку?..» — мимолётно подумал Доджин. Судя по тому, как Шиу только что инстинктивно проверял свой зад, всё было более чем очевидно. Ча Шиу, покрасневший до самых кончиков ушей, сейчас был до неприличия похож на переспелую, сочную, истекающую соком сливу. Такую, что отчаянно хотелось впиться в неё зубами и безжалостно разорвать на части.
Доджин легко подхватил Шиу, которого всё ещё держал в объятиях, и поставил его прямо перед весами, стоявшими у входа в ванную. Когда он одним движением сдёрнул белое полотенце, окутывавшее послушное тело, член Шиу всё ещё вызывающе твёрдо стоял. Прикрывать его сейчас рукой было бы верхом неловкости и глупости, поэтому он просто замер, стараясь выглядеть невозмутимо. Доджин ободряюще погладил его по напряжённому плечу и коротко приказал:
— Да, — почти беззвучно ответил Шиу.
Взвешивание всегда было для Шиу не самым приятным занятием. Это была ещё одна, косвенная проверка того, насколько правильно и добросовестно он питается по тщательно составленному Доджином меню, поэтому он каждый раз буквально задыхался от сковывающего его напряжения. Если весы не показывали ту самую заветную цифру, которая полностью устраивала Доджина, ему приходилось потом несколько дней подряд насильно увеличивать порции, и этот процесс всегда невыносимо мучил Шиу. Поэтому даже простое вставание на весы всякий раз сопровождалось ожесточёнными, изматывающими спорами и ссорами. Но сегодня Шиу почему-то совершенно безропотно, почти смиренно подчинился требованию Доджина, не проронив в ответ ни единого слова.
— Не двигайся, — приказал Доджин.
Цифры на дисплее весов неуверенно мигали, прежде чем замереть. Они показывали на три килограмма меньше, чем в прошлый раз. Если Шиу не опрокидывал еду, то ел всего один раз в день, да и то через силу. К тому же, они днём и ночью, то с одним Гону, а то и втроём, исступлённо занимались этим, так что потеря веса была вполне естественным результатом.
— Этот вес ты быстро наберёшь обратно, если будешь хорошо и правильно питаться, — ровным голосом констатировал Доджин. — С завтрашнего дня, как только соберёшься что-нибудь съесть, немедленно звони мне.
Шиу торопливо сошёл с холодной платформы весов и снова плотнее закутался в полотенце, которое ему протянул Доджин. Тот буквально пожирал его глазами, и Шиу отчаянно хотелось поскорее прикрыться. К тому же, ему было до боли стыдно за свой член, который так бесстыдно и неуместно напрягся в такой унизительной ситуации.
— Ты разве не работаешь? Будешь только на мои звонки круглосуточно отвечать? — не удержался от сарказма Шиу, даже не подозревая, что Доджин действительно наблюдает за ним практически в реальном времени через скрытые камеры видеонаблюдения, выведенные на огромный экран в его рабочем кабинете.
— Твоё питание — это сейчас самое важное. Так что не ворчи, а просто делай, что тебе говорят.
Три раза в день, а если учесть ещё и лёгкие перекусы, то получится все пять. У всемогущего руководителя огромной корпорации, должно быть, и без того невпроворот работы. «Смешно даже представить, как он сидит на каком-нибудь важном совещании с телефоном в руках и проверяет, поел ли его непутёвый младший брат», — с невесёлой усмешкой подумал Шиу.
— Если не ответишь на мой звонок или ответишь и будешь молчать, я больше никогда тебе не позвоню, — добавил Доджин, его голос не предвещал ничего хорошего.
Он, Доджин, сам ни разу не пропустил ни одного звонка от Шиу, так что это была не такая уж и сложная задача — быть на связи. Доджин коротко кивнул своим мыслям и, легко подхватив Шиу, всё ещё укутанного в полотенце, вышел из ванной.
В просторной гостиной, на огромном диване, небрежно закинув ногу на ногу, развалился Гону. Шиу до крайности раздражал его вид — сытый, довольный, только что умявший две порции суши, он теперь с самым невозмутимым видом смотрел какое-то видео на телефоне. Поэтому, немного помедлив, Шиу придвинулся к Доджину и что-то таинственно прошептал ему на ухо.
Глава 34