Глава 5. Потерявшийся
Я недоуменно вскинул мохнатую голову, стараясь донести до Колобка, что для начала нужно было описать проблему, а потом уже просить о помощи.
— П-понимаете, — наконец, взяв себя в руки, всхлипнула Лика. — Я случайно пролила лекарство для Паскаля, — слезы вновь навернулись на зелёные глаза. — И нужного р-растения не хватает, — она достала из кармана тонкую бурую веточку с тонкими, словно усы кота, жёлтыми листьями. — Это духовное растение ху. Оно растёт в нашей оранжерее, — девушка замялась.
Я понял, к чему она клонит, но терпеливо ждал, когда она закончит. Теперь было понятно, что за ругань доносилась из-за двери: бабушка отчитывала неуклюжую внучку. Типичная семейная ссора. Однако девушку было жаль, ведь она явно счастливая — или не очень — обладательница ранимости и мягкости. Такие долго не живут. Будем надеяться, что со временем она закалится в этом чёртовом социуме.
— Б-бабушка ушла на задание, а лазарет нельзя оставить без лекаря, — собравшись с духом, продолжила Лика. — Не мог бы господин фамильяр сходить в оранжерею и принести пару веточек ху?
— Это недалеко! Я объясню, куда идти! — поспешно добавила она.
Я кинул взгляд на ещё не очнувшегося Паскаля и беспокойно забил хвостом. Это нормально, что он так долго не просыпается? Мне думается, что нет, хоть та женщина и сказала, что все не так уж страшно. Я твёрдо решил, что, если ему так необходимо это лекарство, я обязан сделать все, что в моих силах! Поэтому я повернулся обратно и яростно кивнул.
— Спасибо! — Колобок радостно утерла глаза и присела на стул, стоящий рядом с койкой.
— Сейчас нужно выйти из коридора, спуститься по лестнице и повернуть от неё налево. Там дойдёте до двухстворчатой двери, внизу есть специальное отверстие для фамильяров. Как пройдёте, продолжите идти прямо. Вы заметите оранжерею сразу, она со стороны внутренних помещений не огорожена.
Я кивал в такт слов девушки, показывая, что я внемлю и понимаю. Запомнить это было не так уж сложно. С учётом скорости, которую может развить это маленькое мохнатые тело, добегу туда в два счета.
— В оранжерею пройдите по жёлтой тропинке до кустов с красными цветами, прямо за ними будет расти ху. Нужна всего парочка веточек, примерно такой длины, — она развела пальцы, показывая около десяти сантиметров.
Я кивнул, подошёл к лицу хозяина, ткнулся носом в его щеку на прощание и, набравшись силушки богатырской, спрыгнул с койки, посеменив к двери.
Фамильяр не должен подвести своего хозяина!
Вдох. Выдох. Я заблудился. Вы, должно быть, задаетесь вопросом, как? Честно говоря, сам не знаю. Топографическим кретинизмом я никогда не страдал и успешно сдал ориентирование на местности в школе. Даже когда переехал в крупный город, то ни разу там не потерялся. Ладно, может, пару раз было, но, как говорится: «Язык до Киева доведет», а языком я владел прекрасно. Жаль, что в обличии мыши особо не поговоришь. Да и не с кем — вокруг не было ни души.
От лестницы надо было направо или налево?
Я шёл по просторному залу, стены которого покрывали тяжёлые гобелены с плотными узорами, складывающимися в детализированную картину. Чуть отойдя от стен, я заметил, что эти картины изображают какой-то сюжет, поэтому я вернулся к тому проходу, откуда вышел и взглянул на первый гобелен.
На нем был изображён молодой мужчина, который заполнил собой все пространство. Вокруг его головы сиял золотой круг. Прямые белоснежные, словно облака в ясный день, волосы водопадом спускались вниз на вышитые горы и леса, струясь меж зелёных холмов блестящими реками. На лице мужчины было мягкое, одухотворенное, но величественное выражение: глаза прикрыты, лёгкая улыбка и отсутствие хоть малейшей морщинки меж тонких бровей — все это не подвергало сомнениям, что на полотне было изображено божество. Рассматривая картину, я невольно залюбовался искусно выполненной работой, отмечая, что среди нитей были и золотые, и серебряные, из-за чего ткань переливалась, дополняя атмосферу святости.
