The Most Beautiful Day of Our Lives
[Самый прекрасный день в наших жизнях]
Чонгук
22 мая год 22
Кто-то потряс мое плечо, чтобы меня разбудить. Открыв глаза, я увидел красивый вид на море, полностью развернувшийся из окон машины. Морской бриз ощущался прохладным, но мне могло так казаться из-за того, что я всё еще пребывал в полусонном состоянии. Обхватив тело руками, я вышел из машины. Остальные, уже находясь далеко на пляже, там, где волны ударялись о камни, помахали мне. Позади них находилось море, над ним — солнце. Открывшаяся картина была похожа на фотоснимок.
Как только я поднял руку, чтобы махнуть в ответ, ветер взвил крупицы песка и заполнил ими фотоснимок. Песчаная пыль поднялась с земли и разнеслась по округе. Остальные одновременно отвернулись, прикрывая свои лица и ограждаясь от ветра, полного пыли. Я сделал то же самое: крепко зажмурился, наклонил голову и спрятал лицо в сгиб локтя. Мы долгое время стояли в таких позах, находясь посреди звуков, бьющихся о берег, волн и гула ветра.
Я попытался открыть глаза, но песок причинил мне острую боль. «Не три их. Сделаешь только хуже». Я медленно моргнул, услышав Хосока. Сквозь образовавшиеся слезы я мог различить появляющиеся и исчезающие море, небо и остальных. Я моргнул несколько раз, появившееся слезы побежали вниз, жжение начало утихать. Должно быть, слезы смыли крупицы песка. Я услышал, как смеялись остальные. Смеялись над тем, как я стоял посреди пустого пляжа со стекающими по лицу слезами.
Нельзя было понять, кто побежал первым. Всё началось словно нелепая игра. Я делал вид, что гонюсь за теми, кто продолжал надо мной смеяться. Хосок помчался в сторону от меня, спасаясь бегством. К нему присоединились и остальные, разбегаясь вперед и по сторонам, счастливо при этом смеясь. В какой-то момент мы все бежали по прибрежной дороге. Я бежал позади остальных. Я был выдохшимся, вспотевшим, моя голова сильно болела. Но я не останавливался из-за того, что они продолжали бежать.
Это было совсем неожиданно, но мы, высвободив Чимина из больницы, вновь встретились и вернулись на тот же самый пляж все вместе. Я ничего не делал, только следовал за ними, но ощущал волнение. Может, именно безучастный бег вокруг был единственным для меня способом справиться с этим ужасно трепетным чувством. Я поступил так же, когда мы пропустили школу и пришли на этот пляж впервые.
«Ты прав. Тогда мы были точно такими же», — сказал Намджун, когда мы все опустились на землю, чтобы перевести дыхание. «Думаю, тогда было настолько же жарко. Когда это было?» — на этот раз говорил Чимин. «12 июня», — моя хорошая память удивила остальных. Я отчетливо помнил дату из-за фото, сделанного на пляже, что было подписано этой датой. Иногда я доставал его и рассматривал. Я никому об этом не говорил, но в тот давний день я почувствовал, что наконец нашел настоящую семью. Настоящих братьев.
«Ребята», — я хотел было сказать о том, как благодарен, но понял, что не могу подобрать слов. «Что?» — остальные один за одним подбежали ко мне, после чего повалили. Мы катались по земле, спутанные друг с другом, веселясь как дети.
«Почему ты тут один?» — я опустился на песок рядом с Тэхеном, что сидел в другой части пляжа вдали от остальных. Он посмотрел на меня недолго, но вместо ответа задал свой вопрос. «Была ли она тут в последний раз, как мы сюда приезжали?» — он говорил о смотровой вышке. — Если так, то мы бы забрались на нее. Но я этого не помню». Он кивнул, соглашаясь, продолжив смотреть на вышку.
