Dulce et decorum
Зачем обсуждать свежие новости, когда есть столько старых? Например, длящиеся в Германии уже который год дискуссии о «возобновлении» службы по призыву. Настоящий немец просто обязан хотя бы раз в своей жизни пробежать голышом по ручью и съесть четверть фунта сырой печени, иначе для чего он вообще родился на свет?
Моя-то позиция за последние два года не изменилась. Я ещё раз напомню, что де-юре призыв в 2011 не отменяли: его лишь приостановили в мирное время. Если будет принято решение, что страна находится в состоянии «обороны» или «напряженности» (последний термин весьма расплывчат и может означать что угодно), под ружье и так пойдут все мужчины в возрасте аж до шестидесяти лет.
При этом, никакой надобности в службе по призыву нет. Настоящего военного из призывника за ограниченное время службы сделать всё равно не получится, да и сама концепция массовой армии прошла свой пик сто с лишним лет назад, когда выяснилось, что толпа дешевых одноразовых юнитов всё равно уступает пулемётам и современной артиллерии.
Более того, у бундесвера просто отсутствует физическая возможность принять потенциальных рекрутов. По последним данным, если не ошибаюсь, он мог бы разместить десять-пятнадцать тысяч новобранцев, но совершенно не факт, что для них нашлись бы ботинки и нижнее бельё; не так давно их не хватало даже кадровым частям. Тем «недостающим ста тысячам», о которых иногда мечтательно говорят немецкие генералы, пришлось бы спать в поле, питаться подножным кормом и упражняться с воображаемыми автоматами. Ты-ды-дых, чик-чик, дзынь! Благородный герр поражён в пятку.
Люди с более реалистичным взглядом на мир предлагают ввести в Германии так называемую «шведскую модель». Как известно, в Швеции тоже был всеобщий призыв, потом его отменили, а в 2017 году вернули обратно – но в усечённой форме. Там все молодые люди заполняют опросники: уровень образования, состояние здоровья, данные о физической подготовке, наличие вредных привычек, желание служить бесконечно милому fädernesland и так далее. Из всех этих анкет отбираются три-четыре процента лучших. Как мне некогда ответили на очевидный вопрос, за вранье в анкете строгие, но справедливые шведы наказывают; первый тюремный срок за нежелание отдать своё ничтожное личное время на благо общества там выписали уже через год после возвращения этого «минипризыва». И вот, значит, хорошо бы ввести такую же модель в Германии: увеличить ежегодный поток молодых людей в бундесвер фактически за счёт изменения формулировки вопроса: не «Хотите ли вы служить в армии?», а «Не возражаете ли вы против службы в армии?».
(Поскольку предпочтение будет отдаваться сильным юношам без вредных привычек, предположу, что вершина стопки из дел будущих призывников будет состоять из спортивных представителей одной авраамической религии, которая запрещает употреблять алкоголь:-)
Однако и «шведская модель», будем откровенны, ни черта не даёт. Умение перезаряжать автомат или водить грузовик вносит весьма ничтожный вклад в обороноспособность страны. Немецкий же бундесвер последние тридцать лет – это дешевая рабочая сила, которую государство может использовать по своему усмотрению. И хочется государству, конечно, именно больше рабочих рук; носить для этого форму совершенно не обязательно.
Поэтому наиболее вероятным вариантом я по-прежнему вижу расширение «Добровольного социального года» (FSJ, засчитывавшийся до отмены призыва за альтернативную военную службу): например, через замену слова «Добровольный» на «Обязательный». Сейчас люди записываются на него неохотно: мало кто мечтает пахать целый год бесплатно «ради общего блага». Типичный FSJ выглядит так: молодой человек трудится помощником воспитателя детского сада за триста евро «карманных денег» в месяц, страховку и почётную грамоту в финале. Но, при этом, рабочие руки на низовых должностях очень нужны: в детсадах, домах престарелых, каких-нибудь там заповедниках. Отсюда большой соблазн заткнуть дыры вчерашними школьниками; всё равно с точки зрения старшего поколения эти балбесы ничем полезным не заняты :-)
Но звучат голоса и настоящих ястребов, прямо-таки – коршунов. Вот интервью с профессором публичного права Мюнхенского университета бундесвера доктором Катрин Гро.