«Кажется, это сотворение мира, — я склонил голову, чтоб ещё раз увидеть блеск драгоценного плетения. — Местный Бог покрасивее нашего будет».
Я перешел ко второму гобелену. В этот раз Бог сидел боком к зрителям среди цветущего сада, возвышаясь над деревьями и озаряя их светом золотого круга вокруг головы. Мужчина держал руки пред собой, держа на них что-то так, словно это была самая хрупкая вещь в только что созданном мире. Я прищурился, стараясь разглядеть, что это было, и вскоре с удивлением понял, что это был обнажённый человек.
«Это что-то вроде Адама?» — спрашивать самого себя в голове стало привычкой.
Человек на руках Бога был маленьким и тощим. Лица не разглядеть из-за того, что его закрывали растрепанные каштановые волосы до плеч. Человечек сидел, поджав под себя ноги и сжав пальцами рук колени. Его поза отдавала некоторой напряжённостью или страхом. Божество же все так же мягко улыбалось.
Следующий гобелен был построен на контрастах: левая половина сияла светом уже знакомого Бога, а вот вторая была окутана мрачным тенями, которые стали фоном для статного мужчины, облаченного в черные одежды и с такими же тёмными волосами, заплетенными в хвост красной лентой. У ног первого Бога стоял человек, уже одетый и явно понабравшийся самоуверенности, но, что ещё больше удивляло — за его спиной собралась безликая толпа людей. Второй же Бог преподносил на ладони человеку странное существо, похожее на волка с четырьмя крыльями и чешуйчатым хвостом с плавником на конце. Несмотря на то, что половины были явными противоположностями, чувства конфликта не возникало. Наоборот — от картины веяло гармонией и умиротворением.
«Что это за существо такое? — размышлял я, рассматривая недоволка. — Я думал, мифология тут схожа с Землёй…» — вздохнул и перешёл к следующему изображению, которое несколько меня изумило.
Четвёртое полотно отличалось мрачностью и жестокостью происходящего. Если предыдущие события были наполнены одухотворенностью и умиротворением, это же напоминало ожившее отчаяние. Наверху Бог сидел на коленях, сгорбившись и прикрывая ладонями лицо, через пальцы просачивались вышитые жемчужинами слезы. Вся его фигура говорила о безудержном горе, и даже божественное сияние вокруг его головы померкло, а белоснежные волосы будто посерели. Под ним волкоподобный зверь вцепился окровавленной пастью в шею человека, а тот, в свою очередь, пронизал грудную клетку животного копьем. Земля вокруг них была пропитана кровью. Где-то на фоне лежали трупы в алом свете.
Мне стало не по себе. В какой момент что пошло не так? Будто после детского мультика врубили адский хоррор. В самом деле, вызывает нехорошие мурашки.
— К сожалению, такой момент имеет место быть в нашей истории, — внезапно раздался бархатный голос за моей спиной, отчего я вздрогнул, и мои лапы чуть не разъехались.
Я развернулся, зло посмотрев на нарушителя моего мышиного спокойствия, и тут же чуть не расплакался.
Меня окружили гобелены. И там, и тут. Смеяться или плакать?
«А мать твоя знает, на ком её гобелен?» — торжественно произнёс я у себя в голове, в наглую разглядывая мужчину перед собой.
На самом деле, мужчина был красив. Но вот его одежда… Вызывайте полицию моды! Что-то цветастое, из грубой толстой ткани, опутывало высокую фигуру с ног до головы. Белые короткие волосы торчали во все стороны, что не спасло положение. Все это дополняют очки с толстыми стёклами, за которыми не было видно глаз, и лохматая сова на его плече. Мужчина молча улыбался.
— Я могу вам чем-то помочь? — опять внезапно произнёс он.
Я склонил голову на бок и пошевелил ушами, показывая, что было бы не плохо. Но есть одна проблема: я мышь, а мыши, как правило, разговаривать не умеют.
— Ох, не волнуйтесь, Оливия обладает уникальной способностью переводить любой язык, — мужчина все так же улыбался, отчего становилось жутко.
Я скептически посмотрел на него и пропищал пару слов.
— «Правда, что ли?» — низким голосом проухала сова, и я от неожиданности отскочил от странной парочки.
Человек и его фамильяр не вызывали доверия, но появились они как нельзя кстати. Наконец-то я мог поговорить с кем-то, пусть и через своеобразный переводчик. От этого появилось чувство острого нетерпения, будто вот-вот должно произойти долгожданное событие, которое может перевернуть всю мою жизнь.
