Земли и страны
На календаре вновь светлый праздник Единства, так что есть очередной повод порассуждать о немецкой государственности и устройстве германской федеральной республики.
Все мы знаем, что современная Германия состоит из шестнадцати административных образований, каждое из которых в отдельности называется «федеральной землей» (Bundesland). Так их называю я, вы, да и большая часть немцев. Но на самом деле, с юридической точки зрения этот термин ошибочен. Германия состоит не из «федеральных земель», а просто «земель»; поэтому каждый элемент называется просто Land. Это ничтожное, в общем-то, уточнение (всё равно все говорят Bundesländer, так что не переживайте) даёт возможность поговорить об административном генезисе ФРГ.
Почему термин «федеральная земля» с точки зрения немецких юристов неправильный? Потому что он указывает на вторичность административного образования по отношению к государству. То есть, сначала появилось государство, потом оно создало внутри федеральную землю.
А в случае с ФРГ процесс шёл наоборот. Конечно, ФРГ появилась только в мае 1949 года, до этого германского государства физически не существовало на протяжении четырёх лет. Где же тогда жили немцы?
Ну как же, скажет читатель. На территории оккупационных зон победителей. В западной части немцы по очереди существовали в Бизонии, Тризонии, и только потом – в Федеративной республике.
Это верный ответ, но неполный. Дело в том, что земли, из которых потом соорудили Западную Германию (да и Восточную тоже) появились до провозглашения ФРГ и ГДР. Процесс оформления земель начался уже в 1945 году, а в 1947-м завершился полностью: они имели правительство и соответствующий административно-силовой аппарат, судебную систему, конституцию и все остальные необходимые государственные атрибуты. Собственно, «земля» – это буквалистский перевод Land на русский; вообще-то это «страна». Т.е. государство. И образования, возникшие в 1947 году на территории бывшей Германии, безусловно являлись всамделишными государствами.
Конечно, они не были (полностью) самостоятельными – их политику определяли оккупационные силы держав-победителей; и спектр возможностей этих стран был довольно ограничен. Но вообще-то независимость не является непременным условием для определения государства. Вот ГДР – это государство? А Андорра? А Великое Княжество Финляндское? Ну, то есть, чем Северная Рейн-Вестфалия в 1947 году принципиально отличалось от королевства Вестфалии в 1807-м?
Ситуация на 1947 год была такой – на территории современной Германии существовали 17 государств:
- пять в советской зоне оккупации (Мекленбург-Померания, Бранденбург, Саксония-Анхальт, Саксония и Тюрингия)
- четыре в британской (Шлезвиг-Гольштейн, Гамбург, Нижняя Саксония, Северная Рейн-Вестфалия)
- три во французской (Рейнланд-Пфальц, Баден, Вюртемберг-Гогенцоллерн), плюс Саарланд, бывший отдельным государством вполне официально – как протекторат Франции
- четыре в американской (Бремен, Гессен, Вюртемберг-Баден, Бавария)
Повторю: разумеется, ни у одно из этих государств не имело полной самостоятельности; самыми фиктивными были образования в советской зоне, а самыми самостоятельными – американские (и Саарланд, конечно). Так или иначе все они зависели от оккупационной военной администрации и должны были следовать их политике. Но потенциально они также были вполне настоящими странами; если бы завтра оккупационные силы покинули Германию, то с административной точки зрения ничего бы не изменилось.
При этом, например, Бизония и Тризония, государствами не были. Это надгосударственные структуры, созданные на основе входящих в них стран-земель. Бизония – объединение зон Британии и США – была сформирована по американскому образцу, который предусматривал значительные полномочия у земель правительств под надзором оккупационных сил. Это экономическое объединение, вроде будущего «Союза угля и стали». Её центральным органом стал Экономический совет со штаб-квартирой во Франкфурте, который избирался парламентами земель, входивших в обе зоны. Добавление французской зоны изменило название на Тризонию, но общий принцип не изменило.