(Которое я хотел вам показать ещё в апреле, но как-то слишком увлёкся охотой на английские конвои в Северном море)
Так вот, нервная клеточка мюнхенской фабрики офицеров постулирует два пункта:
- Военный призыв нужно восстановить
- Но женщин призывать на срочную службу нельзя
Там всё интервью с ней забавное. Ключевая мысль бундесверной мыслительницы довольно очевидная: женщин в Германии угнетают, взваливают на них множество нагрузки, которой нет у мужчин – например, заботу о детях и инвалидах; равенство в вопросе призыва сделало бы ношу для женщин совсем непомерной.
(В комментариях к статье произошло гендерное побоище. Мужчины в полемическом запале потребовали привязать гражданские права к прохождению срочной службы, чтобы, значит, свободные от призыва женщины не могли голосовать. Такие реплики ожидаешь услышать в Восточной Европе; но когда к западу от Одера не понимают, что такое всеобщее избирательное право и для чего оно на самом деле нужно, становится грустно.
Странно, что никто не спросил у фрау доктор, как она собирается отличить мужчину от женщины в наши просвещенные времена? Германия, чай, не Англия)
Из интервью с доктором Гро видно, что немцев так и не отучили «думать по бумажке»; из-за чего у последних было столько проблем в середине XX века. Интервьюер её спрашивает: вот вы говорите, что призыву должны подлежать только мужчины, но не женщины – нет ли здесь противоречия с нормами Конституции? Ведь она запрещает дискриминацию.
- Это вам так кажется. А дело вот в чём: Конституция сейчас содержит два положения, которые противоречат друг другу. Одно из них гласит, что ни к кому нельзя относиться по-разному из-за его пола. А второе – что обязательная военная служба является обязательной только для мужчин. Но поскольку эти две нормы находятся на одном правовом уровне, а именно в Конституции, одна никак не нарушает другую. Это невозможно по определению. Следовательно, обязательная служба для мужчин – это просто такое легальное исключение из принципа равного обращения с полами.
Опустим момент, что написать Конституцию, где статьи противоречат друг другу – это уже выдающееся достижение. Но ведь в 1946-м немцев макали головой в унитаз именно вот за это: «У нас был закон, там было написано так, и мы ему следовали». И вот спустя почти восемьдесят лет жизни в мире с отмененными вестфальскими принципами, немецкий профессор публичного права всерьёз ссылается на Конституцию, внутренний документ страны. Cujus regio, понимаешь, ejus religio. А откуда она знает, что в будущем уполномоченные люди с Лицензиями и Полномочиями не признают этот документ филькиной грамотой, а почтенных бюргеров, соблюдавших законы – преступниками и негодяями?
(Впрочем, и сам её подход тоже проникнут духом ушедшей эпохи, когда даже с треском проигрывая войну, немцы не подпускали женщин к боевым частям. Ох уж этот бундесвер, хранитель древних традиций)
Резюмируя, я предположу, что значительных изменений не будет; в крайнем случае либо «шведская модель», либо (F)SJ. И на то есть причина. Потребуется немало усилий и времени, чтобы изменить отношение немцев к службе в армии. Людям на протяжение десятилетий рассказывали, что подлинный героизм не в том, чтобы сражаться за свою страну, а в том, чтобы отказаться выполнять приказы неправедной власти. Это тот же момент, на котором сыпется фрау доктор: кто решает, какой закон справедливый, а какой преступный? Кто определяет законность/преступность власти?
В Германии полно мемориалов дезертирам, которые – согласно одобренной победителями морали – совершили Подвиг. И любой немец, отказавшийся служить в вермахте, автоматически считается героем. Потому что dulce et decorum est pro patria deserere.
Может ли это повлиять на эффективность призыва? ¯\_(ツ)_/¯ Официальной идеологией бундесвера, как вы помните, является культ 20 Июля – восстание армии против плохой власти. В итоге, согласно прессе, доблестные немецкие спецслужбы регулярно пресекают попытки военных переворотов. Понятия не имею, какая тут связь. Реальный мир так сложен… Лучше уж, пойду дальше швыряться в английских матросов мешками с картошкой.