Глава 12. Разрушение клетки.
Так вот оно что, это и впрямь клетка Шэнь Цяо.
Неудивительно, что Ся Цяо говорил, будто этот дом кажется ему знакомым, словно воспоминание из детства. Неудивительно, что всё происходящее здесь напоминало ему сны, которые он видел в юные годы.
Этот старик был не кто иной, как Шэнь Цяо, а Вэнь Ши даже не узнал его.
Возможно, так получилось потому, что его черты лица были расплывчаты. А может, потому, что в памяти Вэнь Ши Шэнь Цяо всё ещё оставался таким, каким был много лет назад.
Он ведь уже видел его постаревшим, но нетвердая походка и слабый голос пожилого мужчины никак не вязались с образом того утонченного юноши в круглой шапочке, каким он был когда-то.
Вдруг из шкафа раздался какой-то звук. Вэнь Ши очнулся от раздумий и услышал, как кто-то негромко и осторожно позвал:
В следующую секунду двери шкафа распахнулись. Мягкая, бесформенная кукла, которая пряталась там раньше, беззвучно упала набок. А на её месте появился худенький мальчик — сам Ся Цяо.
Его тело было полупрозрачным. Под тусклым светом старой лампы он казался вырезанным из бумаги бледным силуэтом, застывшим в тишине.
Подросток робко подошел и в растерянности встал позади старика. Было видно, что он хочет похлопать его по плечу, но не решается.
— Дедушка… это ты? — прошептал он.
Сидящий у кровати пожилой мужчина замер, сжимая в руках полотенце.
Время в клетке будто остановилось. Никто не знал, как он отреагирует, услышав эти слова. Многие другие хозяева клеток, придя в себя, тут же впадали в ярость — будет ли все так же и на этот раз?
— Дедушка, это я, Ся Цяо, — мальчик, наконец, осторожно взял его за плечо и едва заметно встряхнул.
Десять лет пролетели незаметно. Хотя многие воспоминания из детства стерлись, за это время он научился тому, чего не мог постичь в юные годы.
Теперь, когда он просил о чем-то, его голос становился мягче.
Он вцепился в ткань одежды на плече старика и снова слегка встряхнул его. Кончик его носа покраснел, и он снова хрипло повторил:
— Дедушка, это я, Ся Цяо. Посмотри на меня.
Старик вдруг вздрогнул, и его силуэт колыхнулся, словно гладь озера, потревоженная брошенным в воду камнем. В то же мгновение из его тела хлынули клубы чёрного дыма.
Это было… пробуждением хозяина клетки.
Почти каждый хозяин клетки в этот момент становился агрессивным. Ведь в это время наружу прорывалось все то, что он не мог отпустить при жизни, всё, что не давало ему покоя. Все затаенные чувства — обида, зависть, ненависть — всплывали на поверхность. Это одновременно были и всплеск эмоций, и освобождение.
А тот, кто разрушал клетку, должен был принять их на себя и помочь человеку всё это отпустить.
Как только появился чёрный дым, Вэнь Ши выбрался из зеркала.
Когда он протянул руку к старику, на его длинных тонких пальцах всё ещё оставались следы белесого тумана.
Сердце и глаза — это ключевые точки души. Стоило только коснуться их, принять на себя всё то, что таила душа Шэнь Цяо — и клетка тут же бы разрушилась…
Он уже готов был коснуться духовного воплощения пожилого мужчины, как вдруг внезапно отдернул руку и убрал ее в складки одежды.
Тем временем Ся Цяо сдавленно всхлипнув, ещё раз попросил:
—Дедушка, обернись! Пожалуйста, взгляни на меня еще раз.
Бурлящий в воздухе чёрный дым, вдруг замедлился и стал лёгким и прозрачным. Старик отложил полотенце, мягко вздохнул и, наконец, повернул голову.
И в то же мгновение его лицо обрело черты. Это действительно был Шэнь Цяо. Он выглядел изрядно постаревшим, но в глазах его читалась доброта. У уголков его глаз и губ пролегали глубокие морщины, как у человека, который часто смеялся.
— Дедушка… — глаза Ся Цяо мгновенно покраснели, и он крепко вцепился в плечи старика.
— Сяо Цяо, — тихо позвал его Шэнь Цяо. Он хрипло усмехнулся, голос его был слабым и старческим. — Мой наставник тоже когда-то называл меня Сяо Цяо.
Прим.: Шэнь Цяо произнес именно “Сяо Цяо”, не “Ся Цяо”. Сяо (小, xiǎo) означает “маленький”, “младший”. Часто используется в обращении к к молодым людям или тем, кто младше.
