Shadow of My Childhood

[Тень моего детства]

Хосок
23 июля год 10

Это произошло, когда я досчитал до четырёх. Я считал фрукты, томаты и дыни, нарисованные в учебнике. Я не уверен. «Четыре». Как только я произнёс это, видение из далёкого детства возникло у меня перед глазами. Я держал кого-то за руку.

Тот самый день, когда я впервые побывал в парке развлечений со своей мамой. Я был зачарован разноцветными флажками и длинными рядами магазинов. Люди, разодетые в клоунов, махали мне, и чудесная музыка раздавалась из каждого угла. Мама остановилась напротив карусели. Под сверкающими фонариками по кругу двигались белые лошадки. Я хотел было спросить: «Мама, мы пришли сюда, чтобы покататься на карусели?» Но внезапно кто-то окликнул меня сзади: «Хосок-а». Я обернулся и посмотрел вверх.

Это был мой учитель. Одноклассники смотрели на меня с полными замешательства глазами. Видение из моего детства исчезло. Учитель попросил меня продолжить, и я начал считать заново. Пять. Шесть. Образ мамы снова появился перед глазами. Она смотрела на меня точно так же, как и минуту назад. Она стояла против света, поэтому её лицо было в тени, и морской бриз развевал её волосы. Мама дала мне шоколадный батончик. «Хосок-а, сейчас тебе надо крепко зажмуриться и не открывать глаза, пока не досчитаешь до десяти».

Семь. Восемь. Девять. Тут я остановился. Учитель всё настаивал, чтобы я продолжил считать. Одноклассники снова уставились на меня. Я открыл рот, но не мог произнести ни слова. Мамино лицо расплывалось перед глазами. Казалось, что если бы я сосчитал до десяти, то моя мама действительно бы никогда не вернулась ко мне. Я упал на пол.

Тэхён
29 декабря год 10

Сбросив свою обувь и швырнув рюкзак на пол, я вбежал в комнату. Отец правда был дома. Я не думал о том, сколько времени прошло с того момента, как я видел его, или где он был. Без раздумий я бросился в его объятия. После этого всё стало размытым. Почувствовал ли я сначала запах алкоголя, или услышал, как он ругался на меня? Или же прежде всего он ударил меня? Я не понимал, что происходило. От него сильно пахло алкоголем, и, когда он тяжело дышал, у него был отвратительный запах изо рта. Его глаза были налиты кровью, борода выглядела неряшливо. Тяжёлая рука ударила меня по лицу. «На что ты уставился?» Он снова ударил. Отец схватил меня за плечи и поднял в воздух. Я был почти лицом к лицу с ним. Налитые кровью глаза и неряшливая борода. Это не мог быть мой отец. Ну, это был он. Но не был им. Мои ноги болтались в воздухе. Я был так напуган, что не мог даже плакать. В следующий момент моя голова ударилась о стену, и я рухнул на пол. Было ощущение, будто голова треснула. Я едва мог ясно видеть. Всё погрузилось в кромешную тьму.

Чимин
6 апреля год 11

Я вышел из ворот дендрария один. Погода была облачной и немного холодной, но я был в хорошем настроении. Был день пикника, но мои мама и папа были слишком заняты. Сначала я был немного разочарован, но на конкурсе рисования цветов я получил высокую оценку, и мама моего друга сказала: «Ого, Чимин-а, это так по-взрослому». Тогда я стал себя считать достаточно крутым.

«Чимин-а, подожди здесь. Я скоро вернусь», — сказал мне учитель после пикника, когда мы должны были покинуть дендрарий. Но я не стал ждать. Я был уверен, что смогу сам найти дорогу. Вцепившись в лямки рюкзака обеими руками, я уверенно пошёл. Казалось, что все смотрели на меня, поэтому я шире расправил плечи. Чуть позже начался дождь. Мои друзья и их мамы, они все разошлись, и никто не обратил на меня внимания. Мои ноги заболели, и я присел под деревом. Дождь усиливался, я вытянул голову, чтобы проверить, идёт ли кто-нибудь, но никого не было.

Я побежал, держа рюкзак двумя руками над головой. Дождь всё усиливался и усиливался. Мои штаны промокли практически сразу. Ни магазинов, ни домов, ни автобусной остановки не было в поле зрения. Завидев вдалеке ворота, я тут же побежал к ним, не раздумывая. Мои руки онемели из-за долгого держания рюкзака, мои зубы стучали от холода, и я весь промок. Сверху на воротах висела табличка: «Цветущий дендрарий». Место, к которому я пришёл, было задними воротами дендрария. За ними находился небольшой склад.

Сокджин
21 июля год 12

Входная дверь постоянно открывалась и закрывалась. Я продолжал смотреть на неё, сидя в комнате ожидания в аэропорту. Люди с чемоданами проходили мимо, некоторые были в солнечных очках. На электронном табло продолжали сменять друг друга прибытия, задержки и отмены рейсов. Водитель пробормотал, уставившись в телефон: «От него всё ещё ни слова». Я посмотрел на часы. Уже больше часа прошло с того времени, в которое отец обещал приехать.

Сколько я себя помнил, я всегда был сам по себе. Отец был занят, а мать оставалась равнодушной. Они говорили мне делать, что велено, и ни на шаг не отступать от правил. Когда я не подчинялся, они ругали меня молчанием. Я хотел порадовать своих родителей.

Не так давно мама умерла. Отец сказал не плакать и сам не плакал. Я пытался подчиниться, но это было непросто. Он решил отправить меня в США к бабушке по материнской линии. Казалось, это его не сильно огорчило.