«Пойдем», — кто-то потрогал меня за плечо. Это был Сокджин. Он стоял напротив света, так что его лицо было неузнаваемым. Он выглядел таким высоким, но мне могло так казаться из-за того, что я смотрел на него снизу-вверх. Я поднялся, отряхнувшись. Мои ноги глубоко погрузились в пылающий песок. Я пробрался в тень Сокджина и начал идти, пиная песок носком кроссовок. Песок, подбрасываемый мною, попадал на брюки Сокджина, но он не оборачивался.
Тэхен
22 мая год 22
Я уже видел это ранее. В сновидении, ощущавшимся слишком живым и настоящим, я видел это море, всех нас и возвышающуюся смотровую вышку. В конце сна я стоял на ней. Все смотрели на меня. Они были слишком далеко, их лица было сложно рассмотреть. Но я всё равно им улыбнулся. Так, будто я с ними прощался. После этого я спрыгнул.
«Сокджин?» Услышав Чонгука, я обернулся и увидел Сокджина, взбирающегося на вышку. Поднявшись на самый верх, он повернулся к нам. Он, кажется, пытался нас сфотографировать. Другие ему помахали, но я не мог. Последнее мгновение моего сна было таким же. Единственное различие заключалось в том, что Сокджин был тем, кто поднялся туда, а не я.
В этот момент мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног, а тело парит в воздухе. Я крепко зажмурился, боясь, что упаду на землю. Я не сжал кулак, но рана на ладони начала болеть. Рана казалась глубокой, но зажила быстрее, чем я ожидал. После нее остался красный шрам. Иногда он очень болел. Словно меня наказывали. Наказывали за все мои проступки.
Намджун
22 мая год 22
«У нас всего год разницы. Нет, я не должен так говорить. Я старше, я знаю. Но и он больше не ребёнок, пора ему начать заботиться о себе. Понял. Я понял. Нет, я не схожу с ума. Извини».
Я завершил вызов и посмотрел на землю. Мы были на пути в наше убежище, проведя весь день на пляже. Нас сопровождал прохладный океанский бриз. Мне казалось, что моё сердце разорвется в любую минуту. По грязному песку куда-то шли муравьи.
Не то чтобы я не любил своих родителей. И не то, чтобы я не беспокоился о своем брате. Я бы игнорировал их, если бы мог, но я знал, что не способен на это. Я знал всё это слишком хорошо. В чем тогда смысл бороться, выходить из себя, расстраиваться и пытаться освободиться?
Кто-то неподвижно, как я, стоял отвернувшись. Это был Чонгук. Однажды Чонгук сказал мне: «Я хочу быть таким же, как ты, когда вырасту». Я не мог заставить себя признаться, что сам ещё далёк от взрослого, не говоря уже о том, чтобы быть примером для подражания. Было слишком жестоко рушить его надежды. Я не мог сказать кому-то настолько молодому, у которого не было того доверия, поддержки и привязанности, которые он заслуживал, что человек не становится взрослым только потому, что стал старше и выше. Я хотел бы, чтобы будущее Чонгука было светлее и не похоже на моё, но я не мог обещать свою помощь во время всего пути.
Сокджин
22 мая год 22
Я снова посмотрел на остальных. Они рассказывали глупые шутки, смеялись, болтали и заливались смехом каждый раз, когда кто-то вскакивал и начинал танцевать. Я не мог поверить, что это всё происходит со мной. Мы снова вместе, после всех испытаний и ошибок. Я мечтал об этом так долго и так отчаянно, что всё, что происходит сейчас, казалось мне невозможным.
Но я чувствовал беспокойство, потому что у меня всё еще было кое-что в чем я должен был, признаться. Я продолжал медлить и не мог собрать свою храбрость. Но я не мог больше убегать от этого. Пока я не расскажу всё, не смогу смотреть своим друзьям в лицо.