— «Что здесь изображено?» — голос совы был похож на замогильный шёпот, отчего становилось не по себе.
— Рождение мира, сотворение человека, дарение фамильяра и… — сначала мужчина говорил довольно увлечённо, но к четвёртому изображению улыбка спала с его лица. — Предательство.
Я склонил голову, ожидая подробностей, но они так и не последовали. Кажется, это не то, о чем хотел говорить мой внезапный собеседник. Что ж, настаивать — не в моем стиле. Бог с ним, пусть отмалчивается, коли ему так угодно.
Тут я ошеломленно замер, вспоминая как я здесь оказался и за чем меня отправили. Чувство вины накатило с новой силой. «Мало того, что не уберег, так ещё и отвлекся, когда попросили о такой мелочи для хозяина!» — крутилась в голове. Внимательность, конечно, никогда не была моей отличительной чертой, но такие важные вещи можно же было удержать в своей тупой башке! Идиот!
Продолжая самобичевание, я произнес:
— «Не подскажете, в какой стороне оранжерея?»
Мужчина задумчиво постучал пальцем по подбородку, а потом, чему-то кивнув, протянул в мою сторону руку:
Я не стал настаивать на своей независимости и запрыгнул на бледную ладонь.
Чудик передвигался на удивление быстро и тихо, скользя по коридорам, словно тень. Я даже не успевал разглядеть обстановку, как мы уже скрывались за очередным поворотом. Теперь понятно, как он так неожиданно оказался позади меня и почему я его не заметил. С какой стороны это даже жутко, ведь для обычного человека быть подобным призраку не слишком нормально. Такое умение больше подходит какому-нибудь наемному убийце или ниндзя.
Пока мою голову заполняли мрачные размышления, мой проводник уже остановился перед пышными зелёными кустами. Воздух наполнился древесным ароматом вперемешку с каким-то сладковато-горьким запахом.
— Вот мы и на месте, — весело промолвил мужчина и опустил меня на землю перед тропинкой, уводящей в благоухающие заросли. Тропинка была вымощена жёлтым кирпичом. Что-то мне это напоминает, но что?
«Благодарю» — хотел пропищать я, но, когда обернулся, там уже никого не было. В этот момент я начал сомневаться в своём психическом здоровье. Может, когда меня сбили, я просто впал в кому и вот это вот все — сны моего умирающего сознания?
С ужасом я бросился по жёлтой тропинке, пока меня не проглотил экзистенциальный кризис. Я мышь. У мыши не может быть шизофрении, верно?
Вспоминая указания Колобка, я нашёл кусты с красными цветами, которые были похожи на маленькие лилии. Не задерживаясь на приятном виде и аромате, я обошёл их и заметил пожухлые травинки, которые выглядели так, будто их кто-то прожевал до моего прихода. К названию травы захотелось прибавить ещё три буквы, чтобы оно соответствовал тому, что открылось перед моими глазами. Но, убедив себя в том, что так явно и должно быть, я впился зубами в тонкие веточки, откусив явно больше, чем было нужно.
Горький сок обжег язык, но жаловаться было глупо, да и некому, поэтому я сжал зубы сильнее и побежал в сторону выхода из оранжереи, на ходу вспоминая, как мне описывала путь Лика.
Так, от выхода прямо. Там должна быть какая-то крутая дверь с отверстием внизу. Вроде… Я на это надеюсь…
Быстро рассекая маленьким телом пространство, я добежал до огромной двухстворчатой двери, на которой были вырезаны чудные цветы с зубастыми пастями вместо тычинок. Не учебное заведение, а Дом Ужасов какой-то, честное слово.
У пола действительно оказалось отверстие, в которое я быстро прошмыгнул и побежал дальше по коридору, отмечая, что в памяти прояснилось, и нужная дорога сама всплыла в моей дырявой голове. И вот, я стоял перед комнатой, где лежал человек, за здоровье которого я переживал больше, чем за собственную жизнь.
Я поскреб лапой дверь, и та медленно открылась. На пол упали веточки растения ху, и не потому, что я больше не мог вынести эту отвратную горечь. Просто на кровати сидел Паскаль, смотря на меня своими тёмными, но добрыми глазами.
— Ну и для чего ты это сделал?
— Просто захотелось посмотреть на него поближе.
— О, разве он не обычная среднестатистическая душа?