Конечно, сами государства на теле поверженной Германии создавались довольно произвольно, а их границы расчерчивались не исходя из исторических реалий, а ради удобства победителей. Например, юго-западный регион состоял из трёх государств: сравнительно крупного Вюртемберга, чуть меньшего Бадена и совсем крохотного образования, известного как земли Гогенцоллернов. Победители разрезали его наживую, поделив на три произвольных единицы: Баден, Вюртемберг-Гогенцоллерн и Вюртемберг-Баден. О соответствии историческим границам никто не задумывался: требовалось просто разграничить регион между США и Францией. Поэтому южную границу своего Вюртемберг-Бадена американцы провели таким образом, чтобы автобан Карлсруэ-Мюнхен полностью находился на их территории. А уже у Вюртемберг-Гогенцоллерна южная граница прошла по Боденскому озеру до самой Австрии, включив в себя баварский Линдау – только так можно было соединить французские зоны в Германии и Австрии.
(К счастью, возможностей Баварии хватило, чтобы последнее недоразумение позже исправить. Потерять единственный, пусть и игрушечный порт, было бы обидно)
Но сами государства были вполне настоящими, и с каждым годом их статус рос. Собственно, создание ФРГ было оформлено как решение немецких государств Тризонии об объединении, пусть по воле и с благословления победителей.
Поэтому 1949 год довольно во многом повторил 1871-й. В обоих случаях, немецкие государства объединились в единый союз, сохранив значительную часть своих государственных элементов; появившаяся на международной арене страна была производной от ранее действовавших государств и продуктом их общего договора. Также можно заметить, что оба раза объединение являлось квазидобровольным, из-за мощного внешнего давления.
То есть, ФРГ концептуально почти ничем не отличается от Германского Рейха; это такой же союз государств. Форма правления здесь не важна; Рейх с 1918 года был республикой и с того же времени (после принятия конституции 1919 года) входившие в него государства лишись значительной доли старых прав (при кайзере Бавария, например, имела собственную армию, почту, железные дороги).
Можно, конечно, возразить, что на самом деле немецкие земли никакими государствами не являются. Ведь они не признаны на международном уровне, отдали часть своего суверенитета федеральному центру, ну и элементарно не имеют легальной возможности покинуть созданный в 1949 году союз.
Но, как я писал выше, отсутствие международного признания не означает отсутствия государства. Тайвань не является членом ООН и официально признан лишь двенадцатью, что ли, странами – означает ли это, что Тайвань не государство? Ограниченный суверенитет тоже не является помехой – например, страны ЕС передали часть своего суверенитета Брюсселю, но вряд ли кто-то будет сомневаться, что Чехия или Польша всамделишные страны.
Что касается отсутствия легальной возможности выйти из состава ФРГ… Видите ли, любые права и обязанности являются следствием некоего договора. А соблюдение этого договора должно кем-то обеспечиваться. Если нет стороны, которая могла бы поддерживать действие договора, то закономерным образом не будет и самого договора. Пожалуй, проще всего мне будет объяснить свою мысль на примере: в Германском Рейхе не было легальной возможности низложить кайзера и упразднить монархию. Тем не менее, в 1918 году произошло именно это. Так что возражения «закон это запрещает» убедительны только для настоящего момента:-)
Единая Германия – вещь замечательная. Но это продукт определенной эпохи; с одной стороны недавней, а с другой стороны – уходящей. Мир, созданный во второй половине XIX века, постепенно уходит; с ним уходят и его атрибуты, к которым мы привыкли, и которые считаем незыблемыми (вроде всеобщей грамотности, пенсий по старости, ну, или единого немецкого государства – фантазии, возникшей с появлением национализма: ещё при Фридрихе Великом немцы бы не поняли, зачем им нужно жить в одной стране). Объединение Германий и Западного Берлина в 1990-м во многом произошло из-за инерции мышления: «пусть всё будет, как при дедушке».
(И это ещё при том, что тот самый «дедушка» мог помнить эпоху межвоенного сепаратизма, находившего понимание по той же причине: «пусть всё будет, как в старом добром 1860-м», когда немецкие государства замечательно жили порознь)
В завершение отмечу, что по своему долголетию государства похожи на людей. Есть, конечно, Мафусаилы, вроде Соединенных Штатов, которым в следующем году исполнятся невероятные 250 лет, но большинство других таким похвастаться не могут. Федеративная республика недавно отметила 76 лет, что является весьма почтенным возрастом. Для сравнения, Рейх прожил чуть больше 74 лет; а объединившимся в Рейх государствам в момент его провозглашения было в районе 65.
С другой стороны, реликты прежних эпох живут в Европе долго; поэтому вполне возможно, что единая Германия будет существовать и через двести лет – как поросшая ракушками Венецианская республика в конце XVIII века :-)