Когда ужин практически был закончен, я сказал им, что мне надо кое-что рассказать. Но они не обратили на это внимание. Только Тэхен пристально смотрел на меня. Несколько дней назад он пришел ко мне и спросил о своем сне. «Ты ведь знаешь, что это значит, верно?» Он требовал с меня ответа, но я притворился, будто бы не знаю. Я сказал: «Как я могу знать? Это всего лишь сон». Тэхен расстроился и ушел.
Не всё было ложью. Я не знал, почему ему снились такие сны. Но я знал, насколько жестоки они были. Вот почему я не мог рассказать ему правду. И еще потому что я знал, почему он интересовался этим. Ему не надо было знать, что это был совсем не сон — он, убивающий своего отца — но это произошло в реальности, не однократно. Никто не должен жить в такой агонии. Я бы не изменил своего решения, даже если бы это разрушило нашу дружбу.
Я отвернулся, чтобы не смотреть Тэхену в глаза. Я закрыл рот, восстановил дыхание и заговорил более четко. «Мне надо кое-что рассказать вам». Намджун и Хосок внимательно смотрели на меня, остальные замолчали. «Я должен был рассказать вам это очень давно. Когда мы были в старшей школе…»
Тэхен перебил меня. «Когда мы были в старшей школе? Когда ты настучал на нас директору? Или, когда юнги выгнали из-за этого? О чем конкретно ты говоришь?» Лицо Тэхена выражало явное осуждение.
«Тэхен!» — позвал его Намджун с очевидной целью — осадить. Тэхен оттолкнул руку Намджуна, не отводя от меня взгляд. Все были застигнуты врасплох и не могли думать о словах. «Это всё твоя вина». Никто ничего не сказал. Я посмотрел на Юнги. Тэхен был прав. Юнги исключили из-за меня. Опустив голову, я прошептал: «Мне жаль». Он снова заговорил.
Тэхен
22 мая год 22
«Сокджин, это всё? Ты разве ничего больше от нас не скрываешь?» Я поднял взгляд на хёна. Он посмотрел на меня в ответ. Я хотел спросить у него еще раз, но кто-то схватил меня за плечо, останавливая. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто это был. Намджун. «Не вмешивайся. Почему тебя это беспокоит? Ты даже не мой родной брат», — я чувствовал его взгляд. Не поворачиваясь к нему, я стряхнул его руку. Я тоже знал. Я знал, что вымещаю свою злость на него.
Возвращаясь с пляжа в наше жилище, проходя через сосновый лес, я услышал, как Намджун говорил по телефону. Каждое слово, сказанное им, являлось правдой. Я был всего лишь на год младше, я не был его родным братом. Я должен был сам заботиться о себе. Но мне всё еще было больно.
«Тэхён, извини. Давай закончим на этом», — Сокджин был тем, кто прервал тишину. Тем, кто попросил прощения. Намджун же не сказал ни слова. Он продолжал смотреть на меня со злостью во взгляде. «Закончим что? Просто расскажи обо всем. Ты что-то скрываешь от нас». Теперь же все смотрели только на Сокджина. Он поднял на нас такой взгляд, будто говорил нам остановиться.
«Давай поговорим об этом снаружи», — заявил Намджун опять схватил меня за руку. Я попробовал сбросить его ладонь, но в этот раз он держал крепче, вытаскивая меня на улицу. Я сопротивлялся: «Отпусти. Какое у тебя есть право? Что ты знаешь? Ты ничего не знаешь. Тебе кажется, что ты такой особенный, а?»
Вот оно. Намджун резко отпустил мою руку, под воздействием этого я споткнулся. Может, меня заставило споткнуться не это. Момент, когда он отпустил мою руку, ощущался так, словно цепь, что связывала нас, разорвалась в середине. Всё, что помогало мне и являлось моей опорой треснуло и разломилось.
Возможно, я надеялся, что он никогда не отпустит мою руку. Что накричит на меня, сказав замолчать, рассерженный вытащит меня наружу. Может, я надеялся, что он как следует отчитает меня, так, как бы поступил с родным братом или с тем человеком, который слишком важен, чтобы его отпускать.
