Права VS Свободы

Вот такое вот странное название. Обычно между этими двумя словами ставят суффикс "и". Особенно в контексте борьбы за всё хорошее против всего плохого. С другой стороны, М.А. Бакунин в XIX веке сказал: "Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого". С этим трудно не согласиться. Элегантная, но не очень практичная формулировка с точки зрения возможности дальнейшего развития мысли. Подкорректируем её немного: "Свободы одного человека заканчиваются там, где начинаются права другого". Именно так, во множественном числе. Теперь можно порассуждать о том, кто они такие, какая между ними разница и как одни связаны с другими.

Необходимо сразу обозначить, что в рамках этого размышления будет пониматься под словами "право" и "свобода". Каждое из них будет использоваться для обозначения некой единицы прав и свобод соответственно. То есть слово "свобода" будет обозначать не какое-то общефилософское состояние, а просто одну из множества свобод, общая совокупность которых и есть это идеальное и недостижимое состояние (его дискретная составляющая [ч.4]). Например, свобода орать после полуночи, которую у нас отнимают в пользу права соседей спокойно выспаться перед работой. Слова "нас" и "соседей" можно смело менять местами, что мы периодически и делаем в зависимости от того, кому какие праздники больше нравятся.

Можно было бы сказать: "Отнимают право орать после полуночи – в пользу свободы выспаться". Никакого особенного диссонанса это не вызывает, однако первый вариант звучит гораздо естественнее. Этот пример позволяет не только почувствовать, что понятия несколько различаются между собой, но и намекает на наличие между ними некоего конфликта.

Друг заметил мне, что в прошлых размышлениях я мог бы дать некоторым терминам чёткие определения. Благодаря этому я осознал, что не хочу так делать и предпочитаю строгим академическим словесным формулировкам наполнение термина необходимыми смысловыми оттенками через описание, контекст и примеры. В противном случае пришлось бы загонять себя в жёсткие рамки своих же собственных определений, соотносить их с чужой терминологией и строить свои размышления с оглядкой на готовые модели. А оно мне надо? Нет. Я просто дьявольски хитёр.

Итак, некоторая разница в восприятии терминов "право" и "свобода" уже обозначилась. А теперь подброшу дровишек в топку определив права как – то, что дают; а свободы как – то, что отнимают.

Чтобы сразу снять некоторые недопонимания замечу, что иметь что-то (например, жизнь) и иметь право на что-то – это далеко не одно и то же. Первое обусловлено одномоментным стечением обстоятельств – текущим балансом сил [ч.3], который может измениться в любой момент. А вот второе определяется уже природой этого самого баланса сил, позволяющей рассчитывать на то, что иметь это что-то удастся на протяжении сколь-нибудь продолжительного времени.

Есть такое выражение: "право сильного". Его употребляют, когда хотят сказать, что животные, люди, государства и т.п. могут делать всё что угодно в условиях отсутствия какого-либо существенного внешнего противодействия. Эти объекты имеют неограниченную свободу. Вернее, свободы (во множественном числе, как было условлено ранее). Слово "право" в данном фразеологизме используется из соображений иронии, подчёркивая, что никаких прав ни у кого нет и в помине. В условиях существующего баланса сил, изменить ситуацию в свою пользу более слабый объект может объединившись с соседом для совместного противодействия более сильному. Так оба объекта приобретают право не противостоять внешней угрозе в одиночку, но каждый из них теряет при этом свободу не вмешиваться, когда от этой угрозы отхватывает союзник.

Можно заменить потерю свободы не вмешиваться на приобретение обязанности вмешиваться. Так и запишем: "обязанность = -свобода".

Получается, что объединение – это "соглашение" о предоставлении объектам, входящим в его состав, каких-либо общих прав за счёт ограничения личных свобод каждого из них. Когда "все за одного", изволь быть "один за всех", иначе нафиг ты нужен этому объединению. Права и обязанности (-свободы) по-мушкетёрски.

Возвращаясь к балансу сил. Можно образно представить любое объединение как сферу – пузырь на который давят внешние силы, но не могут схлопнуть поскольку получают организованное противодействие изнутри. Права – это объём нашей сферы, для поддержания которого и создано объединение. Тогда количество свобод, которыми необходимо пожертвовать, зависит как от требуемого объёма сферы прав, так и от величины давления внешних сил. Если внешнее давление увеличивается или появляется желание расширить объём собственной сферы прав, необходима мобилизация – уменьшение свобод членов объединения. В противном случае можно наоборот подрасслабить булки, вплоть до распада объединения при отсутствии внешнего воздействия или полного отказа от общих прав (за ненадобностью).