— Видишь, мы с тобой связаны судьбой.
Ся Цяо не мог вымолвить ни слова, и лишь быстро моргал, пытаясь сдержать слёзы.
Когда ему было страшно, он плакал громко и напоказ, но на самом деле глаза его оставались сухими. Сейчас же, когда настоящие слезы начали капать одна за другой, он уже не мог издать ни звука.
Шэнь Цяо просто смотрел на него, а потом осторожно похлопал по руке.
Комод, подоконник, письменный стол и кровать из девяностых – все это медленно рассеивалось, а запах тлеющих благовоний становился всё слабее.
Как будто недолгий сон подошёл к концу. Всё исчезло, и они остались стоять посреди бескрайнего густого тумана.
Шэнь Цяо взглянул на Вэнь Ши и с горькой улыбкой произнёс:
Вэнь Ши кивнул. Он не знал, как описать то, что чувствовал в этот момент, и не мог найти нужных слов, чтобы ответить.
Через некоторое время он произнёс:
— Не ожидал, что это окажется твоей клеткой.
— Я тоже не ожидал, — ответил Шэнь Цяо. — Думал, что смогу уйти чисто, без следа.
Он опустил взгляд. Под морщинистыми веками скрывались полные усталости глаза.
Помолчав некоторое время, он снова заговорил с улыбкой:
— Жить без привязанностей слишком сложно. Всё равно есть в этом мире то, что меня удерживает.
— Что именно? — спросил Вэнь Ши.
Шэнь Цяо посмотрел на опущенную голову Ся Цяо и ответил:
— Я часто задумывался, стоит ли мне рассказать ему о том, кто он на самом деле. Раньше мне казалось, что лучше держать его в неведении, скрывать правду всю жизнь. Так он мог бы прожить её, как обычный человек, пройти свой путь в этом мире, и, возможно, этого было бы достаточно. В этом тоже есть своё счастье.
— Но потом я начал беспокоиться. Что, если я ему не скажу, а он случайно узнает, когда меня уже не будет рядом? И что тогда? Так я и терзался этим вопросом год за годом, но так и не нашёл правильного ответа.
— В итоге это я во всём виноват, — продолжил он.— Я почти ничему не научил его. Этот ребёнок, кажется, только и усвоил, что, когда страшно, надо плакать. Такой наивный, простодушный. Он так и не научился различать другие эмоции… возможно они просто остались для него недоступными.
Услышав это, Вэнь Ши вдруг понял, что с момента их встречи в доме семейства Шэнь, когда он узнал о смерти Шэнь Цяо, он ни разу не видел, чтобы Ся Цяо плакал от горя. Тот не выглядел подавленным, шутил, разговаривал с людьми, даже занимался вопросами аренды. Он словно не осознавал, что такое смерть и расставание.
И так продолжалось до этого момента.
Вэнь Ши посмотрел на покрасневшие от слёз глаза Ся Цяо и сказал Шэнь Цяо:
Да, то чему пожилой мужчина не смог обучить подростка при жизни, тому пришлось усвоить на собственном горьком опыте сейчас. Шэнь Цяо не знал, плакать ему или смеяться. Он долго размышлял над этим, и сердце его сжималось от боли за мальчишку.
— В конце концов, человек по своей природе жаден, — медленно произнес он. — Только сейчас я понял, что слишком многого не могу отпустить.
— Раньше я думал: вот бы просто увидеть, как этот ребёнок вырастет. Мне не обязательно жить до глубокой старости, главное дождаться его совершеннолетия, когда он станет взрослым. Но когда ему исполнилось 18, мне захотелось ещё немного побыть рядом с ним, пока он не станет сильнее, пока не появится кто-то, кто позаботится о нём, или пока он сам не научится заботиться о ком-то… пока у него не появится семья.
— А ещё... — он вздохнул. — … за последние годы многое изменилось, и мир уже не тот, что был в двадцатом веке. Я не знал, как быстро ты сможешь привыкнуть к этим переменам, когда снова вернешься, не столкнёшься ли с трудностями, все ли у тебя будет в порядке.
— И волновался… понравится ли тебе Сяо Цяо, с его-то характером. Вдруг вы поссоритесь? Некому даже будет вас помирить.
Все это Шэнь Цяо произнес с доброй теплой улыбкой на лице.
— Иногда мне казалось: если бы я был рядом, всё было бы проще. Вэнь-гэ, ты ведь когда злишься - все держишь в себе. А Сяо Цяо глупый, он может этого и не заметить. Вдруг ты сам потом в итоге пострадаешь от накопившегося гнева?