Но он отпустил мою руку. Это только рассмешило меня. Я усмехнулся прежде, чем понял это. Я выдал: «Что такого особенного в том, чтобы быть вместе? Кто мы друг другу? В конце концов, мы все одни». В этот момент Сокджин ударил меня.
Чимин
22 мая год 22
«Нам тоже следует поехать», — это то, что сказал Хосок. Я повернул голову и посмотрел на нашу гостиную. Стол, стулья, банки и тарелки были разбросаны по всей комнате. «Давай же, Чимин». Я в спешке закрыл дверь, а ребята уже ушли далеко вперёд меня. В самом начали шли Юнги с Хосоком, а за ними по пятам следовал Чонгук. Нас было семеро, когда мы приехали сюда в первый раз, сейчас же нас осталось четверо.
Я посмотрел вверх после того, как мы прошли мимо обсерватории. На пляже не горели огни после заката. В этой темноте ничего не было видно, разве что только был слышен шум прибоя. Я понял, что это было то самое место. Место, в которое мы пришли, когда первый раз вместе приехали на море. Скала, которая, как говорили, воплощала мечты. Мы громко рыдали на том же месте, где она должна была быть, но которую разрушили до кусочков, чтобы очистить путь для нового курорта. «Чонгук, это было же где-то здесь?» — я обернулся, но Чонгук уже бежал далеко от остальных. Хосок позвал его, но казалось, что тот не слышит. И тогда до меня дошло. Чонгук также идёт по своему пути, Чонгук, который всегда был позади. Вернувшись, он, как и все, остановился. Я тоже остановился, и, посмотрев в разные стороны на пересечении дорог, я должен был выбрать: повернуть налево, чтобы вернуться на железнодорожную станцию, или направо, чтобы на автобусе поехать домой.
Мне придется вернуться туда когда-нибудь. Не мог же я избегать этого вечность. Мне придется признаться во лжи и сказать правду родителям, даже если они не горели желанием услышать её. Мне придётся сделать первый шаг. Я увидел, как Юнги повернул налево. «Чимин, поторопись», — Хосок посмотрел на меня. «Хосок, я поеду домой сейчас». С озадаченным взглядом он спросил: «Домой?» Я кивнул и повернул направо.
Чонгук
22 мая год 22
Я чувствовал, что мое тело парило, но в следующее мгновение я оказался на твердой земле. Какое-то время я не мог что-либо чувствовать. Моё тело казалось настолько тяжелым, что я не мог даже закрыть глаза. Не мог даже глотать или дышать. Впав в полубессознательное состояние, мне становилось все теплее и теплее, но мое тело неожиданно начало трясти. Я инстинктивно открыл глаза, почувствовав боль, которую нельзя описать, и жажду. Мой взгляд привлекло что-то мерцающее, хоть мои глаза были такими сухими, словно были наполнены песком. Я думал, оно было светлым, но это было не так. Оно было ярким, большим и огромным. Оно просто парило в воздухе без какого-либо движения. Я смотрел на это некоторое время, и оно проступило более четко. Это была луна.
Мир перевернулся с ног на голову. Должно быть, моя голова была запрокинута назад. В этом мире и луна была перевёрнута. Прокашлявшись, я попытался дышать, но не мог двигаться. Озноб ощущался по всему телу. Я был испуган. Я попытался раскрыть рот, но не мог произнести ни слова. Я даже не закрыл свои глаза, но перед ними начало темнеть. Кто-то задал мне вопрос, пока мое сознание становилось всё мутнее.
«Жить больнее, чем умирать. Ты всё ещё хочешь жить?»
Предыдущая глава < Оглавление > Следующая глава
Перевод: wazzupbighit
Редактура: wazzupbighit, Юлия Базикова, Анабель Де-Ниро
@Bangtan_fans