Каждый объект внутри рассматриваемой сферы/объединения – это такая же сфера, которая раньше вынуждена была самостоятельно мобилизовывать свои силы для защиты собственных интересов (читай: ограничивать внутренние свободы для защиты прав). Одинокий охотник сознательно жертвовал свободой спать не вполглаза ради права жить, а в племени стал жертвовать ради этого свободой принятия решений. Получается, что изначально, независимо от занимаемого положения в общем балансе сил (в условиях "права сильного"), полностью свободным наш объект был только номинально.

Очевидно, что каждый человек может одновременно входить в несколько объединений. Быть членом семьи, гражданином государства, принадлежать религиозной и/или этнической группе, быть студентом вуза в целом и группы в частности, состоять в ансамбле или спортивной команде, принадлежать молодёжной субкультуре, состоять в обществе филателистов или анонимных алкоголиков т.д. В целом, все эти объединения можно свести в единую иерархическую структуру, где каждый уровень определяется своей моделью баланса сил, в условиях которой каждое конкретное объединение занимается специфическим для него перераспределением прав и обязанностей (конвертированием свобод в права). При этом ясно, что данная иерархическая структура не является строгой, например, члены одной семьи могут быть гражданами разных государств, не говоря уже про всевозможные неформальные тусовки.

Важным отличительным качеством разных объединений является обязательность выполнения обязанностей и соответствующий уровень гарантированности прав. Достаточно сравнить, например, уголовный кодекс и семейные отношения или армейский устав и правила всё тех же неформальных тусовок. И раз уж обязательность выполнения обязанностей – это свойство объединения, то можно определить ответственность как соответствующее свойство его члена – готовность соблюдать задекларированный в рамках данного объединения отказ от личных свобод. Как говаривал дядя Бен: "Запомни, Питер, чем больше сила, тем больше ответственность".

Вообще, различия внутреннего устройства объединений – это отдельная тема для размышлений. На вскидку, там про модель "Цели – Механизмы достижения – Реальные условия" из предыдущего размышления о балансе сил и розовых единорогах [ч.3]. Где цели чётко ассоциируются с правами, ради которых создавалось объединение, а механизмы достижения этих целей – с явлением власти. И всё это опирается на реальные условия, которые можно описать характерной для объединений данного уровня, моделью баланса сил.

На самом верхнем уровне государства объединяются в различные международные организации для противодействия каким-нибудь "глобальным угрозам". Реальным или вымышленным. Думаю, косвенно о степени реальности той или иной угрозы можно судить по тому, сколько суверенитета/свобод готовы отдать такому объединению страны, играющие в мировом балансе сил ключевые роли. С этой точки зрения большинство глобальных угроз.. ну такие себе.

Кстати, пришла в голову сомнительная, но забавная мысль о том, что все объединения, начинающиеся со слова "организация", созданы искусственно и требуют для своего существования поддержку извне. Названия естественных самодостаточных объединений можно было бы начинать со слова "самоорганизация", но его опускают как знак "+" перед положительными числами. При таком подходе, людей-основателей компаний или, например, народы-основатели империй (или это тоже конкретные люди, историкам видней) можно было бы считать чем-то вроде центров кристаллизации. Но это так, к слову.

Возвращаясь к правам и свободам. Естественно, что в таких масштабных и сложно структурированных объединениях как государства невозможно чётко определить сколько свобод нужно забрать для обеспечения требуемого уровня прав. Да даже то, какие это должны быть права и свободы – вопрос дискуссионный. В данных условиях, описанная модель – назовём её "весёлые правовые пузырики, наполненные обязанностями (-свободами)" – позволяет просто отчётливее увидеть взаимосвязи между некоторыми явлениями. Например, почему информационное нагнетание иллюзии внешней угрозы может использоваться для отжима свобод граждан. И наоборот, почему создание иллюзии отсутствия или преуменьшение внешних угроз для граждан другого государства и "борьба за их свободы" – это естественные элементы информационной войны. А главное, даёт понимание: природа взаимоотношений прав и свобод такова, что, каких бы взглядов на устройство нашего объединения мы ни придерживались, мы будем выступать, как минимум, не за всё хорошее (ударение на слово "всё"), и даже не против всего плохого.