Водитель отца дал мне мой паспорт. Пора было идти. Я оглянулся, когда шёл к выходу на посадку. Водитель помахал мне. Наконец самолёт начал ускоряться на взлётной полосе. Отец не пришёл.

Я смотрел в маленькое окошко со своего места. Мимо плыли облака, и небо погрузилось в кромешную тьму. Стюардесса принесла мне еду; когда мы попали в турбулентность, стакан сока опрокинулся. Взволнованный, я попросил салфеток. Стюардесса спросила, в порядке ли я. Мой жареный рис и мясо пропитались соком. Мои руки стали липкими, а штаны промокли. «Нет», — прошептал я в ответ, но, кажется, стюардесса не услышала. Она попросила не волноваться и забрала мой поднос. Я кивнул и продолжил смотреть в пол.

Намджун
21 июня год 16

Я бросился вниз по лестнице с тринадцатого этажа. Моё дыхание сбилось, а ноги дрожали. Я упал в тени входа в жилой комплекс. Сегодня я начал поздно, потому что задержался в школе дольше, чем обычно. Я должен был как можно скорее развесить пачку листовок на всех четырёх жилых комплексах к определённому сроку. Если я не смогу, то босс ещё долго будет читать мне лекции. Я с трудом уговорил его нанять ученика средней школы, поэтому не мог позволить себе потерять эту работу сейчас. Мама уволилась из ресторана на прошлой неделе. Нам нужно было оплатить больничные счета отца, не говоря уже о счетах за электричество и газ. Я задремал в тени. Вдали виднелись дети, играющие в баскетбол. Я вновь поднялся. Пора бежать. Я повторял про себя: «Я должен сделать это. Я смогу».

Юнги
19 сентября год 16

Пламя пожирало мой дом. Ещё утром тот был цел и невредим, а теперь он был в огне. Люди, которые узнавали меня, подбегали и кричали что-то неразборчивое. Соседи топали ногами туда-сюда и выглядели нервными. Пожарная машина не могла подъехать к дому, потому что подъездные пути были заблокированы. Замерев, я стоял там. Это был конец лета и первые дни осени: небо было ясным, а воздух — свежим. Я не знал, что думать, что чувствовать или что делать. Внезапно я подумал о маме. В этот момент дом рухнул с оглушительным грохотом. Он был полностью объят пламенем. Или, скорее, сам был гигантским пламенем. Крыша, опоры, стены, моя комната — всё обваливалось, словно сделанное из песка. Всё, что я мог делать, — смотреть на это пустым взглядом.

Мимо меня проносились люди. Я слышал, как они говорили о том, что пожарная машина наконец смогла въехать. Кто-то схватил меня за плечи и стал расспрашивать: «Там кто-то есть?» Я просто уставился на неё. «Твоя мама там?» — Она стала трясти меня за плечи. Я услышал себя со стороны: «Нет, там никого нет». «О чём ты?» — Это оказалась женщина, жившая по соседству. — «Что случилось с твоей мамой? Где она?» «Там никого нет», — я не был уверен в том, что говорил. Кто-то снова пробежал мимо.

Чонгук
11 сентября год 17

Я прождал десять дней, но открытка ко дню рождения так и не пришла. Я открыл нижний ящик и поднял тетрадь — там я обнаружил четыре открытки. «Чонгук, с днём рождения. От папы». Я перечитывал эти шесть слов снова и снова.

Это произошло зимой, тогда мне было семь лет. Меня разбудили голоса из гостиной. Моя комната находилась на чердаке дома, я мог дойти до комнаты родителей, спустившись на пять ступеней и открыв раздвижную дверь. Я потянулся, чтобы открыть дверь, но остановился. Хоть я и был мал, но по тяжёлой атмосфере, которая просачивалась сквозь неё, я мог почувствовать, что момент был неподходящим.

Папа сказал, что ему сложно было продолжать, ему слишком трудно было жить в этом мире. Мама ничего не ответила. Наверное, она беззвучно плакала или совсем не двигалась. Последовало долгое молчание. Папа сказал, что он не выдержит, если ему придётся жить вот так, поэтому ему следует уйти уже сейчас. Мама решительно возразила, назвав его самым безответственным человеком. После этого я услышал своё имя. «Что же ты собираешься делать с Чонгуком?» Я немало прождал, стоя за раздвижной дверью, но папа ничего не ответил. После я услышал, как открылась входная дверь. «У меня совсем ничего не осталось, я ничего не могу сделать для Чонгука», — это были последние слова моего папы.

Я поднялся обратно на чердак, взбежав вверх по лестнице. Пододвинул кресло вплотную к стене возле окна и встал на него. Папа спускался по наклонной дорожке. Сперва из виду пропали его ноги, потом — его талия, грудь и плечи. Казалось, что незнакомый мир в конце дорожки медленно поглощал его всего.

Кто-то открыл дверь в мою комнату, я инстинктивно задвинул ящик ногой. Это была мама. Она сказала, что не нужно ждать никакой поздравительной открытки — она никогда не придёт, а папа просто такой человек. Это было в её репертуаре. Папа был безвольным, некомпетентным и, самое важное, социальным изгоем, бросившим нас... Мама была права. Поздравительная открытка никогда не придёт. Я был тем миром, с которым было слишком тяжело жить моему папе, тем миром, от которого он отказался. Ребёнок, который никогда не сможет стать причиной всё перетерпеть. Этим ребёнком был я.

Предыдущая глава < Оглавление > Следующая глава

Перевод: wazzupbighit
Редактура: wazzupbighit, Юлия Базикова, Анабель Де-Ниро

@Bangtan_fans