Он снова улыбнулся, словно те привязанности, с которыми он никак не мог расстаться, перестали его тяготить.
— И ещё… — Шэнь Цяо тихо вздохнул. — Мы двадцать лет не виделись, а я даже не успел выпить с тобой чашку чая. А ведь в прошлый раз перед тем, как ты ушел, мы об этом договаривались.
Неожиданно это приглашение на чай так и осталось несбывшимся обещанием.
Он медленно, внимательно, оглядел Ся Цяо и Вэнь Ши, словно пытаясь запомнить их лица, затем вздохнул:
В конце концов, это были просто мелочи жизни.
За все то время, пока он был паньгуанем, он встретил и проводил слишком многих. Можно сказать, что жизнь его была долгой, достойной и осмысленной.
— То, что откладываешь сегодня, неизбежно настигнет тебя завтра. Вэнь-гэ, придётся мне побеспокоить тебя… проводи меня.
— А ту чашку чая…если будет суждено, выпьем её в другой раз, — добавил он.
Вэнь Ши долго молчал, а затем кивнул:
Он протянул руку и тыльной стороной пальцев коснулся лба старика.
В тот же миг разрозненные чёрные клубы дыма, витающие в воздухе, пришли в движение. Они был бесплотными и бесформенными, но когда они задели руку Ся Цяо, на ней остался тонкий порез, боль от которого проникла тому в самое сердце.
Тени вырывались из тела Шэнь Цяо, клубясь вокруг Вэнь Ши и окутывая его густым облаком.
Но тот, словно не чувствовал боли. Он спокойно стоял с закрытыми глазами, продолжая касаться пальцами лба старика.
Они были в центре вихря, казалось, вот-вот — и резкие порывы собьют их с ног.
Клубы дыма бушевали и сталкивались друг с другом. Но прошло какое-то время — и они постепенно начали замедляться, стихать и таять. Это продолжалось до тех пор, пока они окончательно не рассеялись.
Чёлка Вэнь Ши взметнулась и снова упала. Лицо его казалось ещё бледнее чем прежде.
Ся Цяо молча рыдал. Он судорожно сжимал руку Шэнь Цяо, но чувствовал, как та становится всё менее и менее осязаемой.
Когда последняя частичка дыма растаяла, человек, которого он держал за руку, тоже исчез. Вместе с ним исчезла и клетка, в которой они находились.
В последний момент он услышал теплое, заботливое напутствие Шэнь Цяо:
—В холодное время года не забывай одеваться потеплее. В жаркое - ешь поменьше холодного. Береги себя и будь счастлив, хорошо?
Клетка рассеялась, и они вновь вернулись в реальность.
Они по-прежнему сидели в автобусе, а пассажиры вокруг продолжали болтать, как и прежде.
Шэнь Цяо похоронили у подножия горы, рядом текла река, внизу простиралось бескрайнее поле с цветущими деревьями.
Ся Цяо опустил урну в могилу. Следуя традиции, пришедшие проститься друзья, родственники и соседи положили в неё красные финики и сладкие лепёшки.
Когда погребальные одежды были сожжены, а надгробный камень установлен — проводы завершились.
На обратном пути Ся Цяо вдруг начал тихо всхлипывать. Звук был глухой, сдавленный, как будто какой-то старый запечатанный сосуд наконец приоткрылся, выпуская наружу годами томившийся в нем воздух.
Подросток постоянно останавливался. Если бы его не подталкивали, он, вероятно, так никогда бы и не спустился с горы.
Когда он в очередной раз замедлился собираясь обернуться, Вэнь Ши вдруг протянул руку и легонько хлопнул его по затылку:
Он пришел в этот мир чистым, позволь ему и уйти так же чисто.
Внизу, у подножия горы цвели деревья. Неожиданный порыв ветра встряхнул их, срывая маленькие ветки, и разбрасывая лепестки по земле.
Одна из веток с лепестками чуть не попала Вэнь Ши в глаз. Он моргнул, а когда снова открыл глаза, его вдруг охватило странное чувство дежавю.
Как будто когда-то давным-давно, кто-то так же легонько похлопал его по затылку тонкой изящной ладонью, от прикосновения которой по коже расползалось ощущение прохлады. Он точно так же подтолкнул его вперёд и мягким, уговаривающим тоном произнес:
Вэнь Ши замер, ошеломленный, затем машинально обернулся.
Позади, по узкой тропе неторопливо шёл Се Вэнь. Он протянул руку и поймал упавший с дерева цветок.